Ну, хоть убей меня

Ну, хоть убей меня, не верю я, не верю,
Что выход можно отыскать за каждой дверью,
Что можно как-то уповать на справедливость,
А не на чью-то исключительную милость.

Ну, хоть убей меня, в слова людей не верю,
Скорее дикому теперь поверю зверю,
Опять пустые обещания и клятвы,
Они все лживы и коварны многократно.

Ну, хоть убей меня, не верю человеку,
Не верю вовсе в альтруизм я и в опеку,
Да и себе-то я не верю, если честно,
Для этой веры не осталось в жизни места.

Ну, хоть убей меня, но даже с самой крыши
Ты правосудие и днём с огнём не сыщешь,
Везде мотивы, как и целесообразность,
Вердикт оплачен, исключается опасность.

Ну, хоть убей меня, не верю я, не верю,
Что хоть когда-то, но наступит правды время
И что мы будем все равны в краю убогом,
Частичкой проданной страны, как перед богом.

Эх, если…

Улететь бы, растворившись лёгкой дымкой,
Улететь бы незаметной паутинкой,
Белой чайкой скрыться на рассвете
И забыть про всё, про всё на белом свете.

Унестись порывом ветра в бесконечность,
Ощущая красоту, что дарит вечность
И растаять на ладони, как снежинка
Или в вечной мерзлоте замёрзнуть льдинкой.

Убежать за горизонт, как лучик света,
Каплей влаги испариться летом в небо,
Затеряться в чистом поле, как травинка
Или в космосе бескрайнем мчать пылинкой.

Оказаться бы песчинкою в пустыне,
Чтоб не вспомнил, не искал никто отныне
И пропасть, как будто вздох, далёким эхом,
Попрощавшись напоследок тихим смехом.

Да свернуть своё сознание в пространстве,
Отпустив себя в дорогу долгих странствий
И отречься навсегда от тесной плоти,
По которой ерунда всё время бродит.

Вспыхнуть искрой на прощанье и погаснуть,
И всего себя отдать любовью страстной,
Позабыв о том, что было, несомненно,
Но бесследно раствориться, непременно.

* * *

Непременно раствориться бы, как в песне,
Унестись и затеряться в тихом месте
Или скрыться, оказавшись где-то вместе,
Ощущая испарение... Эх, если…

С каждым днём сильнее

Люблю я с новой силой нежно,
Её люблю я безмятежно,
Желаю быть всё время рядом,
Ловить её голодным взглядом.

Люблю, увы, за нетерпение,
За то, что мается с рождения,
Но не теряет силы духа,
Моя любимая супруга.

Моя любовь к ней безгранична,
Хотя и кажется обычной,
Бушует страстно в сердце пламя,
Моя единственная Таня.

Хлебнули в жизни много горя,
Не знали, в принципе, покоя,
Но постоянно были вместе,
Как будто лебеди из песни.

Она жена мне и подруга,
Я ей целую нежно руку,
Пред нею встану на колени
И попрошу за всё прощение.

Она поймёт, не обессудит,
Наш путь тернист и очень труден,
Но мы об этом не жалеем
И лишь становимся сильнее.

Чёрно-белая судьба

Сначала накатит огромной волною,
Накроет мгновенно всего, с головою,
Потом попускает, но только немного
И снова так само, довольно жестоко.

А жизнь, словно зебра, то в белом, то в чёрном,
То белою чайкой, то чёрной вороной,
Но неудержимо несётся за кадром,
Всегда, постоянно, гонима эскадрой.

И мечешься в волнах несчастной рыбёшкой,
В спокойной воде отдышавшись немножко,
Всё время уносит на берег беспечно
И эта борьба продолжается вечно.

А сзади акулы разинули пасти,
А вот по бокам рыболовные снасти,
А волны несут на прибрежные скалы
И всем что-то надо, и вечно им мало.

Спасенье возможно, укрыться в кораллах,
Сбежав от акул, не запутавшись в тралах
И ждать непонятно чего, но ведь всё же
Геройствовать, попросту, выйдет дороже.

И в жизни по принципу калейдоскопа,
Сегодня на запад, а завтра с востока,
То в море уносит, бросая в пучину,
То снова на берег ударами в спину.

Судьба чёрно-белая и невозможно
Ни влево, ни вправо, всегда осторожно,
Но не застрахован никто от ошибок
И вряд ли кто вспомнит про маленьких рыбок.

Попавших в аквариум глупой системы,
На окнах решётки, бетонные стены,
Ночные кошмары, обрюзгшие лица,
Что смотрят устало за ними в бойницы.

И снова накатит, как будто волною,
И щедро омоет солёной водою,
Возможно, отпустит, но лишь ненадолго,
Хоть в белом, хоть в чёрном, а вовсе без толку.

Ты кто такой?

Ты кто такой, на самом деле, человек
И почему, признайся честно, так жесток?
Не изменяешься нутром который век
И разлагаешься духовно, вот итог.

Процесс упадка каждый день, как на лицо
И этот социум погряз в своём дерьме,
Там плохо тем, кто не родился подлецом,
Но все очистятся когда-нибудь в огне.

Ты кто такая, пусть разумная, но тварь
И почему ты выполняешь злую роль?
Где не окажешься, оставишь пустошь, гарь
И постоянно кровоточащую боль.

Ты милосердие, как чувство, не постиг
И лезешь вверх, чтобы идти по головам,
Совсем не думая, что жизнь – короткий миг,
Что ты не бог, что ты не царь, судить не нам.

Ты кто такое, кем-то созданное, зло
И почему тебя всё больше с каждым днём?
Но, к сожалению, и мне не повезло,
Хоть я иной совсем, но человек, притом.

И в этом главная болезненная суть,
Ведь по отдельности, возможно, каждый прав,
Но вот все вместе мы избрали ложный путь,
А справедливость поменяли на устав.

Откуда взялся ты, землянин? Кто такой?
Каким же ветром занесло тебя сюда?
Земля не выдержит, останется пустой,
Как мёртвый Марс, не возродившись никогда.

Так и не выучив истории урок,
Ты провалил очередной эксперимент,
Не уложился в отведённый кем-то срок,
Не получилось, жаль, ни вместо, ни взамен.

Ну, почему ты стал таким, прошу, ответь?
Не изменяешься нутром который век,
Наверно, надо было принять сразу смерть.
Ты кто такой, на самом деле, человек?

Нет места для лирики

Нет места для лирики, трудные будни,
Лишённые всяческих жизненных красок,
А ночью опять что-то просто разбудит,
Уснуть не удастся, вот так, чтобы сразу.

Гнетущие мысли, из прошлого вести
Нежданно-негаданно, словно лавина,
Одно утешение, держимся вместе,
Хотя невесёлая выйдет картина.

Течёт в ожидании медленно время,
Не знаешь, с какой стороны будет завтра,
Натянуты нервы, как в упряжи стремя
И гложет сомнение. Где же ты, правда?

Как проклятый остров, страна невезения,
Где жизнь и свобода не ценится вовсе,
Пропало уже не одно поколение,
Никто, ничего и не ждёт, и не просит.

Нет места для лирики, если печально.
Куда ещё хуже? Зачем оно нужно?
Родившись не там, не тогда, изначально,
Исчезнем бесследно и столь равнодушно.

Везде только боль, потому и не больно,
Всё стало чужим, а поэтому чуждо
И то, что любил, ненавидишь невольно,
В душе и на сердце по дьявольски пусто.

Нет силы и воли, как нет силы воли,
Причина весома – отсутствует вера
И всё до последней, до капельки крови
Забрали законно, не зная предела.

Поэтому лирике нет больше места,
От чистого прошлого тающий призрак,
Она на сегодня совсем неуместна,
Остался лишь в памяти маленький признак.

Но жизнь продолжается. Ну, её к чёрту!
Пока что не рад. Поживём – будет видно.
Спускаюсь по лестнице к низшему сорту,
Вот только за лирику очень обидно.

Уповая на чудо

Чудес в этом мире достаточно много,
Но где-то и с кем-то. Увы, не со мною.
Покинутый богом холодной зимою,
Хотя ничего не просивший у бога.

Идущий на ощупь по краю обрыва
Совсем не питает надежды на чудо,
Кругом ни души, хоть довольно и людно,
А нервы на взводе, мгновенье до срыва.

Везде безразличие, мёртво в пустыне,
Никто не предложит живительной влаги
И как издевательство, смотришь на флаги,
А чувство такое..., всё чуждо отныне.

Без капли любви, уповая на милость,
Разрушена гордость, при этом, под корень,
С надеждой и верой, убитые горем.
А может не правда? А может приснилось?

Ни чести, ни кодекса чести в помине,
Где нормы морали, как будто бы дышло
И нет абсолютно виновных, так вышло,
Последние угли дотлели в камине.

И только лишь чудо спасёт ненадолго,
Хотя его тоже уже не осталось,
Какую-то капельку, самую малость,
Немножечко истины, зёрнышко долга.

Пустое пространство, падёж поколений,
Свободное рабство до изнеможения,
Без права на выбор и без уважения,
В себе накопив уйму разных сомнений.

И в этой войне, уповая на чудо,
Проклятье лежит до седьмого колена,
Пускай кто-то скажет, что это измена,
Ведь было всегда так и лучше не будет.

Словно на вулкане

Прошёл сегодня день и славно,
Что будет завтра, я не знаю,
Все мысли только лишь о главном,
Живущий, словно на вулкане.

Плачу по счёту я за глупость,
Хотя за что, не понимаю,
Скорей всего за совокупность,
Живущий, словно на вулкане.

* * *

Гнетёт, пугает беззащитность,
А убивает безысходность,
Мы обречённые, как видно,
Виною бедность и безродность.

* * *

Всё время жду я извержения,
Не сплю бессонными ночами,
Тревожусь до изнеможения,
Живущий, словно на вулкане.

Уже исправить невозможно,
Попался в собственном капкане,
Один лишь шаг неосторожный,
Живущий, словно на вулкане.

* * *

Таким не место в этом мире,
Среди волков они ничтожны,
Мишени разовые в тире,
Никто, ничем им не поможет.

* * *

Искать здесь правду бесполезно,
Раскаты грома с неба грянут
И полный ступор, если честно,
Живущий, словно на вулкане.

И ничего она не значит,
И понимать никто не станет,
Ведь жизнь иная, мир иначе,
Живущий, словно на вулкане.

* * *

И нет отчаянью предела,
И нет надежды в этой жизни,
И никому к таким нет дела,
Гнетут тревоги, роем мысли.

* * *

Прошу, любимые, простите,
Хотя к чему теперь признание,
Всё обернётся в худшем виде,
Живущий, словно на вулкане.

Пока живой. Ну, вот и славно.
А что же будет завтра с нами?
Потерян напрочь вектор главный,
Живущий, словно на вулкане.

Рыбалка

Рыбалка – класс. Рыбалка – клёво.
Когда штормит, когда нет клёва,
Когда штрафует рыбинспектор
За то, что выплыл на запретку.

Когда запутались все снасти
И, как назло, с утра ненастье,
А в голове шумят опилки
Всего-то после полбутылки.

Когда у лодки снова течи,
То о рыбалке нет и речи,
Когда закончился опарыш
И на живца все снасти ставишь.

Рыбалка – отдых, явно хобби,
Чтоб выходной себе угробить,
Чтоб поплавок приснился ночью,
Чтоб простудиться, между прочим.

Рыбалка – просто увлечение,
Когда тебя несёт течением,
Когда опять забыл подсаку
И крупный лов коту в клоаку.

Когда намокли сигареты,
Когда по лёгкому одетый,
Когда одно весло сломалось,
То всё, что было – это малость.

Опять зацепы за коряги,
Вода закончилась во фляге,
Грести придётся против ветра,
За пять минут всего три метра.

Одним веслом, как на каноэ,
Спина болит и руки ноют,
На берег выползешь разбитым
И без улова, что обидно.

Но дома ждёт жена и ужин,
Вернёшься грязный и простужен,
А на столе вкусняшки – рыбка,
Из магазина или рынка.

Но на рыбалке всё же клёво,
Пусть без улова и без клёва,
Вот это – истинное хобби,
Его придумали нам… боги.

Каприза

Прекрасных глаз очарование
И нежность рук в порыве страсти,
А вздох глубокий, как признание,
Невольный пленник в её власти.

Короткий миг под звёздным небом,
Ошибка долгих ожиданий,
То не спеша, то быстрым бегом,
То свист кнута, то сладкий пряник.

То выгнув спинку, словно кошка,
Мурлычет ласково и нежно,
А то вонзит под сердце рожки,
Так, невзначай, совсем небрежно.

То вдруг прижмёт к груди покрепче,
Не дав хотя бы отдышаться
И томно дышит, что-то шепчет,
Несчастный пульс уже сто двадцать.

И снова Снежной королевой
Уходит прочь без объяснений,
Всегда была и будет первой,
Не зная вовсе угрызений.

То сладкий чай, то горький перец,
То острый шип, то цвет магнолий,
То дилетант, то вдруг умелец,
То прямо в рай, то в крематорий.

Какой кошмар, идёт всё кругом,
Сюрприз сменяется сюрпризом,
Была и недругом, и другом,
Коза, тигрица и каприза.

Да. Я - слуга и господин

Таскают на обиженных лишь воду,
Пословица такая в обиходе,
С рождения минорная порода
Присутствует, увы, в любом народе.

И нет предела у обиды женской,
Забыть пора бы, но не так всё просто,
Сорваться – тьфу и без причины веской,
Такой себе стареющий подросток.

Лепечет, словно маленький ребёнок,
При этом, поучающим всех тоном,
Наверное, привыкшая с пелёнок,
Приврать себе, всё хорошо, со стоном.

Достоинству взамен опять упрёки,
Но внешне, может быть благодеяние,
От истины они не столь далёки,
Бесплодные попытки назидания.

Смешные провокации, уловки,
Пустая бесполезная забава,
Пускай они порою даже колки,
Но было бы мудрее, чтоб отстала.

А часики идут, жива кукушка
И маятник качает равномерно,
Ведь слово, как и дело – не игрушка,
Слова на ветер – это очень скверно.

Фантазия рисует детства сказки
И то, что так хотелось, чтобы было,
Но время всё равно срывает маски
И грязь уже не смоешь даже с мылом.

Ведь сильный человек, обычно, добрый,
Обида для него – смешное чувство,
Правдив перед собою от природы
И насквозь видит, где бывает пусто.

* * *

Да. Я слуга и господин,
И не найти слова уместней,
Хочу – не сам, хочу – один
И с кем хочу, с тем буду вместе.

С годами

Приходит понимание с годами,
Что было пустяковым, стало главным,
Но многое уже давно не с нами
И этот факт является печальным.

Замена ритмов, ценностей и взглядов,
Смещение всех точек приложения,
Что было далеко, то стало рядом,
Оно и вызывает раздражение.

Совсем уже не тот, чтоб торопиться
И время отчеканивает такты,
А в памяти мелькают снова лица,
События, деяния и факты.

Казавшиеся глупыми советы,
Никчемными, смешными поучения,
Когда-то, от кого-то, как-то, где-то,
Беру сегодня на вооружение.

И думаю, каким я был наивным,
Смешным таким и столь неблагодарным,
Но время пронеслось, сменив мотивы,
Мне кажется вокруг всё очень странным.

Не мчу теперь за призраками счастья,
Ценю отныне то, что лишь имею,
Плюю на суету и на ненастье,
Есть многое, что с возрастом важнее.

И больше не желаю перемены,
Цепляюсь я зубами за стабильность,
Всё тот же отчий дом, родные стены
И греет душу та же примитивность.

Исчерпаны уже эксперименты,
Души родство важней любого чувства,
Не трогаю других, как экскременты,
Пытаюсь обходить, где явно пусто.

Чем старше, тем мудрее и глупее,
За временем пытаюсь лишь угнаться,
Остались только старые идеи,
Отставшие от жизни лет на двадцать.

Но те, кто насмехается сегодня,
Такими будут тоже, только завтра,
Два на три – всем нам выделят угодья
И это неизбежно. Правда, правда.

Голоса

Небо, небо, голубое небо…
Светом, светом, солнца ярким светом…

* * *

Так бездонны голубые небеса,
А по ним плывут, как эхо, голоса,
Поражая слух кристальной чистотою,
Растопив сердца, как лёд, своей любовью.

Согревая души тёплым полотном,
Окрыляя разум песней о родном,
Нет прекраснее на этом белом свете
Просто слушать, как поют душевно дети.

Голоса небес накроют с головой
Шапкой пены, накатившей вдруг волной,
Обнажая непорочность детской грани,
За собою и зовут, и манят в дали.

Цветом радуги, да по небу мазком,
То стремительно, то шёпотом, ползком,
Словно пальцами перебирая струны,
В ожидании улыбки от фортуны.

И звучат, как камертоны, голоса,
И уносятся обратно в небеса,
Чтоб бесследно в тишине исчезнуть где-то,
Хоть на миг, при этом, став частичкой неба.

* * *

Небо, небо, голубое небо,
Поле, поле с жёлтым цветом хлеба,
Голубое поле, небеса,
Светом, светом, солнца ярким светом,
Где-то, где-то на краю рассвета,
Словно птицы в небе, голоса.

Вчера, как сегодня

Вчера, как сегодня, сегодня, как завтра,
А как будет завтра, лишь завтра увидим,
А также узнаем, где ложь, а где правда
И если то правда, в каком тогда виде.

А что может, в принципе, быть по-другому?
Придёт завтра "завтра" на смену "сегодня"
И всё, как вчера будет вновь, по любому,
На то, получается, воля господня.

Хотелось бы завтра, чтоб только не хуже
И чтоб, как вчера, но немного полегче,
И чтоб, как сегодня, кому-то был нужен,
И чтобы, как завтра, но только покрепче.

А позавчера неизвестно, что было,
А вот, послезавтра не ясно, что будет
И то, и другое – довольно уныло,
Но завтра настанут вчерашние будни.

Вчера, как сегодня, сегодня, как завтра,
Истоки притоков – источник начала,
Лишь завтра узнаем, где ложь, а где правда,
Вчера и сегодня – не много, не мало.

И вроде бы бред, но страшна бесконечность
Спиральности времени из ниоткуда,
Кому-то сегодня и завтра, как вечность,
Кому-то мгновение, вплоть до абсурда.

Альбатросы

Полгода без отдыха и без посадки,
Как призраки, в небе летят альбатросы
И эти скитания, ох, как не сладки,
Конечная цель у них – Галапагоссы.

И так ежегодно, полвека бессменно
Летят альбатросы к своей ненаглядной,
И ждут, не дождутся свою, непременно,
На них любоваться довольно приятно.

В извечном полёте проходят недели
И долгие мили в стране океанов,
Но всё одолеть альбатросы сумели,
Бесстрашные птицы парят неустанно.

Наглядный пример к подражанию – верность,
По жизни хранимая в птичьих сердечках,
Любовь без измен, наивысшая ценность
И их постоянство, при этом, навечно.

Как призраки, в небе летят альбатросы
Сквозь долгие мили в стране океанов,
Конечная цель у них – Галапагоссы,
Бесстрашные птицы парят неустанно.