Лабиринт

Стою у входа в лабиринт,
Не знаю, что там впереди,
Вяжу страховочную нить
И начинаю вглубь идти.

Я заблужусь, бесспорно, в нём,
Упрусь в десятки тупиков,
Всего один лишь раз живём,
Я ко всему теперь готов.

Я поищу свои пути,
Найду причину всех дилемм
И буду дальше вглубь идти
Без всяких карт, без всяких схем.

Махну рукой на эту нить,
Возврата точка позади,
Останусь там и буду жить,
Меня назад уже не жди.

Но видит бог, я не мудрец,
Туда вошёл, возврата нет,
Ведь лабиринт – почти конец
На протяжении всех лет.

Хочу найти я жизни суть,
Поразмышлять о бытии
И поумнеть хоть на чуть-чуть,
Ответы нужные найти.

Жил наизнанку долго я,
Всё рассказал, как на духу,
А невидимкой быть нельзя,
Вот я и сбросил шелуху.

Закончен вновь бал-маскарад,
Я невидимку перерос,
Хочу активно, без преград,
Искать ответ на свой вопрос.

Мне лабиринт теперь, как дом,
Учебник жизни и маршрут,
Блуждать один я буду в нём,
Меня пропавшим пусть сочтут.

* * *

Я так решил. Довольно. Точка.
А все сомнения долой,
Пускай я снова одиночка,
Но не вернусь пока домой.

Я в лабиринте, как скиталец,
Где нет ни окон, ни дверей,
Как динозавр, неандерталец,
Без паутинки там своей.

Завершение-2

Невидимка теперь в зазеркалье,
Он ушёл в отраженье зеркал,
Не напрасными были старания,
Всё, что видел и мог, рассказал.

Он сбежал, как паук, от угрозы,
Потеряв паутину свою,
Вытирая суровые слёзы,
Проигравший в неравном бою.

Избегая со всеми контактов,
Невидимка всегда одинок,
Сто сценариев, образов, фактов
Утаить, умолчать он не мог.

Его сущность достигла предела,
Он сбежал из объятий вдовы,
Паутинка его улетела,
Утекло очень много воды.

Закрывая и эту тетрадку,
Невидимкою быть перестал,
Как когда-то, закрыв "Наизнанку",
Он отчалил, покинув причал.

Оказавшись в сетях перекрёстка,
Вечный выбор, пути дальше нет,
Словно мёртвая кукла из воска,
Наизнанку пустой человек.

"Невидимка" – закрытая тема,
Не вернётся назад никогда,
Убежал поскорее из плена
В зазеркалье, притом навсегда.

В бесконечных его коридорах
Он искать будет праведный путь,
Снова маяться в долгих заторах,
Разбирая по косточкам суть.

Он был вывернут весь наизнанку,
Он невидимым был пауком,
Но опять открывает тетрадку
И всё заново начать готов.

Расцветёт, но опять ненадолго,
Как весенний цветок, гиацинт,
В искуплении вечного долга
Он беспечно уйдёт в "Лабиринт".

Девять

Сложил я дня рожденья цифры
И получилось в сумме девять,
А, значит, нет в запасе жизни,
Моё закончилось здесь время.

Так и не поняв сути, смысла,
Кто я такой и что здесь делал,
Отбросив чувства, боли, мысли,
Я ухожу отсюда смело.

Спиралей девять, как этапов,
Моей души реинкарнаций
И вот конец, и дело в шляпе,
Уйду тихонько, без оваций.

На новый уровень развития
Умчусь не телом, а душою
И в ожидании события,
Навеки дверь свою закрою.

Закончен путь моих скитаний,
Попыток девять, девять шансов,
Так и не сбывшихся мечтаний,
А всё, что было, всё напрасно.

Не будет в жизни перекрёстков,
Не будет зла, не будет боли,
Не будет немощных подростков,
Не будет воли и неволи.

Тенденций модных отражение

Застыло всё вокруг
в истоме,
одевшись в лёгкое убранство,
на том же месте,
в том же доме
и в тот же час,
и в то пространство.
Без изменений
и тревоги,
в порыве страсти непорочной,
куда-то вдаль
бегут дороги,
так бесконечно
и бессрочно.
Всё тяжелее
боль разлуки,
как груз времён
и наше бремя,
набатный звон
и сердца стуки
остановившееся время.
Раскаты грома,
Канонада,
гортанный хрип
и истязание,
спешить теперь совсем не надо,
животный страх,
как наказание.
И разорвало ветром
в клочья,
немого взгляда выражение,
как будто вскользь
и между прочим,
скрывая силу притяжения.
Сорвётся вниз,
умчится в вечность
и никогда не возвратится,
пустая глупость
и беспечность
во мраке ночи белой птицей.
Застыло всё вокруг
в истоме,
одевшись в лёгкое убранство,
на том же месте,
в том же доме
и в тот же час,
и в то пространство.

* * *

Какой там стих? Обычный бред,
Тенденций модных отражение,
В нём абсолютно смысла нет,
Одних лишь рифм и слов скопление.

След

Он на нехоженой земле,
Кричит, ревёт, сам не в себе,
Не может принять и понять,
Ну, невозможно это, бл…дь.

Куда не глянь, на край земли,
Нет никого вблизи, вдали,
Здесь раньше не был человек,
Блестит, как зеркало, лишь снег.

А посредине, как с небес,
Как проявление чудес,
Босой ноги глубокий след.
Откуда? Чей? Какой-то бред.

Он не найдёт, вообще, ответ,
Он весь иссяк, почти скелет,
Так и не поняв ни фига,
Сошёл тихонечко с ума.

Он повторял всё время: "Как?",
Но оказалось "Как?" – пустяк,
Так и остался он ни с чем,
Предсмертный стон: "Зачем?", "Зачем?".

Потомки

…Я вас приветствую, потомки.

А вы такие же подонки,
Всё те же души и потёмки,
И в голове одни обломки,
Остались прежними, такими.

Хотя, пока что, молодыми,
Мы тоже жили и любили,
Увы, не стали вы другими,
Зато вот гонора в избытке.

Хотя он держится на нитке
И растворяется в улыбке,
И в неудавшейся попытке,
Но молодцы, стучитесь в двери.

Притом, в себя уже не веря,
Вы не считаете потери,
Хотя моментами, как звери,
Но годы – дело наживное.

Пусть будет небо голубое,
Пусть будет время золотое,
Вы – поколение иное,
Хотя мы были даже хуже.

Совсем наш опыт вам не нужен,
Сидите жопой в грязной луже,
А пояса затянем туже,
Чужое время, наше в прошлом.

А на душе довольно тошно,
Жить очень сложно и тревожно,
Налью я в рюмочку немножко
И выпью я за упокои.

Пока живой, мне нет покоя,
Хотя не сдамся я без боя,
Но превращусь опять в изгоя,
Уже из прошлого я века,
Как "динозавр" для человека…

Остановка

Не прозевать бы нашу остановку
И разобраться, наконец, где мы с тобой,
Никто не дал нам ориентировку,
А мы желаем поскорей попасть домой.

Решать самим, не совершив ошибку,
Набраться опыта и стать умнее впредь,
Не падать духом, сохранять улыбку,
За журавлём не гнаться, но везде успеть.

Найти себя, а также своё место,
Не перемешиваться никогда с толпой,
На остановках очень людно, тесно,
Такой холодный мир, такой, увы, пустой.

Пейзажи те же, те же обстановки,
Мелькают лица, чёрно-белое кино,
Мы пропускаем снова остановки,
Уже пора остановиться нам давно.

Решили всё же, выйдем на конечной,
Без права выбора, но радуясь концу,
Хотя поездка, видно, будет вечной,
Ведь мы катаемся всё время по кольцу.

Прости нас, грешных

Прости нас, грешных, на Земле,
Не обессудь своих детей,
Мы, согрешившие вдвойне,
В пылу желаний и страстей.

Воздай же каждому своё,
За все деяния, грехи,
За причиняемое зло,
Добром карающей руки.

Направь на истинный нас путь
И дай хоть капельку тепла,
Но милосердным также будь,
Чтоб благодать к нам снизошла.

Мы исповедуемся все,
Ты нас одних здесь не покинь,
За всё покаемся тебе
И вознесёмся в рай. Аминь.

Страстная Пятница

Не надо думать вечно о плохом,
Не стоит злиться, спорить и ругаться,
Ведь зло воздастся только большим злом,
В Страстную Пятницу, тринадцатого.

Жалобный праздник, боль, печаль и скорбь,
Грешны сами деяния и люди,
Как по кресту, бежит благая кровь
За прегрешение, предательство Иуды.

Святой во всём и грешный Вифлеем,
Не заслуживший вовсе на пощаду,
Иешуа – прощенье всех и всем,
Кошмарный рок для Понтия Пилата.

Но своры злых, придворных гончих псов,
Без кары божьей, божьего прощения,
Простил он всех и был всегда таков,
И муки принял ради очищения.

Молиться надо и просить: "Прости",
Молиться надо за святую память,
За нас он выстрадал, за все грехи,
Свеча горит и не погаснет пламя.

Пушинка

Дыханьем ветра, дуновением
Несёт пушинку в никуда,
Но семя взрослого растения
Хранит пушинка у себя.

Среди асфальта и бетона,
Среди машин и сотен ног,
Вдали покинутого дома,
Совсем не ведая дорог.

Надежда только на везение,
А безысходность, как судьба,
Нет ничего, одно стремление,
Она летит, закрыв глаза.

Не гаснет вера и надежда
На возрождение и жизнь,
Порыв рискованной невежды,
Что устремилась слепо ввысь.

Полёт пушинки был недолгим,
Её втоптал большой сапог,
Но повезло ей, как немногим,
Он даже чем-то ей помог.

Один лишь шанс из миллиона,
Ей несказанно повезло,
Среди асфальта и бетона
На зависть всем, смертям на зло.

Пробился тоненький росточек
Превыше всяческих похвал,
А распустившийся листочек,
Довольно нежно трепетал.

Но каждый день мелькали ноги,
Они в росток вселили страх,
Его молитв не вняли боги,
Один лишь шаг и полный крах.

Вот так живём, судьбы не зная,
Закрыв глаза и глух, и слеп,
И каждый миг идём по краю,
Как по тропе, ведущей в склеп.

Угрюмый

Такой угрюмый тип, ужасно
И он таков который год,
Не улыбается, напрасно,
Магнит проблем, магнит невзгод.

Себя считает самым мудрым,
Недавно вылез с ползунков,
Став поучительно занудным
В свои фигнадцать-то годков.

Вокруг витает напряжённость,
Зазнайство, правильность. Тошнит.
Во всём и всюду искажённость,
Ума, наверно, дефицит.

Пространство даже с облегчением
Вздохнёт, когда его там нет,
При нём зажатость и смятение,
Обычно тёмный белый свет.

Угрюмый тип всегда, повсюду,
Вокруг него вся жизнь во лжи,
Я рядом с ним угрюмым буду
И жизнь – не жизнь, а миражи.

Бараны

Однажды утром два барана
На тропке встретились нежданно,
Сцепились мощными рогами
И будто насмерть бились лбами.
Они вошли в тупой экстаз,
Аж искры сыпались из глаз.

Бараны бились всё сильнее
И выясняли, кто главнее,
Смотреть на них довольно страшно,
Как будто это в жизни важно.
Так повторялось сотни раз,
Бой продолжался пятый час.

Сцепившись длинными рогами,
Они, несчастные, устали,
Давно забыв причину битвы,
Не победившие, но квиты.
И разошлись в лучах заката,
Чтоб снова встретиться здесь завтра.

* * *

Сегодня утром у базара
Два мужика, как два барана,
Махая длинными руками,
Чего-то бурно выясняли.
Подъехал вскоре к ним наряд
И надавал им всем подряд.

Числа

69 – инь и ян,
Число влюблённых нежных пар,
Как отшлифованная грань,
Романсов старых, звук гитар.

Тела и души в унисон,
Соединение сердец,
Роман любви для двух персон,
Идут две цифры под венец.

А есть и 96,
Герои те же, но не то,
Таких полно, таких не счесть,
Почти невидимое зло.

Число – подобие обид,
Непонимания и ссор,
Оно имеет грозный вид,
Несёт разлуку и раздор.

А вот число 66 –
Неразделённая любовь
И 99 есть,
Сердец отвергнутых, как кровь.

И в этом есть своя мораль,
Что судьбы разные, увы
И не у всех есть инь и ян,
Как у заложников судьбы.

* * *

Нужны ли в жизни нам раздоры?
По пустякам легко обидеться.
Снести бы эти частоколы,
Подобно числам – 111.

Иллюминатор

Взлететь бы нам над облаками,
На высоту летящей птицы,
Взглянуть своими бы глазами,
В небесной выси раствориться.

Расправить руки, словно крылья,
Поймать воздушные потоки,
В висках, как эхо, стук бессилия,
Опору ищущие ноги.

На облака бы опуститься,
Поспать на них, как на перине,
На этой белой глади ситца,
Качаясь, словно в паутине.

Привыкнуть к лёгкости полёта,
Унять все страхи и волнение,
Необычайная природа,
Как яркий сон, как наваждение.

Не одарила нас природа,
Мы никогда не станем птицей,
Иллюминатор самолёта
Был, есть и будет нам границей.

Шакалы

Из дикого востока набежали
Шакалов многочисленные стаи,
Лишили права выбора, свободы,
Сезон открыли "праведной" охоты.

Сезон невинных жертв без чувства меры,
Как варвары, рождённые без веры,
Слюна течёт из кровожадной пасти,
Играет кровь от безграничной власти.

Почувствовав, что нет на них управы,
Устроили циничные расправы,
Плевали на мораль и кодекс чести,
Вершили самосуд из чувства мести.

Порвали плоть когтями и клыками,
Лакали кровь своими языками,
В угаре пьяном, хаос без предела.
А им какое, если честно, дело?

Холодный взгляд, налитый алчной кровью,
Экстаз тупой от наслаждений болью,
Без логики и здравого рассудка,
Сполна набив бездонные желудки.

Ну, как могли мы допустить шакалов
Из варварских и диких ареалов?
И как теперь нам пережить страдания?
Не слышит зверь предсмертного рыдания.