Опоздавшие на Луну

Они хозяева по праву,
Не объявлять же нам войну,
Обидно только за державу,
Мы опоздали на Луну.

Она пристанище чужое,
Она, как порт, как СТО,
Там всё другое, неземное,
Туда не пустят всё равно.

Она окраина галактик,
За ней лишь космос, пустота,
Луна – ремонтник и заправщик,
В миры далёкие Врата.

Мы дикари и, значит – гости,
Нам делать нечего на ней,
Они пока что только просят,
Прощая шалости детей.

И хорошо, что опоздали,
Что не остались на Луне,
Мы ей бы сделали "педали",
Как это вышло на Земле.

Третья рука

Сержусь я часто от души,
Что не хватает рук у нас
И хоть спеши, хоть не спеши,
Опять аврал, в который раз.

Придётся мне от важных дел
Вновь отвлекать людей других,
А если б три руки имел,
То успевал бы и без них.

Работа, в принципе, пустяк,
Но не хватает просто рук,
Придёт помощников косяк,
Хотя они – пустой лишь звук.

Работу делает один,
А остальные просто так,
То никотин, то кофеин
И грош цена им на пятак.

Вот если б третья нам рука,
Исчез помощников бы класс,
Остались только б мастера
На три руки. И в самый раз.

Зоопарк

Вперёд, назад, на грязных лапах,
Такой себе невзрачный танец,
С ума здесь сходит косолапый,
Тайги владыка и скиталец.

В железных клетках зоопарка
Сидят и мучаются звери,
Им очень тесно, очень жарко,
Но на замок закрыты двери.

Придумал ведь, устроил кто-то
Такое детям представление,
Чтоб те гуляли беззаботно,
Чтобы смотрели на мучения.

Здесь просто мается тигрица,
Грызёт решёток ржавых прутья,
Когда-то грозная царица,
Она сегодня на распутье.

Лежат в болоте крокодилы,
Не шелохнутся, будто брёвна,
Когда-то плавали по Нилу,
Но человечество греховно.

Ведём детей мы в зоопарки,
Глазеть на муки и страдания,
Воспоминаний много ярких,
Намного больше ожидания.

Рождественник

Цветок любимый пропадает,
Скорее мёртвый, чем живой,
Он заболел в начале мая,
Хотя и цвёл ещё зимой.

А как спасти его? Задача.
Он увядает с каждым днём
И засыхать недавно начал,
Но почему, мы не поймём.

Он, как оставшаяся память,
Души угасшей огонёк,
Любви не гаснущее пламя,
В печи горячий уголёк.

При этом с каждым днём всё больше
Цветочек чахнет на окне,
Тянуть уже не стоит дольше,
Завял рождественник в горшке.

Он стал почти сухой могилой,
Живя меж небом и землёй,
Иссякли соки в нём и силы,
Когда-то бившие струёй.

Склонил листочки, доля злая,
Ничто не вечно под Луной,
Скорей всего, судьба такая,
Полуживой, полусухой.

Давай его отпустим с миром,
В сердцах лишь доброе храня,
Горшочек станет сувениром
И в нём останется земля.

Стоит горшок на том же месте
Стоит горшок там много лет,
Как будто мы всё время вместе,
Хотя рождественника нет.

Колодец

Закрыв глаза, я чётко вижу
Картину детства моего,
Родимый двор, родную вишню,
Сирень у дома своего.

Деревню вижу в пару улиц,
С полсотни маленьких домов,
Что вереницей растянулись
В тени ухоженных садов.

Собачий лай доселе слышу,
Певучих, звонких петухов,
Я вижу аистов на крыше,
Прохладу чувствую дворов.

А встреча с первою любовью,
Свиданье ночью под луной,
Колодец старенький я помню,
С кристально чистою водой.

Луга, умытые росою
И над рекой густой туман,
Девчонку с длинною косою.
А может быть мираж, обман?

Но ничего там не осталось,
Фундамент дома, будто склеп,
Витает грусть, везде усталость
И не сыскать былого след.

Лишь кучи мусора, руины,
Сжигает, рвёт, как дикий зверь,
Отвалов горы, котловины,
Всё пожирающий карьер.

Грохочут жуткие машины,
Сады взрывают и поля,
Они, как будто одержимы,
Рыдает мёртвая земля.

И нет цветущей деревушки,
Разрушен райский уголок,
Не слышно иволги, кукушки,
Не будит утром петушок.

Сплошной хаос среди развалин,
Ряды обуглившихся пней
И лишь колодец не развален
С водой кристальною своей.

Как будто памятник о прошлом,
Немое счастье той поры,
Давно покинут и заброшен,
Вокруг лишь гарь и пустыри.

Воды холодной бы напиться,
Всего один глоток сполна,
Колодец старенький, криница
И ностальгия, как волна.

Всё гибнет в водах океана,
Уже не помним детских снов,
Колодца нет, вода из крана,
Мы дети грязных городов.

Под чёрною дырою

Увы, родился я под чёрною дырою,
Счастливой звёздочки, наверно, не хватило,
Теперь приходится мне маяться с собою
И балансировать всё время над обрывом.

За счастьем в очереди, видно, был последним,
Мне ничего там не осталось, к сожалению,
Отслужат быстренько теперь по мне молебен
И я исчезну в этой бездне вместе с тенью.

Изнемогая, упираюсь вновь ногами,
Сопротивляться я пытаюсь хоть немножко,
Но гравитация, как будто издеваясь,
Меня затягивает в чёрное окошко.

И светят звёзды в небе для меня чужие,
Заледенило мою грудь холодным светом,
Они в судьбе так безучастны и немые,
И отражаются далёким силуэтом.

Как атом космоса, покинутый богами,
Скиталец времени и дикого пространства,
Такой несчастный наяву, богатый снами,
Но как последователь вечного мытарства.

Надрыв от нервов и простого одиночества,
Дыры упрямого, немого поглощения,
Без изменения, не зная вовсе новшества,
К себе не чувствую ни капли снисхождения.

Взлетая вверх, как будто падаю я в бездну
И нет конца полёту в этом чёрном свете,
А в той дыре, увы, бесследно я исчезну,
На веки вечные единственный свидетель.

Детский рисунок

Рисунок детский на асфальте,
Смеётся солнце и цветок,
Но безобразный, только гляньте,
Огромный, грязный след сапог.

Вот так бездушно и жестоко
Рисунок кто-то растоптал,
Эх, наказать его бы строго,
Видать, безмозглый буцефал.

По щёчкам катятся слезинки,
Обиды горькой ручейки,
Смывая контуры картинки,
Смывая белые мелки.

Сердечка чистые порывы
И первобытный, грязный след,
Души прекрасные мотивы,
Как очищение в ответ.

Возьмём с художником мы краски
И тот рисунок наведём,
Пусть заискрятся счастьем глазки,
Закрасим зло своим добром.

Теперь останется рисунок,
Его увидят, обойдут,
Затронув души, словно струны,
Оценят люди детский труд.

Лица

Мелькают всюду лица, лица,
Уже не вспомнишь всех, как видно,
И начинаешь даже злиться,
Подводит память, аж обидно.

Перемешалось всё, как каша,
Как винегрет былых событий,
Как переполненная чаша,
И нет уже давно той прыти.

Когда-то каждого знал имя,
Возможно, отчество и должность,
Теперь кивнув, проходишь мимо
И проявляешь осторожность.

Вдруг поздороваемся где-то,
Поговорим, так, о погоде,
А в голове: "Ну, кто же это?
Серёга? Нет. Никита, вроде?"

Так и не вспомнив, бесполезно,
И оказавшись, как заложник,
Поговорили столь любезно,
Два незнакомых, два прохожих.

Скорей всего и он не помнит,
Мы оказались просто рядом,
Пожали руки и в поклоне
Расстались как-то, виновато.

С людьми теряя отношения,
Мы забываем их со свистом,
Без всяких мук, без сожаления
И привыкаем к новым быстро.

Мы лица помним лишь немножко
Лишь сколько нужно и не дольше,
Они мелькают, как картошка,
Пожарил, съел и нет их больше.

Счастье

Вдруг накатило, боже, счастье,
Притом мгновенно, в одночасье,
Оно смеётся, слёз не пряча,
Невероятная удача.

Оно прошло стрелой сквозь тучи,
Как солнца утреннего лучик,
Оно ко мне тянуло руки,
Уняв страдания и муки.

Оно теперь всегда со мною,
Умыто свежею росою,
Мне улыбнётся нежно-нежно,
Отныне всё, как было прежде.

Опять играют звуки, краски,
Открыты лица, нафиг маски,
Такое ведь и не приснится,
А в небе солнце, как Жар-птица.

Я просто счастлив, словно мальчик,
Что отыскал волшебный ларчик
И возвратился к прежней жизни,
Ко мне вернулись снова мысли.

Неведение

Внутри горит от ожидания,
От всех догадок и незнания,
Столь утомительные муки
И мысли тяжкие от скуки.

А душу гложет беспокойство
И нервов сильное расстройство,
Но топим страх опять в молитве,
Как в бесконечно долгой битве.

Болезнетворность состояний,
Переживаний, ожиданий,
Звонков опять пугают трели,
Шаги и шорохи за дверью.

Пусть даже худшее, но сразу,
Дабы не маяться, зараза,
Чтоб не молиться в долгих муках,
Чтоб не томила совесть, сука.

А неведение, как сила,
Довольно многих истощила,
Ожесточённо точит нервы
И убивает вечно первой.

Одно спасение – усталость,
Ну, хоть немножечко, хоть малость,
Ведь время лечит потихоньку
И то, не сразу, а вдогонку.

А неведение – придумка,
Одно лекарство – водки рюмка,
Ещё плюс сон и сигарета,
И наплевать на всё при этом.

Властелин Мира

Не будет больше мира с ним.
Какой там мир с ужасным зверем?
Пришёл тиран и властелин,
Добравшись аж до колыбели.

Пандоры ящик приоткрыт,
Всё наизнанку, зло наружу,
Добравшись мордой до корыт,
Предаст он всех, продаст он душу.

Всю землю кровью обожжёт,
Переведутся чернозёмы,
В пике направлен самолёт,
Плевать на совесть, на законы.

Его гребущая рука
Накроет всё, к чему достанет.
Ну, неужели на века?
Живём, как ёжики в тумане.

Всё будет выжжено огнём,
Везде пустырь и терриконы,
А тьма накроет даже днём,
Слезой умоются иконы.

Пришёл ужасно страшный монстр,
Он сатана, исчадье ада,
Он не хозяин здесь, а гость,
Большой гнойник электората.

Пустили демона в свой дом,
Он под Вратами долго блеял,
Такой себе троянский конь,
С собой приведший злое племя.

Больной заложник чуждых сил,
Пособник зла и грешный ирод,
Он всё святое осквернил
И убиенным правил миром.

Вокруг раздор и… чешуя,
Всё, что осталось с вольной воли,
Когда-то райская земля,
Но осквернённая до боли.

Степи

Степей бескрайние просторы,
Гоняет ветер всюду пыль,
Куда не глянь, как будто море,
Колышет волнами ковыль.

Весьма тяжёлый знойный воздух,
У горизонта миражи
И разобраться очень сложно,
Нет ни границы, ни межи.

Пылает солнце в летнем зное
И, как футбольные мячи,
Несётся перекати-поле,
Степные странники, ничьи.

Куда не кинешь взглядом – степи,
Холмы, равнины, косогор,
А мы для них родные дети,
Ведь наша Родина – простор.

Потомки вольного народа
От шаровар и до чубов,
Людей несломленных порода,
Кровь героических отцов.

Земля историей богата,
Где предки многое смогли,
Здесь процветала жизнь когда-то
И наши корни с той земли.

Она богатство наших предков,
Должны мы внукам степь сберечь,
Чтоб ощущалось каждой клеткой,
Что Запорожская здесь Сечь.

Абориген из Колорадо

Его здесь не было когда-то,
Он из неведомых земель,
Абориген из Колорадо,
Коварный раб судьбы своей.

Его сюда не приглашали,
Он вторгся нагло, как десант,
Преодолев большие дали,
Американский эмигрант.

Мы не найдём теперь спасения,
Он наши земли захватил,
Обосновался без стеснения,
Бороться с ним уже нет сил.

"Скажи мне, дед, кто съел картошку?" –
Спросил меня однажды внук,
Абориген, не понарошку,
Из Колорадо, гадкий жук.

Закат у озера

Свисают ветви словно косы,
Склонилась ива над водой,
Как будто милостыню просит.
Закат у озера весной.

В своём вечернем пышном платье,
Любуясь дивной красотой,
Исчезнет тень на циферблате.
Закат у озера весной.

К ней прилетают на ночь птицы,
Там защищённость и покой,
Лишь соловью пока не спится.
Закат у озера весной.

В воде под ивой хор лягушек
Концерт устраивает свой,
Их невозможно переслушать.
Закат у озера весной.

Сидят на листиках стрекозы,
Образовав там целый рой,
Их прячут тоже ивы косы.
Закат у озера весной.

И пустота вокруг нагая,
Здесь никого, вдвоём с Луной,
Она таинственна такая.
Закат у озера весной.

И снова рай в начале мая
Поманит ласково рукой,
Любви мелодия играет.
Закат у озера весной.

Ремонт

Отремонтированы соты,
Как еврогроб – гипсокартон,
Полгода каторжной работы,
Ходить на цыпочках потом.

А став заложником ремонта,
Уже не счастлив и не рад,
Оно всё сделано для понта,
В своей квартире просто раб.

На ветер выброшены деньги,
Лет через десять всё с ноля.
Ну, а собаки, кошки, дети?
Ведь их выбрасывать нельзя.

Не прислонись нигде, о боже,
Не сядь, не ляг, не прикоснись,
Как на музей, жильё похоже,
Существование – не жизнь.

В евроремонте, будто в склепе,
Неглубоко дыша, живём,
Растут по стойке "смирно" дети
И жизнь не жизнь – игра с огнём.

Нас убивают интерьеры,
Нас убивает сам ремонт,
Себя самих, как браконьеры,
В капканы ловим каждый год.