Логика

Удивляют меня часто люди,
Очень странные всё же по сути,
В голове примитивные мысли
И отсутствие логики в жизни.

Там, где двери должны быть закрыты,
Круглосуточно будут открыты,
А вот там, где должно быть открыто,
Круглосуточно будет закрыто.

На дороге помеха. И что же?
Ведь таким убираться негоже,
Матерятся и злятся лишь долго,
Не считая своим это долгом.

И они утверждают, что правы,
Проявляя строптивые нравы,
Безгранична тупая их тупость
И цинична их глупая глупость.

Ода столбу

Такой высокий, что-то ждущий,
Как и стоял, стоит здесь столб,
А за людьми, под ним живущим,
Он наблюдает, словно бог.

Его, признаться, не тревожит,
Идёт ли дождь, метёт ли снег,
Он простоит и век, похоже.
Что для столба какой-то век?

Он очень важен и спокоен,
Как будто встав на пьедестал,
Но ведь бывает и другое,
Напротив столб уже упал.

Но тот всего лишь деревянный,
А он бетонный и прямой,
Такой большой, такой упрямый,
С пустой бетонной головой.

Такой высокий, что-то ждущий,
Как и стоял, стоит здесь столб,
Он ожидает день грядущий,
Чтоб демонстрировать апломб.

Изыди

Бывает как-то очень странно,
Одни приятны просто так,
А вот иные постоянно
Лишь раздражают, сущий мрак.

Одни к себе располагают,
Они, как будто бы магнит,
А вот с другими, как по краю,
На волоске, в ушах звенит.

Энергетических вампиров,
Признаюсь честно, я боюсь,
Пускай они уходят с миром
И стороной обходят пусть.

А я стараюсь их не трогать,
Не оказаться к ним спиной,
Но призываю, ради бога,
Не нарушайте мой покой.

И провоцировать не стоит,
Я не источник ваших сил,
Но им не нравятся устои
И образ жизни мой не мил.

Их очень много, без сомнений.
Я окружён. Вокруг они,
Как будто своры привидений
Или фантомные огни.

Я повторяю им: "Изыди!
Да поскорее, поскорей",
Но, как назойливые дети,
Они достали, хоть убей.

Ностальгия

Нам наше детство не вернуть,
Все те чудесные сюжеты,
Что не ценились, ни чуть-чуть,
Ибо не слушались советы.

Осталось только вспоминать,
Какое счастье было с нами,
Ложиться в тёплую кровать
И наслаждаться крепко снами.

Природа, речка, рыбный лов,
Ночлег в палатках и рассветы,
Уха, шашлык, картошка, плов
И просто рыбные котлеты.

Лягушек крик да пенье птиц,
А вдалеке карьера рокот,
Веселью не было границ,
Костры, купанье, детский хохот.

А за грибами если, в лес,
Чтоб с наслаждением, в затяжку
И там носиться, словно бес,
Рубашка, куртка нараспашку.

Знакомый каждый горбик, куст,
Все сосны, просеки, тропинки,
А под ногами хвои хруст,
Грибочки белые в корзинке.

Но это всё уже прошло
И не вернуть его обратно,
Как будто старое кино,
Когда-то видели и ладно.

Библейское начало

Веков древнейшую беду
Забыли начисто с годами,
В одном заброшенном саду
Адам и Ева обитали.

Царил там мир, царил покой,
Где ничего никто не хочет,
Была и жизнь у них такой,
Без всяких лишних заморочек.

Однажды к ним пробрался Гад,
Принёс туда он злое семя
И изменился вскоре сад,
И изменилось вскоре время.

Пророс из семени росток
И пролетело время быстро,
Созрело яблоко, да в срок,
Как будто пуля, словно выстрел.

И впрыснув яд, коварный Змей
Однажды Евой был замечен,
Вступив в преступный сговор с ней,
Был несказанно рад той встрече.

Ведь Ева яблоко взяла,
Дала его поесть Адаму,
Была никем, теперь – жена,
Как диверсант, включив программу.

И с той поры идёт раздор,
Козлы Адамы, Евы – стервы,
У женщин скрыт змеи узор,
Что разрушает людям нервы.

И чем тогда отравлен Он?
Секрет неведомый веками.
Всего-то лишь тестостерон,
Коварный яд любви с грехами.

Сто свечей

Сто свечей на столе
И одна у окна,
Сто огней – жизни свет,
Лишь одна для себя.

Сто теней на стене,
Но одной тени нет,
По моей лишь вине
От свечей тусклый свет.

Это сто моих грёз,
Неудачных сто дел,
Это горечь от слёз,
Это просто удел.

А одна у окна,
Одинокий маяк,
Как надежда моя,
Путеводный мой знак.

Сто возможностей в прах,
Сто путей, все в тупик,
Сто начал и всем крах,
От отчаянья крик.

Мой последний просвет,
Что горит на окне,
Как в тоннеле, где свет
Путь укажет во тьме.

Как последний рывок,
В одну сторону путь,
Дверь закрыть на замок,
Ждать осталось чуть-чуть.

Пусть горит та свеча
И не тает в огне,
А сгорит, так дотла.
Сто свечей на окне…

Муха

Опять беззащитность и одиночество,
Сбывается старой гадалки пророчество
И вечно гнетущая душу тревога,
И радости в жизни осталось немного.

Отсутствие всяких простых ожиданий,
Ни радостных встреч, ни любовных свиданий,
Хоть внешне спокойно, по сути – разруха
И как о стекло бьётся осенью муха.

На улице, кажется, пахнет свободой,
Меняется осенью быстро погода,
Она так изменчива, как карусели,
Опасно гоняться за солнцем осенним.

А в жизни такой наступает период,
Ко многим относишься неприхотливо,
Останется боль от разочарований
И смутный осадок от воспоминаний.

Её окружают недобрые люди,
Для мухи они – прокуроры и судьи,
Опасны для жизни, скорей, безразличны,
Прихлопнут не глядя, с улыбкой, цинично.

Но мухе внимание вовсе не нужно,
Пускай все считают её равнодушной.
А что ей осталось желать рядом с ними,
С такими чужими, с такими пустыми?

Но глупая муха смириться не хочет,
Она, как последствие старых пророчеств,
Замёрзнуть и сгинуть желает на воле
И бьётся всё время, не чувствуя боли.

Живёт во мне муха, но смирно и тихо,
Боится накликать хозяину лихо,
Тревожит меня, откровенно, не часто,
Она взаперти, все попытки напрасны.

Я ей испортил жизнь

Я ей испортил жизнь. Не всю. Частично.
Такие выясняются дела,
Сказала, правда, очень артистично:
"Когда тебе я сына родила".

Спасибо тебе милая супруга,
Как больно всё выслушивать теперь,
Любил тебя, считал, имею друга,
А ты со мной вот так, как дикий зверь.

Под корень уничтожено мужское,
Душа болит и закипает кровь,
Как будто бы давно уже чужое,
Как будто бы прошла уже любовь.

Печать

Я чувствую холод всё ближе и ближе,
Его ощущаю, не видя глазами,
Но что-то проходит, отчётливо вижу
И тихо в подушку рыдаю ночами.

Как страшно, когда ничего ты не сделал,
Как больно, когда ничего им не нужно,
Волнует одно лишь - услада для тела,
Довольно беспечно и столь равнодушно.

И что остаётся? Обычно, молчание,
Невзрачное, серое. Так, незаметно.
Уже появилась печать на прощание,
Уже проступила от холода, где-то.

Я так устал

Всего-то на всего часок
Мне отдохнуть, я так устал,
Хлебнуть воды один глоток
И переждать, укрывшись, шквал.

Я не могу, почти нет сил,
А по спине бежит мороз
И этот свет уже не мил,
Из череды сплошных угроз.

Прошла бесследно эта спесь,
Смешались ужас, боль и гнев,
Я так устал, я вымок весь
И, как струна, натянут нерв.

А где-то там, вдали, уют,
Который я искал давно,
Но в тесноте своих кают
Мы опускаемся на дно.

Мой рок

Совсем не понимая, что нарушил,
Я вновь мотаю в этой жизни срок,
Ломающий умы, сердца и души,
Меня не покидающий, злой рок.

Из жизни прошлой или уже в этой
Слепое наказание извне.
Зачем бежать наперекор с ответом,
Доверившись проказнице судьбе?

Испытывая тягости лишений,
Которые подкинула она,
Отбрасывая тысячи сомнений,
Теряются, как в пропасти слова.

И жизнь проходит как-то неизбежно
Игрой пространства, света и теней,
Маня своей несбыточной надеждой
И тусклым светом старых фонарей.

Роли

Почти чужой, как не Земной,
Хотя родился на Земле я,
Возможно, час уже не мой
Или пока ещё не время.

Увы, изгой, совсем немой,
Лишь вызываю раздражение
И что не делай, хоть завой,
Но не дождаться уважения.

И жизнь моя – сплошной театр,
Где лишь игра, где вечно роли,
Я быть собою был бы рад,
Но снова роль помимо воли.

Ну, кем я стал?

Ну, кем я стал? О, боже мой!
Ну, как так можно опуститься?
Ведь я не я, я сам не свой.
Какой журавль? В руке - синица.

Лишь пустота и я пустой,
Как чёрный кот на неудачу
Реветь так хочется порой,
Иссякли слёзы, не заплачу.

Назад былое не вернуть,
Да и не стать таким, как раньше,
Не выбрав сразу верный путь,
По жизни шёл фальшивым маршем.

И нет дороги никуда,
Да хоть ты тресни, нет возврата,
А жизнь течёт, как та вода,
Хотя... Она не виновата.

Махнул рукой и закурил,
Ко всем чертям и будь, что будет,
Ну, не осталось больше сил,
А путь, в конце концов, столь труден.

Почему?

Почему чем ближе, тем больнее?
Почему моя спина избита?
А удары сзади всё сильнее,
Против них не действует защита.

Почему не жду таких ударов?
Почему кричу потом от боли?
Почему-то им всё время мало.
Ну, зачем, зачем нам эти роли?

Почему душа моя открыта?
Я хожу рискованно по краю,
Человека сущность ядовита.
Может, зря толпе я доверяю?

Почему обратно затоптали?
Почему так больно бьют словами?
Нахлебавшись досыта морали,
Всё равно останусь рядом с вами.

Я услышать боюсь

Я услышать боюсь, как кричат журавли,
Когда осенью клином на юг улетают,
Ведь они, как ни странно, частичку души
Забирают с собой, улетающей стаей.

А услышав, я падаю наземь лицом
И рыдаю, траву омывая слезами,
Бесполезно зову свою маму с отцом,
Но они улетели в далёкие дали.

Улетел бы и я с журавлями на юг,
Только вот незадача, не выросли крылья,
Улетел бы подальше от стужи и вьюг,
Улетел бы из мира, покрытого пылью.

Я останусь один, всеми брошенный птах,
Я опять провожу журавлей грустным взглядом
И пускай они где-то, в чужих небесах,
Буду с ними душою и мыслями рядом.