Когда-нибудь

Когда-нибудь, со сменой поколений,
Когда уйдут все те, кто нынче жив
И перестанут ползать на коленях,
Туман рассеется, не будет лжи.

Когда-нибудь уйдут противоречия,
А маргиналы сгинут навсегда,
Не будет смерти, боли и увечий,
Мечты, мечты, сплошная ерунда.

Но до конца пройти необходимо
И посмотреть, какой же прейскурант,
Пусть нереально, пусть необратимо,
Пример наглядный – тоже вариант.

Наш путь вперёд и это – неизбежно,
Навеки шрам, бывалой бойни след,
Нас не покинет вера и надежда,
В конце тоннеля виден яркий свет.

Когда-нибудь всё будет по-другому,
Земля очистится от дураков
И поумнеют внуки, по-любому,
У эволюции закон таков.

Не стоит

Не стоит больше строить планы,
Пусть самотёком, пусть спонтанно,
Само собой и поэтапно,
Без ожиданий и внезапно.

Не стоит жертвовать собою,
Не стоит быть другим слугою,
Пока сплошная безнадёга,
Ещё чуть-чуть, ещё немного.

Не стоит зря, вскрывая вены,
Вокруг одни и те же стены,
Непробиваемое чрево,
Ни по-хорошему, ни с гневом.

Не стоит даже, как изгои,
Пока ещё крепки устои,
Проходит время безвозвратно.
Зачем всё это? Не понятно.

Не стоит больше тратить силы,
Копать самим себе могилы,
Неоценимая услуга,
Как свойство замкнутого круга.

Не стоит больше планы строить,
Они не стоят капли крови,
Не стоит, право, безнадёжно
И это также будет в прошлом.

Спустя…

По улочкам пустынным и заброшенным,
Разгадывая их переплетения,
Бреду, как будто гость, никем непрошеный,
В бреду почти, на грани осмысления.

Среди нагромождений выше города,
По узким лабиринтам, подворотнями,
Без умысла конкретного и повода,
Путями и дорожками господними.

Забывшись под осколками остывшими,
Впустив вовнутрь морозы несусветные,
Быть некогда в строю, остаться бывшими,
Но с чувствами и помыслами светлыми.

И каждый час, как будто по традиции,
Испытывая гордость и достоинство,
В сплошном дыму, с испачканными лицами,
Плечом к плечу, ободранное воинство.

По городу безлюдному, по улицам,
По-старому уже, давно забытому,
Поэтому не стоит даже хмуриться,
Спустя года, по образу размытому.

По дороге в рай

Пройти в нагую босиком

по раскалённому асфальту

Или по снегу прямиком,

за независимость и правду,

Не отвести со страху взгляд

и оставаться человеком,

Когда не глядя, всех подряд

и молодого, и калеку.

Не пасть ни духом, ни душой,

не опуститься на колени,

А место павшего другой

займёт без всякого сомнения,

Иначе мрак и пустота,

не остаётся в жизни смысла,

Как будто с чистого листа,

одна единственная искра.

Вернуться в строй, где каждый брат,

не потеряв при этом веру,

Не подчинившись аккурат

разбушевавшемуся зверю,

Но чтобы только не обман,

как в прошлый раз. Ну, сколько можно,

Всё превращая в балаган?

Ведь дальше это невозможно.

Давайте просто помолчим

и вспомним всех, кто был и будет,

Пусть враг пока неизлечим,

а путь вперёд довольно труден,

Но ради завтрашнего дня

и ради памяти Крещения,

По кромке дыма и огня

идут процессы очищения.

Пускай в нагую босиком

по раскалённому асфальту,

Пускай по снегу прямиком,

за независимость и правду,

Но победит опять добро,

земля очистится от смрада,

От сумасбродства и костров,

и превратится в рай из ада.

Невольный раб

Невольный раб своих пристрастий скудных,
А также всех привычек несуразных
И очень давних, и сиюминутных,
Но по причинам, кстати, самым разным.

Холоп холопом в собственной неволе,
Где загнан в рамки всяческих обычаев
И маневрируя на этом фоне,
Быть исполнителем куда привычнее.

Зато покорно, вовсе без пороков,
О том не думая, что всё напрасно,
Оно не видимо и столь жестоко,
Но, тем не менее и неподвластно.

По узкой щели, в отведённой нише
И по закону, что дарован сверху,
Иначе можно оказаться лишним
И превратиться, если честно, в жертву.

По воле случая, природы прихоть,
Когда с какой… ноги попеременно,
То неудачником слывёшь, то психом,
Не человеком только, повседневным.

Возьмут параметры из личных данных
И создадут учётную ячейку,
Увы, на острове обетованном
Всех продадут иль купят за копейку.

Откуда эта тишина?

Откуда эта тишина

по вечерам довольно долгим?

Зачем копить весь этот хлам,

когда в душе одни осколки?

Не отражаясь в зеркалах,

мерцает блик свечи в лампадке

И нет тепла в твоих глазах,

прикосновения не сладки.

Куда-то вдаль ведёт тропа

не разбирая направлений

И он один, она одна,

в плену обманчивых видений.

Куда рассеялся туман,

в котором прятались надежды?

Вокруг холодный океан,

такой пустынный и безбрежный.

Куда уносит ветер пыль,

золу утрат и страх признаний,

Когда везде сплошной ковыль,

кресты, как метки расставаний?

Куда течёт вода в реке,

как будто время, быстро-быстро?

Маяк мигает вдалеке,

пронзая тьму, контрольный выстрел.

Куда исчез последний шанс

и растворился столь бесследно?

Прошёл роман, скорей, романс,

какой-то вехой незаметной.

За пеленой унылых лет

оставив боль воспоминаний,

Почти обыденный сюжет,

короткий миг, двумя словами.

Откуда эта тишина?

Откуда брешь и эти муки?

На небе полная луна,

предвестник утренней разлуки.

Следы на бархатном песке

и аромат, как дуновение,

На тонком-тонком волоске,

не ощущая притяжения.

Не выпасть из обоймы

Нельзя! Не отставать! Не глядя на усталость
И прикусив язык, не проронить ни слова,
Ещё один разок, совсем чуть-чуть осталось,
Но до конца нести одежды богомола.

Не возмущаясь быть, послушным, как блаженным
И почитать псалмы, молитвы, суры, мантры,
Не выделяясь жить, нормально или скверно,
Не лезть из шкуры вон. Вот, принцип саламандры.

Не оставаться вне истоков и процессов,
Без всяких правил там, устоев и законов,
Считая каждый шаг движением к прогрессу
И облачаться вмиг во фрак хамелеона.

Сомнения все прочь. Бежать, когда опасно,
Советы – полный бред, работают команды,
Но коль не повезёт, всё попросту напрасно,
Спасёт лишь только роль невинно милой панды.

Метаморфозы след – этапы превращений,
Планктон, как гидра. Нет. Скорее, как медуза
И месиво вокруг, на грани отвращения,
Без устали кишит, но с ароматом скунса.

* * *

Хамелеоны, саламандры, панды и медузы,
И богомолы, и планктон, и гидры. Всех собрали?
Настанет время, наконец, откроем настежь шлюзы,
Чтобы избавиться навек от этой гнусной твари,
Которая пытается не выпасть из обоймы.

Билет в одну сторону

Неважно зачем и неважно откуда,
По нежному бархату мокрыми пальцами
И это – не надобность, это – причуда,
Однажды осмелившись, вылезть из панциря.

Хотя бы немного, а много не надо,
Остаться один на один, равновесие,
За тысячи вёрст, тем не менее рядом,
Как кара Всевышнего, бога возмездие.

Решиться. Во имя чего? Непонятно.
Во имя того, чтобы было, наверное,
А если и спросят, ответить невнятно,
Ведь это сугубо моё, сокровенное.

Забрать ощущения, чтоб без остатка,
На долгую память, тепло и дыхание,
Возможно, наивысшего в жизни порядка.
Какое блаженство? Скорей, испытание.

Не важен финал и последствия, тоже,
По мокрому бархату нежными пальцами,
Ведь разницы нет, даже если не сможешь.
Билет в одну сторону. Прибыли, станция.

О, боже, как страшно

О, боже, как страшно, когда дует ветер,
Когда по ночам где-то воют собаки,
Когда тебя напрочь забыли все дети
И всё так хреново, как будто в клоаке.

О, боже, как страшно, когда всходит солнце
И нечего делать в убогой квартире,
Когда целый день смотришь тупо в оконце,
Не зная, не ведая, что в этом мире.

О, боже, как страшно, когда на исходе
Все чувства и мысли, по сотому кругу,
Когда потихоньку душа с ума сходит,
Состарилась, видимо. Нет, с перепугу.

О, боже, как страшно, без смысла, без цели,
Отведенный срок пролетел незаметно,
Апрель за окошком, грачи прилетели,
Как будто в кино, не цепляя конкретно

О, боже, как страшно, когда один дома
И собственный голос не слышен подавно,
А страх одиночества снова и снова
Тебя навещает довольно исправно.

О, боже, как страшно, без альтернативы,
Когда только водка в гранёном стакане,
Когда понимаешь, что нет перспективы
И воздуха в лёгких уже не хватает.

О, боже, как страшно, когда нет возврата,
Когда злая память всё точит и точит,
Когда остаётся одна лишь отрада,
Немного забыться, уснув среди ночи.

О, боже, как страшно, когда жизнь впустую,
Оставшись один – это менее страшно,
Когда же ты ноль, просто так существуя,
То всё остальное напрасно, неважно

О, боже, как страшно, а ну его к чёрту,
Распахнуты настежь все окна и двери
И ты, улыбнувшись, навеки замолкнешь
Совсем незаметно, без явной потери.

Идите вон!

Ваше благородие, прошу, не обессудьте,
Ваше благородие, вам подана карета,
Ваше благородие, прощайте и забудьте,
Ваше благородие, ведь ваша песня спета.

* * *

Вот, если не было бы их, не понарошку,
Никто не лаял бы нам под руку, что делать,
Всё изменилось бы, не сразу, понемножку,
Зато в логически приемлемых пределах.

Как хорошо, где нет великих и могучих,
Где не штормит от одиозного маразма,
Где нет лесов непроходимых и дремучих
Без бичевания, ехидства и сарказма.

Метлою сраною, да вымести сей мусор,
Очистить дом свой от наехавших вандалов,
Продолжить путь, но по намеченному курсу,
Без обсуждений, революций и скандалов.

Как саранча, везде, повсюду, невозможно,
С надменным видом и стремлением захвата,
Великих варваров понять довольно сложно,
Природа-матушка, наверно, виновата.

В разливах водки, как в болоте интеллекта,
Ползёт чума гигантомании ущербной,
И отыскав себе подобных для комплекта,
Опять обманут их монетой неразменной.

Идите вон! К себе домой. Чего осели?
Гостеприимство не пошло, увы, на пользу,
Не разуваясь, вы залезли к нам в постели
И разошлись, очередную приняв дозу.

* * *

Отсрочка на год, что за чушь бесцеремонная,
Вот, благодать, но только без предупреждения,
Такая странная и, в принципе, зловонная,
Воспринимаемая вновь, как оскорбление.

Отсрочка на год, как борьба на выживание,
Но перемены так близки и быстротечные,
В глобальном мире изменяется сознание,
Мы станем тоже в нём, когда-то, человечнее.

Без наслоения

Я требую Всемирного потопа,
Ведь надо вымыть здесь, хоть напоследок,
Оставив только несколько монеток
Для нанятого мною землекопа.

Я требую Всемирного пожара,
Чтоб выжечь всё, что сделано веками,
Живущими на свете дураками,
Избавив нашу Землю от кошмара.

Я требую Всемирной пандемии,
Тем самым, чтоб уменьшилось давление,
А также перегара испарение
Избыточно пустой меланхолии.

Я требую Всемирных катаклизмов,
Зажравшимся доселе квартирантам
И выселить их прочь, без вариантов,
Без жалости и прочих компромиссов.

Я требую Всемирной казни homo
За то, что они создали уродство,
Пусть действуя под чётким руководством,
Под вечной юрисдикцией законов.

Я требую Всемирного изгнания
Подальше от израненного тела,
Вот только бы она ещё сумела
Пройти сквозь угнетённое отчаянье.

* * *

А колокольчики вокруг звенят так нежно,
Играют чистым перезвоном, словно льдинки,
А с неба падают и падают снежинки
Неторопливо, грациозно, безмятежно.
И никого, и ничего, лишь бесконечность,
Как будто в сказке, тишина воспоминаний
Без наслоения уродских очертаний
И пустота, и чистота, сплошная вечность.

К восходу солнца

Опять нас мордами поставили к восходу,
К восходу солнца, выжигающему очи,
На неугодных объявили здесь охоту,
Но как-то подло, под покровом тёмной ночи.

Опять загнали нас по стойлам, словно стадо,
Кнутами хлёстко насаждали, типа, правду,
Собак натравливая, тупо, как и надо,
Возможно, в панике, возможно, как в награду.

Опять навешали нам лживых обещаний
И затянули поводки до жуткой боли,
Заря настанет, но, увы, без ожиданий,
Пустое тело, без единой капли крови.

Опять, да снова. Это было многократно,
Но забывается, не учит почему-то
И мы на цыпочках, тихонько, аккуратно
Вновь разойдёмся кто куда, хоть на минуту.

Опять поманят, с целью сделать меткий выстрел,
А чтобы выжить, шанс один лишь, на колени
И в переносном, и в прямом, признаться, смысле,
Для воспитания грядущих поколений.

Опять нас мордами к восходу солнца… Смирно!
Опять по стойлам, словно стадо… Ладно, вольно!
Опять навешали лапши… Пока что мирно.
Опять да снова, многократно. Добровольно.

Не написать ли нам?

Не написать ли нам друг другу пару строчек
О том, что живы мы пока на этом свете?
И уложить в конверте маленький листочек,
Чтоб отослать, но не по почте в интернете.

Давай дотронемся к былому, хоть немножко,
Пусть наши пальцы ощутят тепло общения,
Пойдём давным-давно забытою дорожкой,
Уже утраченного вовсе ощущения.

Откроем ящички почтовые, как прежде,
Где толстым слоем вековая пыль, в два пальца,
Чтоб каждый день туда заглядывать, с надеждой
Какой-то весточки от старого скитальца.

Давай почувствуем тепло и нежный запах,
Прикосновением пера к листу бумаги,
Чтоб улыбнуться, прочитать, но не заплакать
От изоляции глобальной, бедолаги.

Лишь пару слов, пусть ни о чём, небрежный росчерк
И ничего уже не надо, совершенно,
Увидеть только бы давно забытый почерк
Хоть на мгновение… Мечта о сокровенном.

Сладенькие куклы

Одно и то же, снова те же. Сколько можно?
Шальная вредность проявляет очерёдности,
Но так неискренне порой, настолько ложно,
Что сомневаешься в их подлинной пригодности.

Расскажут сказки примитивные приматы
И не понятно, где теперь все эти… рыжие,
То хрень какая-то, то кремовые бабы,
Столь удручённые, как будто жизнью выжаты.

Достало всё, достали все, необычайно,
Нет больше сил, нет больше слов, чума несносная
И без эмоций, постоянно, не случайно,
Умом, как дети, а, на самом деле, взрослые.

Загадить всё, но без раздумий и оглядки
С одной лишь целью превосходства непременного,
Но устанавливая личные порядки,
Заговорят, не замечая злободневного.

Одно и то же, снова те же, по шаблону,
Как инкубатор для извилин схематических,
Они легки, но, тем не менее, утонут,
Пускай не сразу, но ментально, как физически.

Такие сладенькие куклы, только внешне,
Но очень горькие внутри, невыносимые,
В излишне кремовых и красочных одеждах.
Пока молчат. Хоть иногда. Непобедимые.

Глухая ночь

Глухая ночь, в забытой богом, деревушке,
Собаки лают на Луну, как одичали,
Лишь робкий свет в окне заброшенной избушки,
Источник святости, надежды и печали.

Давно заросшие, нехожены тропинки
И детский смех уже забыт, как априори,
А вместо свадеб, словно праздники, поминки,
Но без обычаев и прежних аллегорий.

Как будто пахотой, убиты жизнью лица,
Из-под морщин глубоких взоры мудрых старцев,
Несутся годы беспощадной вереницей,
Песком просыпавшись, увы, да между пальцев.

А с каждым днём рассветы кажутся некстати,
Неблагодарность ожидания чего-то,
Как сумасшедшие, взывают бога: "Хватит!"
С надеждой робкой. Вдруг за этим поворотом?

Собаки лают, ну и пусть, без передышки,
На то они и предназначены, собаки,
А остальные, поумнев, оттуда вышли,
Скорей сбежали, словно крысы, но без драки.

Там, на околице, погост, кресты, могилы,
Конец всех целей и хронических пороков,
Но, к сожалению, об этом все забыли,
Не понимая искромётность сжатых сроков.

Глухая ночь и тишина, вокруг блаженство,
Немые псы, глухие люди, мир незрячих
И никого, и ничего, вот совершенство,
Хотя никто не пожелает им удачи.