Крылатые люди

Крылатые люди, парящие в небе,
Навеки утратили собственный мир,
Для них приготовлены ружья и цепи,
На них надвигается ужас с равнин.

Одно лишь спасенье – небесные дали
И жить, как изгои, не зная беды,
Одно лишь убежище – скалы со льдами,
Покуда охотники там не видны.

Крылатые люди, парящие в небе,
Несущие истину духа Земли,
Они не летают при солнечном свете,
Танцуют под звёздами, как мотыльки.

Весьма разношерстны, но неумолимы,
Мелькнут серой тенью на фоне Луны,
В движениях грации непостижимой,
Как будто вибрации тонкой струны.

Крылатые люди, парящие в небе,
Из давних времён и от самых начал
Считались волшебными в древнем завете,
Хранящими тайну величия скал.

Несущие песни далёкого эха,
Они наблюдают, они в стороне,
Для них человечество – страшная веха,
Ведущая Землю к кровавой войне.

Крылатые люди, парящие в небе,
Являясь кошмаром ночным для людей,
Бесследно исчезнут опять на рассвете,
От нас улетая ключом журавлей.

Крылатые люди покинули небо,
Ничто их не держит на этой Земле,
Они улетают в надежде, что где-то
Найдут новый мир, уцелевший в огне.

Моя правда

Вот и просеялась полова,
Как оказалось, чепуха,
А жизнь доказывает снова,
Что бескорыстность – шелуха.

Но торжество стереотипов,
Опять назначена цена,
Разнообразность многих типов,
А цель, увы, всегда одна.

И объяснять ведь бесполезно,
На генном уровне, в крови,
Ментальность снова неуместна
На почве мнимости любви.

В угоду разных обстоятельств,
Переводя на свой манер,
Конкретным пунктом обязательств
Одно и то же, как пример.

Игра жестоких провокаций,
Что положенье затруднит,
Необъяснимость мотиваций
И ведь по горло ими сыт.

Затем пустые извинения,
Оставшись, впрочем, при своём,
Считая принцип принуждения
Каким-то праведным путём.

Так и не вникнув в суть проблемы
От затаившихся обид,
Ломая снова, строим стены,
Не важно, правду кто, как чтит.

Моя же правда, если честно,
Не устанавливая цен,
Быть справедливым повсеместно,
Без ожидания взамен.

А наши души ведь реальны,
Их трогать пальцами нельзя,
Они хрупки и гениальны,
Любовь и деньги – не друзья.

Мы подождём

Ну, вот и закончилось лето
И осень вступает в права,
Играет осенняя где-то,
Умыта дождями трава.

Поблекли зелёные листья
И звёзд не видать из-за туч,
В которых совсем заблудился
Приветливый солнечный луч.

А осень вернулась к нам ветром,
Вернулась она к нам дождём,
Вернулась с холодным приветом,
Но мы под дождём подождём.

Летят перелётные птицы,
Летят, покидая наш край,
Летят, догоняя зарницы,
Великим количеством стай.

Уже не такие рассветы,
Они не играют огнём,
Ну, вот и закончилось лето,
Но мы подождём, подождём.

Какие там глаза?

Какие там слова, какие речи?
Какие там глаза, какие встречи?
Всё время про любовь и про любовь,
Одно и то же, повторяя вновь.

Зачем играть ненужными словами?
Зачем шутить серьёзными вещами?
Какая, объясните, в этом цель?
Зачем, скажите, эта канитель?

А эти, необдуманные вещи,
Берущие за горло, словно клещи?
Зачем себе придумывать обман?
Ведь это так смешно, не по годам.

Прикинуть надо трезвыми умами,
Смотреть на это ясными глазами.
Зачем тебе такая сложность, друг?
Но вновь замкнулся этот чёртов круг.

И были все старания напрасны,
А помыслы чисты и так прекрасны,
Возможно, возвратится снова боль,
Пусть будет лучше так, но лишь не роль.

Расстаться лучше добрыми друзьями
И помнить только дружбу между нами,
Пытаясь быть услышанным, кричал,
Что есть своя Ассоль и свой причал.

Знак

В окно постучала какая-то птица,
Возможно, воробышек или синица,
Всего пару раз поклевала в стекло
И в небо взлетела опять высоко.

Она принесла им какие-то вести,
Одной только ей, к сожаленью, известные
И быстро умчалась в небесную даль,
Забрав эту тайну с собою, а жаль.

Оставила им состоянье гаданий,
Со смутными чувствами от ожидания,
Оставила знак для волнений, тревог,
В окно постучав, как последний звонок.

Стучала та птица в окошко пилота,
Всего-то за пару минуток до взлёта,
Уже отменить этот невозможно
И страшно взлетать, потому что тревожно.

И как в этом случае, верить, не верить,
Когда пребываешь в плену суеверий?
Скрывается лайнер вдали, в небесах,
С собой унося и тревоги, и страх.

* * *

"Счастливого пути. До скорой встречи",
Сказал, прощаясь, авиадиспетчер
И самолёт, исчезнувший с экрана,
Покинет зону действия радара.

В куче

А все старания напрасны,
Всех под гребёнку, без разбора,
Зелёный, жёлтый или красный,
Но в общей куче у забора.

А там свои приоритеты,
Борьба за крохи привилегии
И перегнившие аспекты
Во имя тактики стратегии.

И смрад окутал пеленою,
Как будто ёжиков в тумане,
Совсем не мысля головою,
Живут в таком самообмане.

Сменяя принципы устоев,
Не понимая свои цели,
Воюют снова за пустое
Под глупым лозунгом идеи.

Но разобраться, куча кучей,
Притом, не лучшего пошива,
Она всегда была вонючей,
Она всегда была паршивой.

Но в каждой куче есть элита,
Элита лучших разложений,
Она, как все, дерьмом облита,
Такая ж масса удобрений.

Хоть удобрений, но во фраке,
Пусть с неумытой, пьяной рожей,
Но всё равно в одной клоаке,
Но всё равно по воле божьей.

С верхушки правят этим миром,
С верхушки этой самой кучи,
Что под забором у сортира,
Довольно мерзкой и вонючей.

Но кучу вскоре разбросают,
Не глядя на иерархичность,
Не разбираясь с этой стаей
И не взирая уж на личность.

Мы все равны по чьей-то воле,
Всех под гребёнку, без разбора,
Мы – удобрение на поле
Из гнойной кучи у забора.

Попы

Куда не кинешь взглядом – попы
И вдалеке, и вовсе рядом,
Копают люди огороды,
Мелькает каждый своим задом.

Не зная лиц своих соседей,
Общаясь с ними только раком,
В земле копаются с рассвета,
Почти до самого заката.

Клянут свои радикулиты
В жилетку плачутся друг другу,
Что огородами все сыты
И что сажать уже не будут.

Но по весне всё те же попы,
Одни и те же очертания,
По выходным, после работы
Обратно стон и причитания.

Налево – попа бабы Мани,
Направо – дедушки Макара,
Светлана раком в сарафане,
А тётя Лиза толще стала.

Но где-то там, вне огорода,
Мне не знакомы эти лица,
Друг друга знаем лишь по попам,
Конечно, если наклониться.

Рабы своих же огородов,
В земле гребущееся племя,
Довольно странная порода,
Ведь для неё застыло время.

Уже давно бытует мнение,
Желая ближе стать к Европе,
На заработанные деньги
Поставить памятники попе.

Аксакал

Наверно, это – "Парадиз"?
Хотя прочесть – "Пародонтоз"…
Сорвав овации на бис,
Смеялись многие до слёз.

Не "Тихий Дон", не "Купидон",
Решили знанием блеснуть,
Назвали рынок – "Купитдон",
Не понимая смысл и суть.

Кафе на трассе – "Мухомор"
И фитнес клуб – "Армагеддон".
А магазин замков – "Простор"?
Какой-то бред, какой-то сон.

Кинотеатр, смешно, но "Крот",
А гипермаркет – "Лилипут",
А SPA салон – "Подводный грот"
И ведь туда идут, идут.

А магазин вам как, "Банзай"?
Товар для дома и детей…
Бутик "Бабай" или "Бай-бай".
А "Харакири"? Дом ножей.

Салон для кожи и сапог,
Салон для окон и ковров
Аптека, явно – "Носорог",
Прилавок ядов – "Будь здоров".

Отныне колледж и лицей,
Отныне университет,
Теперь намного все умней,
Теперь другой менталитет.

А он закончил пятый класс
Во времена советских школ
И в филологии не ас,
В языкознаниях прокол.

Он ничего здесь не поймёт,
Совсем чужой родной язык,
Как будто полный идиот,
Он аксакал, он не привык.

Непрошибаемость веков
И современности каприз,
А он страдает без зубов
И ищет вывеску "Дантист".

Метаморфозы

В кувшинках нежно жёлтых лилий,
Горят, потрескивая, свечи
И вот в таком изящном стиле
Задекорирую я вечер.

Украшу небо облаками,
А между ними будут звёзды,
Своими сделаю руками
Путей космических борозды.

Прильну щекой к порыву ветра,
Дождусь дождей, как поцелуев,
Прижму к груди земные недра,
Впитаю телом эти струи.

Траву поглажу нежно-нежно
И сдую белый одуванчик,
Я вновь на воле, как и прежде,
Я снова лёгкий, как воланчик.

Несут по кругу карусели,
А этот вечер нескончаем,
Но впереди я вижу цели,
Душой и сердцем ощущая.

Метаморфозы ведь не вечны,
Они со временем сгорают,
Как уплывающие свечи,
Как улетающие стаи.

А у меня теперь есть крылья,
Я стану вольным, будто птица,
Без колебаний и уныния
Готовлюсь с коконом проститься.

Меня ласкает тёплый вечер,
Он манит дальними огнями,
Расправив согнутые плечи,
Я не останусь больше с вами.

Приметы

В приметы верю и не верю,
А если верю – через раз,
Неумолимо мчится время
И я всё больше верю в сглаз.

Ведь есть примета к неудаче,
Когда пройдут с пустым ведром,
А если женщина, в придачу,
Да и с утра ещё, притом.

Но не боюсь я вовсе кошку,
Не опасаюсь этих встреч,
Перебегает пусть дорожку,
Всё, как по маслу, будет течь.

А зарекаться мне опасно,
Всегда плюю через плечо.
Да и зачем, скажите, хвастать?
Ведь врать совсем не хорошо.

А весь доход хранится дома,
Он дома должен ночевать
И не искать приём от лома,
И повернуть на юг кровать.

Когда же вышел, понапрасну
Не возвращаюсь я назад,
Такое действие опасно,
Таким последствиям не рад.

Я не приверженец гаданий,
Опасен очень спиритизм,
По всем, известным мне, преданиям,
Был наказуемым цинизм.

Я никогда не пожелаю,
Не причиню кому-то боль,
Примета, честно, очень злая,
Мне ближе дружба и любовь.

Ценю во всём я постоянство,
Ценю людскую доброту,
Ценю свободное пространство,
Но обретаю пустоту.

Возможно, это – забобоны,
Возможно, комплексы мои,
Но призадуматься ведь стоит,
Они у нас уже в крови.

В приметы верю и не верю,
А если верю, через раз,
Неумолимо мчится время
И я старею, веря в сглаз.

Кокон

А кокон растёт и становится больше,
Окутав меня с головы и до ног
И я ожидаю в его вязкой толще,
До метаморфозы единственный вздох.

Уже я не буду, со временем, прежним
И внешний, и внутренний образ сменив,
Домой возвращусь, не питая надежды
И впредь никогда не расстанусь я с ним.

А в коконе время течёт равномерно,
Оно не нарушит душевный покой
И мне абсолютно теперь параллельно,
Что было со мною, что будет со мной.

И если признаться, то нет представления,
Что ждёт меня завтра, в кого превращусь,
Но бодрствую в коконе без сожаления,
Себя утешая, что временно, пусть.

Возможно, расправлю ажурные крылья
И очень легко поднимусь в небеса,
А, может, покроет дорожною пылью,
На этом закончатся все чудеса.

Но что впереди – то, увы, неизвестно,
Возможно и небо, возможно и грязь,
Пока же мне в коконе нравится, честно,
Вот это и будет моя ипостась.

А кокон растёт и становится больше,
Окутав меня с головы и до ног
И связь с внешним миром всё тоньше и тоньше,
Наверное, это – одна из дорог.

Вольным ветром

Вольным ветром выжженных полей,
В чистом небе стаей голубей,
Вкусом терпким, горечью полыни,
Вера в веру всё равно остынет.

Словно тяжесть старых городов,
Словно призрак, первая любовь,
В платье лёгком, будто вольный ветер,
Отрекаясь от всего на свете.

Покружилась и умчалась прочь,
Растворилась, превратившись в ночь,
Так нежданно и довольно резко,
Без следа, без искры и без блеска.

Только в памяти оставив след,
Умирая, покидала свет
Вольным ветром, ароматным полем,
Как угодно, лишь бы вновь на воле.

Поход

Очередной поход напрасный,
Он заведёт обратно в чащу,
К тому же, смысл, увы, неясный,
Да и опасный ведь, в придачу.

Тропа тропой, довольно узко,
Она почти непроходима,
При освещении столь тусклом,
Куда-то в дебри уводила.

А там высматривают жертву,
А там уже глотают слюни,
Попасть туда, да хуже смерти,
Сидят и ждут, что кто-то клюнет.

Они весьма самодовольны,
На самом деле же – никчемны,
Ведут возвышенные войны,
Но по одной и той же схеме.

Там безнаказанность, зловоние
По их, неписаным законам,
Расправы, оргии, застолья,
Как подобает всем притонам.

Искать добро там бесполезно
Мешать их шабашу не стоит,
Увы, но это повсеместно
И каждый этого достоин.

Шаблонность мысли – цитадели,
Премудрость старой черепахи,
Давно ползущей на пределе,
Давно живущей в жутком страхе.

Оттуда нет ни возвращения,
Нет ни конца, нет ни начала,
Там нет ни лжи, ни обольщения,
Одна лишь плоть, что одичала.

Распутье – блажь, одни дороги,
Куда-то вглубь, куда-то в чащи,
Вокруг лишь крепости, остроги,
Такие чуждые, не наши.

Хотя и выглядит покоем,
Землёй величества, раздумий,
Землёй законного разбоя,
Землёй собравшихся колдуний.

Туман - обман

Подобно пене в океане,
Белым-бело, как в паутине,
В густом предутреннем тумане
Деваться некуда рябине.

Преображая это царство,
Играя тенью на рассвете,
Туман накроет всё пространство,
Его соратник – лёгкий ветер.

Как сизый голубь, дым пожара,
К земле прижавшись поплотнее,
Почти, что любящая пара,
Экстаз с истомой, да волнение.

И даже лучик предрассветный
В нём затеряется, как в вате,
Такой никчемный, незаметный,
Как будто в чём-то виноватый.

Туман – владыка и хозяин,
О нём везде такая слава,
Но очень скоро солнце встанет,
Лишив его на это права.

Всего лишь миг, одно мгновение
И прояснится вдруг округа,
Наполнив чистым вдохновением,
Так незабвенно, ниоткуда.

А он был мягким, как перина,
А согревал, как одеяло,
Ему доверилась рябина
И ей того уже не мало.

Но было солнце беспощадным,
Туман сошёл, увы, росою,
Обратно стало всё нарядным,
С непревзойдённой красотою.

Туман исчез, в душе осадок.
Он не вернётся, разве, снова?
Ведь с ним рассвет был очень сладок,
Но жизнь, зараза, столь сурова.

Я упрекать её не стану,
Ведь насладившись тишиною,
Рябина верила туману,
Хоть и осталась вновь вдовою.

Просьба

Иду безлюдною дорожкой,
Где никого, где я один,
Где надо крайне осторожно,
Слуга, отшельник, господин.

Хочу найти себе подобных
Друзей, товарищей, коллег,
Простых людей, открытых, добрых
И с чистотой души, как снег.

От всех желающих поэтов,
Для улучшения стихов,
Я жду практических советов
И сам в ответ помочь готов.

Взглянуть желаю свежим взглядом
И причесать свои стихи,
Но без амбиций, без бравады,
Чтоб бескорыстно помогли.

Мне нужен друг или помощник,
Простой наставник, человек,
Чтобы без всяких заморочек,
Хоть на денёк, а хоть навек.

Лишённый всяческих амбиций,
Я не дождусь желанных встреч,
Устав от жизненных позиций,
Желаю важное извлечь.