Всевидящий замок

Замок здесь электромагнитный,
Броня, глазок и домофон,
А у людей есть свой, магнитный,
Пускай и ауры, но фон.

Открыть замок не сможет каждый,
Смотря на то, кто, как фонит,
Тупица сноб, прыщаво-важный,
Как ни пыхтит, замок закрыт.

Он ощущает нерадивость,
Он ощущает пофигизм,
Скорее, скрытность или лживость,
Такой вот умный механизм.

Душою добрым и открытым
Он открывается на раз,
А вот напыщенных и скрытных
Вновь выставляет напоказ.

Он снова прав, он без ошибок
Разбил на группы всех людей
И, правда, здесь не до улыбок,
Хотя, возможно, вам видней.

Я разбираюсь в людях тоже,
Благодаря ему, замку,
Теперь известны эти рожи
И кто есть кто, сказать могу.

Возможно, бред, но очень странно,
Есть категория людей,
Не открываясь постоянно,
Не церемонится он с ней.

Хотите, верьте иль не верьте,
Но в этом есть свой элемент,
Им не открыть его до смерти,
Весьма порочный контингент.

Высокомерность поведения,
У них заметно, наяву,
С высокопарностью общения,
С тупым упрямством наряду.

Такой замок здесь необычный,
Он в психологии мастак,
А я к нему уже привычный
И точно знаю, кто и как.

Всадники

Сегодня ты всадник и скачешь по жизни,
Твой конь, белый в яблоках, с пышною гривой,
Ты сам себе нынче хозяин, Всевышний,
Такой весь напыщенный, важный, ретивый.

Ты мчишься вперёд, для тебя нет преграды,
Вокруг так пустынно и нет никого там,
Важны только деньги, поклоны, награды,
Дороги на выход, дороги к воротам.

Идущие мимо, из всадников прошлых,
Неслись, ни на что на пути не взирая,
Идут, теперь молча, стирая подошвы,
Жизнь очень коварна, судьба очень злая.

Несёшься и думаешь: "Это – навечно",
При этом не хочешь, не видишь засаду,
Опять виражи пролетаешь беспечно,
Но рано ли, поздно упрёшься в преграду.

Назад оглянуться ещё не успеешь,
А ты среди тех, по дороге идущих,
Летящие всадники хлещут по шее,
Презренно плюют на несчастные души.

Песочных часов перевёрнуты колбы,
Обратный отсчёт непременно запущен,
Совсем не редеют идущие толпы
И ты скоро будешь шагать в самой гуще.

Не будет спасения в водовороте,
Немногие вовремя станут умнее,
Увидев, что временно в жизни, в работе,
Как воротнички безвозвратно темнеют.

И лишь кто других уважает, тот умный,
Он ценит не статус, а ум и душевность.
А что положение? Просто трибуны,
Всего лишь условность, простая никчемность.

Всегда в человеке важна человечность,
А кто он сейчас – это, как кому вышло,
Всех нас ожидает холодная вечность,
Единая участь и общее дышло.

Сейчас я идущий, когда-то был всадник,
Была и лошадка плюгавая, пони,
Моей территорией был палисадник,
А снились всё время лишь дикие кони.

Скакал я не быстро, хромая по кругу,
Вокруг палисадника низкий заборчик,
А вход был открыт и чужому, и другу,
Но пони есть пони, заглох в нём моторчик.

Идущих дорогою не презирайте,
Возможно, что станете тоже такими,
А может и хуже, лишь тень на асфальте…
Когда-то мы были, как вы, молодыми.

Перекрёстки

Погубишь жизнь, уйдя направо,
А вот налево – всё пропьёшь,
Снесёт башку дорогой прямо,
Торчишь на месте и хорош.

Вот так стоишь на перекрёстке
И дальше нет с него пути,
Вокруг исчезнут краски, блёстки,
Как на цветах все лепестки.

И только вверх одна дорога,
В ту неизвестность, в небеса,
Осталось времени немного,
Пол оборота колеса.

И вновь тупик средь бездорожья,
Одни пути, дороги нет,
А каждый шаг всё осторожней,
Один неверный и в кювет.

Впитав энергию деревьев,
Тепло камней, земли заряд,
Без чешуи стоим, без перьев,
Надев искусственный наряд.

Мы на распутье снова голы,
Весь выбор наш давно исчез,
Слышны далёких предков стоны,
Стихий воды, земли, небес.

Мы – поколение регресса,
Мы потеряли божий дар,
А технократия – завеса
И сокрушительный удар.

Ведь наша раса – роковая,
Сама порочность, чистый грех,
Земля от нас изнемогает,
Как будто высохший орех.

А эволюция разумна,
Она избавится от масс,
Не напрягаясь и без шума,
Но уничтожит сразу нас.

Нам путь один остался – в небо,
Не принимает нас земля,
На перекрёстках явно слепо
Мы выбираем что-то, зря.

Прописан путь уже давно нам,
Он исчезает в темноте,
По всем законам и канонам,
Ждёт очищение в огне.

Шестая впрямь из хронокапсул,
Как огнедышащий дракон
Нас всех накажет карой страшной,
Ведь мы нарушили закон.

Закон процесса мироздания,
Законы жизни, красоты,
Мы потеряли суть сознания,
Мы холод ада, пустоты.

Стою, смотрю на указатель,
Но остаюсь на месте я,
Пускай считают, что предатель,
Ведь никуда идти нельзя.

Подарочный вариант

Коробка конфет – это внешне красиво,
Она, как подарочный всем, вариант,
Внутри же коробки не так уж и мило,
В искусственно-мнимой душе дилетант.

Вот так в человеке обманчива внешность,
А сущность какая – загадка небес,
Нас всех визуальная губит поспешность,
Коробка – как ангел, начинка – как бес.

И пусть упаковка не столь уж нарядна,
Важнее конфетки, а не ярлычки,
Ведь есть одна сказочка, очень занятна,
Про то, как делили вершки, корешки.

Полно вариантов, кому чего нужно
И этому выбору должен быть рад,
Обычно, дешёвка сверкает наружно,
Там маски на лицах, как бал-маскарад.

Но главное в том, чтоб хватило на дольше,
Коробкой похвастался и пустота,
Вначале красиво, а что будет позже,
Когда ты поймёшь, что внутри чернота.

И каждый решает по-своему в жизни,
У каждого свой образец, идеал,
Ведь третий всегда был и будет здесь лишним,
Прислушайтесь сердца, не верьте глазам.

Оплошал

Решался тяжко, сомневался долго
И всё же ей читал я кое-что,
Потом боялся, ждал каким же боком
Ко мне вернётся. Мимо бы прошло.

Давно доверие нам не знакомо,
Оно утрачено к другим, к себе,
Нас ожидание гнетёт плохого,
Мы все находимся, как на войне.

А я всё жду, что дальше будет хуже,
Подставив спину под её удар
И высыхает кровь в багряной луже,
Таким, наверно, будет гонорар.

Я рассказал ей тайну откровенно
И в руки полностью отдался ей,
Но допустил ошибку, несомненно,
В который раз, признав её своей.

Боюсь признаться, честно, очень страшно,
Всё возвратится, только мне во вред,
Меня убьёт когда-то беспристрастно
Моим оружием, как бы в ответ.

На миг раскис я, как малец растаял,
Она лишь этого, наверное, ждала,
Не изменилась, как всегда, такая,
Меня купила капелькой тепла.

Лишь дело случая, теперь всё просто,
Могилу выкопал я сам себе
В прямом понятии и в переносном,
Как стал никем, так и ослаб вдвойне.

Кому нужны отныне эти сопли?
Я опоздаю просто на вокзал,
Потом кусать себе же буду локти,
За то, что глупо взял и опоздал.

И не пойму, мне страшно или стыдно,
Но ждёт со временем накал страстей,
А он когда-то будет, очевидно
И не смогу я состязаться с ней.

Но я хотел того, чего и сделал,
Не повернуть часы теперь назад,
Довольно поздно, выпущены стрелы,
Пока пристрелочные или наугад.

А он ушёл…

Они там долго все общались,
Он был всегда самим собой,
Совсем не ведая печали,
Оберегая свой покой.

Имел друзей и оппонентов,
Всегда отстаивал свой взгляд
И избегал дурных моментов,
Не замечая всех преград.

Его не все воспринимали,
Кого-то даже раздражал,
Кто поумней – те были сами,
А, кто глупей, точил кинжал.

Они ворчали от амбиций,
Хотя невнятно, как под нос,
В угоду собственных позиций,
От страха мнимых им угроз.

Они оправдывали нишу,
В которой боги и царьки,
Едва попрятавшись под крышу,
Засуетились, как хорьки.

Для них опасна повседневность,
Она их сводит всех с ума,
Но проявляя перманентность,
Шумит безликая толпа.

И нападает только стайкой,
По одному ведь слабаки,
В кустах тряслись, как серый зайка,
Им это было не с руки.

Они его и линчевали,
Им стало страшно, что чужак
И ведь к себе совсем не звали,
Зашёл он сам, какой чудак.

Он там хотел найти поддержку
Давно потерянных коллег,
За ним вели всё время слежку,
Разворошил гнездо… на грех.

Его расстроило другое,
Не поддержал-то ведь никто,
Вцепилось вдруг отродье злое,
Какой-то цирк или кино.

Друзья, наверно, испугались,
Залезли в норы, как кроты,
Возможно, страх, возможно, зависть,
А ведь общались с ним на «ты».

Одни молчат, другие – хуже,
Переметнулись в стан врагов
И как стервятники там кружат,
В любой момент напасть готов.

Смешной герой и прихлебатель,
Уже давно, не первый раз,
Смеётся вновь в лицо предатель,
Готовый клюнуть прямо в глаз.

Он беспокоится за шкуру,
Он идеалы схоронил,
Но преднамеренно, не сдуру,
Петляет, мразь, среди могил.

С такой толпой не станет лучше
И к правде путь уже закрыт,
А он устал, а он измучен,
Топор войны давно зарыт.

Кому-то был авторитетом,
Кому-то стать им не сумел,
Была та грязь ему ответом,
Его оставив не у дел.

И он ушёл с полей сражений,
Всю почву выбив из-под ног,
Они желали унижений,
Он допустить сего не мог.

Борьба на грани клоунады,
Хотя сражался и за них,
Без ожидания награды,
Как одержимый, словно псих.

К чему придём, чего добьёмся,
Враждуя даже меж собой?
Мы пятна тёмные на солнце,
Но так измучены порой.

Он потерял ориентиры
И веру в святость потерял,
Не выходил он из квартиры,
Из личной тайны бытия.

Он был гоним, не понят всеми,
Его стращали вслух, тайком
И, вряд ли, в будущем оценят,
Всё в этой жизни кувырком.

Но, к сожалению, ужасно,
Он под влиянием толпы,
Хотя воюет с ней напрасно,
Во избежание войны.

Пускай живут, как знают, дальше,
Как будто черви, пауки,
Там отражение лишь фальши
И не подаст никто руки.

Там мир чужой, чужие люди
Сожрать готовы всех вокруг.
А что же дальше с ними будет?
Ведь с каждым днём всё туже круг.

Их убивает чувство стада,
А он не выживет при нём,
Ну, вот тогда им так и надо,
Гори там синим всё огнём.

Зачем ему сражаться, правда
И за кого ещё страдать?
Навет, предательство – награда?
Клеймо на сердце, как печать.

Густой туман, пустые звуки,
Везде корысть, в умах аврал,
А он не станет пачкать руки,
Не станет трогать их штурвал.

Его все крутят без разбора
И каждый хочет быть главней,
Как панацея, суть раздора
В среде бессовестных людей.

А он ушёл. Да, он обижен,
Его изгнал безбожный мир,
Который тонет в вязкой жиже,
Но он не раб, не господин.

Возможно, кроется ошибка,
Возможно, в чём-то он не прав,
Опять плачевная попытка,
Упав на твердь порочных скал.

А боль никак не отпускает,
Не разобрать, где свет, где тьма,
Где просто осень золотая,
Где все давно сошли с ума.

Ведь разум там, где есть сомнение,
Кто ищет правильный ответ,
А всем уверенным – забвение
И их так много, целый свет.

А он из тех, кто не уверен,
Скорей, поэтому ушёл,
Ушёл, не хлопнув даже дверью,
Ушёл, сутулясь, под дождём.

И был он это сделать вправе,
Ему уже ведь не помочь
И оклеветан, и отравлен,
Гонимый прочь, куда-то в ночь.

Убит предательством, толпою
И молчаливостью друзей,
Он повернулся к ним спиною,
Не приняв подлости людей.

Очередное назидание,
Что невидимки статус – плюс,
За наизнанку наказание,
Быть невидимкой лишь учусь.

А от добра – добра не ищут
И побеждает часто зло,
Оно является им пищей,
А он ушёл. Им повезло.

* * *

Попал он в интриги двора приближённых,
Разменной монетой, убойной стал пешкой
И выставлен на люди, как прокажённый,
Его линчевали жестоко, с насмешкой.

Расчёт оказался достаточно верным,
Атака всегда была лучшей защитой,
А правым считается тот, кто был первым,
Второй же всегда стороною был битой.

Предатель инкогнито вёл с ними войны,
Других подбивал вопреки всяких правил,
Его намерения их недостойны,
Его замолчать, он пытался заставить.

В итоге он честно признал поражение,
Не стал с головою нырять в эти тучи,
К себе он испытывал неуважение,
Оно всё чужое. Зачем себя мучить?

Пусть важными будут слепые котята,
Пусть цену не сложат себе, откровенно,
Как будто вгрызаются в тело граната,
А он изнутри разъедает их тело.

Он будет мудрее, уйдёт он в сторонку.
Куда в одиночку тягаться с системой?
Иначе его засосёт в ту воронку,
Навеки закончил он с прежнею темой.

Двуликие Янусы – страшные люди,
Они изворотливы, подлы и скрытны,
От них никогда, ничего не убудет,
Их грязные руки чисты и помыты.

Навозную кучу не стал ворошить он,
Жуки пусть навозные правят тем балом,
Ему все кричали: «Пошёл вон! Пошёл вон!»
И он их послушал, ушёл без скандалов.

За перевалом

Преодолел я перевал,
Своеобразный Рубикон,
Но спать спокойно перестал
И слышать стал набатный звон.

Подъём закончен, надо вниз,
Сорваться проще, чем залезть,
Тропинка скользкая, карниз
И с каждым шагом больше вес.

Признаться, вверх – путь не высок,
А вниз посмотришь – нет там дна,
Один единственный бросок,
Обрывы, камни и стена.

Уже с тропы мне не свернуть,
Не развернуться, не сбежать,
В одну лишь сторону сей путь
И направление под стать.

Я отработал быстро пик,
Рукой погладил неба свод
И вниз помчался в тот же миг,
Спеша закончить свой поход.

Эх, не видна со дна мне даль,
Я на вершине был чуть-чуть,
За перевалом финиш, жаль,
Но я отправился в свой путь.

Я – Пешеход

Мой друг… железный, на колёсах,
Попил мне кровушки сполна,
Довольно много пролил слёз я,
Как будто месть или вина.

Он с первых дней был ненадёжным,
Преподносил всегда сюрприз,
Имел характер больно сложный,
Сплошной абсурд, сплошной каприз.

Мне с ним уже бывало страшно,
Я потерял совсем контакт,
Возился долго, но напрасно
И чтоб ни делал, всё не так.

С ним занимались и другие,
Его "лечил" специалист,
Но лишь руками разводили,
А он ломался, как на бис.

Я не хочу иметь машину,
Я без неё который год,
Теперь не гну больную спину,
С большой я буквы – Пешеход.

Кому оно надо?

Кому оно, скажите, надо?
И дело дрянь, святая глупость.
За всё хорошее награда?
Опять наивность, просто тупость.

Одно и то же ведь повсюду.
А разве это было нужно?
Одну и ту же бьём посуду,
Но всё напрасно, даже грустно.

Никто не вспомнит, не заметит.
Кому теперь какое дело?
Мы не нужны на этом свете,
Уже давно всё надоело.

Признаться честно, то обидно.
Хотя чего мы ждём наивно?
Отсюда выхода не видно,
Мы истощённые обильно.

И выживает каждый молча,
Вот так устроена природа,
Как будто свора, стая волчья,
Совсем без племени и рода.

Довольно сложно в одиночку,
А пожинать придётся вместе,
Живём, как будто бы в рассрочку,
Но все окажемся в том месте.

Домовичок

У нас в квартире есть домовичок,
Но и не гномик, и не старичок,
Скорей всего, он – девочка-сестричка
И так похож на рыжую лисичку.

Она шустра, стремительно мелькнёт,
За ней помчится наш ленивый кот
И нет опять. Куда-то растворится
Неуловимая сестра-лисица.

Мы понимаем, что она нам друг
И появляется совсем не вдруг,
Мы с нею дружим, словно с человеком,
Мы к ней относимся тепло, с опекой.

Оберегает, видимо, всех нас
И днём, и ночью, каждый божий час,
И мы спокойны, нет совсем тревоги,
Пересеклись у нас пути-дороги.

Блеснут глаза, как красочный янтарь,
Мираж какой-то, призрак или тварь,
Мы с ней общаемся, как будто с равной
И абсолютно с нами равноправной.

Любимый домик – старый в спальне шкаф,
Коту туда – нельзя и ни на шаг,
Она шалит и прячет часто вещи
И без того, неаккуратных женщин.

Мы не расстанемся с подружкою вовек,
Она своя, она, как человек,
Не уходи, прошу, от нас лисичка,
Ты нам теперь, как младшая сестричка.

Волки – братья

Говорят, боятся волка,
Не ходить тогда и в лес.
Просто так? Так в том нет толка,
В мире множество чудес.

Они жизнь спасли однажды,
Я в сугробе замерзал,
Волки бросились отважно,
Да, запомнил их оскал.

Я ведь каждого знал в морду,
Потому, что их кормил,
Вожаку спасибо, Лорду,
Гнал меня, что было сил.

Я тогда так и не понял,
Только помню сзади пасть,
Жизни стоила погоня,
Но не дали мне пропасть.

Замерзал тогда я круто
И мне было всё равно,
Отыскали только б утром,
Если б было суждено.

Я запомнил волчьи пасти,
Я запомнил их оскал,
Подчинился волчьей власти,
Но никто не нападал.

Продолжал кормить их дальше,
Они верили в меня,
Я не чувствовал в них фальши,
Ведь спасли меня не зря.

Я кормильцем был им верным,
Они были, как друзья,
В стаю приняли, наверно,
Это их была земля.

И с тех пор мне волки – братья,
Они лучше нас, людей,
Если б мог бы волком стать я,
То ушёл бы в мир зверей.

Хочу исправить

Ведь никогда не будет поздно,
Хоть и не всякою ценой,
Не перегнуть бы, осторожно,
Увлёкшись шахматной игрой.

В пространстве странных искажений
Один вопрос, ответа нет,
Но есть попытки намерений,
Когда-нибудь прольётся свет.

Но как мне быть? Увы – загадка.
Здесь палку страшно перегнуть,
Иначе будет перепалка,
Когда поймут, уловят суть.

Красивым жестом – благодарность,
Непродолжительный визит,
Хвала всему, как солидарность,
Терпи, терпи, пускай тошнит.

Но всё же есть одна опаска,
Не стоит в раны сыпать соль,
А коль уже надета маска,
Она – пожизненная роль.

Ох и не лёгкое решение,
Но сделать надо хорошо
И проявить своё умение,
Довольно тонкое чутьё.

Я не скажу, что не желаю,
Уже не выйти из игры,
Но их боюсь, как волчью стаю,
На самом кончике иглы.

А вот когда всё добровольно,
Когда не требуют, не ждут,
Себя я чувствую привольно,
Не замечая сей хомут.

Намерен первым шаг я сделать,
А что получится – вопрос.
Вдруг он окажется неверным?
Ох и не прост, ох и не прост.

Но исправлять пора, наверно.
Зачем? Не знаю, но решил.
Оставить так всё – очень скверно,
Хоть нет желания и сил.

Попытка, эх, с чем чёрт не шутит,
А вдруг всё выйдет, наконец?
А вдруг получится, по сути?
Ну, если нет – тогда конец.

Хочу удобный выбрать случай,
Ведь просто так – вполне смешно,
Такая мне досталась участь,
Всем надо делать хорошо.

Обида

Не знал давно таких обид,
Никто давно не обижал,
Но рухнул в миг сей монолит,
В меня вонзились сотни жал.

Не ожидал, был не готов,
С незащищённой стороны,
Вот тебе на и будь здоров,
Без оглашения войны.

И ведь давно уже никто,
Но, чтобы сразу, прямо в лоб,
Меня не били так давно
И кто ведь бил, не дай же бог.

Уже достал матриархат,
А сильный пол довольно слаб,
К стене припёрт он и распят
Руками этих "слабых" баб.

А споры, видимо, все зря,
Здесь ситуация – тупик
И так, увы, день изо дня,
Потоки зла, поток интриг.

Непробиваемый тот щит,
Выходит, вечно виноват
Нет ни законов, ни защит,
Ибо никто, ни брат, ни сват.

А пробирает аж до слёз,
Мы хуже комнатных собак,
Живём под страхом их угроз,
И нам цена лишь грош, пятак.

Вот так обидеть ни за что,
Такой удар совсем не ждал,
Болит давно и не прошло,
Произошёл в душе обвал.

Я не сержусь, не до обид,
Так поступить. Зачем? Зачем?
Психологически убит
И ненадолго, насовсем.

* * *

Виной здесь властная натура,
Упрямый и скандальный нрав,
Сильна она, она – фигура,
Энергетический удав.

Хотели зиму?

Хотели зиму? Вот, прекрасно.
Мороз. И снега по колено.
Теперь пугаетесь напрасно,
Вперёд, на улицу, да смело.

Опять не чистят тротуары,
Опять вокруг буксует транспорт,
А кучи снега, как барханы,
Промокнут ноги, будет насморк.

Зато искрится снег, красиво,
Белы деревья, как невесты,
Повсюду дворники ленивы,
Нет для парковки даже места.

К зиме мы были не готовы,
Да и не ждали эту зиму,
Везде сугробы и заторы.
Чего искать теперь причину?

А это всё ещё растает
И будет слякоть, будет жижа,
Мы, словно ёжики в тумане,
Опять не снимем в пору лыжи.

И, как всегда, забиты стоки,
Застынут лужи, словно море,
У всех опять промокнут ноги,
Начнётся насморк снова, вскоре.

Ну, а сейчас зима в разгаре,
Хорош хандрить, она прекрасна,
Пока не жарко, как в Сахаре,
Хотя тенденция опасна.

Начнём растить здесь ананасы,
Рассадим кактусы и пальмы
И превратятся в папуасов
Шахтёры наши, сталевары.

Свои построим пирамиды,
Заводы, шахты все разрушим,
Наденем рваные хламиды,
Забудем, что такое стужи.

Ну, а пока ещё есть зимы,
Быстрей на улицу, как чудно,
Не будьте столь невыносимы,
Там никому не будет нудно.

Скорей коньки, скорее лыжи
И с детворой на санках, с горок,
Да не лежите, как булыжник,
А то напишут вам некролог.

Какое время, сказка года.
Просили зиму? Поспешите,
Такая чудная погода,
Хорош сидеть в своём корыте.

Связующая нить

Она стареет на глазах
Она теряет прежний вид,
Вселяет будущее страх,
Ничто не вечно. И гранит.

Как долго сможет протянуть?
Ну, как узнать об этом мне?
Хотя б немного, хоть чуть-чуть
Побудь на этой стороне.

Она – последнее звено,
Она – связующая нить
С годами детства, что прошло.
Ну, как мне это сохранить?

Она последняя из тех,
Кто видел тот, счастливый свет,
Кто озорной мой помнит смех,
Представить страшно, её нет.

Но главный страх не только в том,
Что мне уже ей не помочь
И ни сегодня, ни потом,
Закончен вечер, скоро ночь.

Я каждый миг теперь ловлю,
Я не могу ни есть, ни спать,
Она пока ещё в строю
И дорога мне, словно мать.

Она с былою жизнью – связь,
Как память, фотки, вот и всё.
А что сегодня? Боль и грязь,
Как будто сель. Несёт, несёт.

Мой ностальгический синдром
О счастье, детстве и семье,
Лишь отражается мне злом,
А без неё, так и вдвойне.

Но надо будет привыкать,
Не в силах что-то изменить,
Остаться жить без родника
И оборвать родную нить.

Она того – последний блик,
Она того – последний звук,
А наша жизнь – короткий миг,
Прервётся вскоре сердца стук.

Я не заплачу, я силён,
Держу себя, почти, в руках,
Сотрёт печаль поток времён,
До встречи там, на облаках.