У каждого будет посмертная маска

— Воооон! — бешено выкатив глаза и багровея лицом кричал маленький человечек в высоченных прусских сапогах. "Воон! Навсегда! Чтобы и духу твоего здесь не было! Немедленно! Где дежурный офицер!? Вытолкать его взашей!, пока он тут мне какую-нибудь дрянь не написал! — продолжал голосить и неистовать он во след поспешно уходящему столь же невысокому старику.
- Ваше сиятельство! Господин фельдмаршал! — догонял бегом летевший молодой гвардейский щёгольский порутчик. Ну что же Вы!? Как же так! В ногу шагая со старичком, громко дыша и заглядывая в глаза сутулился он.
- Ничего, голубчик, ничего! — сердито отрезал старик. — Время и нужда всё расставит по своим местам!
- Но, ведь, Вы уже не молоды, господин граф! Как же так!? Времени-то Вам может и не выпасть!! — страдальчески и непонимая пытался образумить старика молодой красавец-лейб-гвардеец.
- На всё воля Божия! — поспешно перекрестившись отвечал старик, широко вышагивая почти строевым шагом, очередной раз свернув в открывающуюся перед ним дверь. Я честно служил Отечеству, хоть и грешу под Всевышним, но терпеть самодурство и быть покорным лизоблюдом!.. — продолжал, спускаясь по лестнице, старик.
- Но Александр Васильевич! А что же будет с вашими офицерами?! С теми, кого вы из солдат?!. Неужели Вам "всё равно"? Вы о них-то подумали?! — продолжал урезонивать высокий красавец.
- Ничего-ничего! Уж, на такое и он не пойдёт! Устав и циркуляры и для него законы! Всё будет хорошо! — отрезал старик в высоком мундире, но старых времён и покроя.
Наконец, открылась лакеями последняя дверь во двор, где уже стоял его санный возок.
Стоявший на выходе гатчинец яко автомат взял "на караул", краем глаза заметив выходящего фельдмаршала. Полубегом дойдя до дверцы своего возка, Александр Васильевич остановился и обернулся к сопровождавшему:
- Ну! Прощай! — сухо улыбнулся он. — Не приведи Господь, чтобы на Руси-матушке полководцев стали б психическими недугами шельмовать! Не ровен час введут ради тиши, благочиния и спокойствия во дворцах и на балу за правило признавать по законам и уставам "негодными к воинской службе" и пропала Россия! — побеждать некому!"
- Господин фельдмаршал!
- Будет-будет, голубчик... — по-отечески улыбнувшись, похлопал по плечу молодца старик.
- Но, ведь, не всем же рождаться и выслуживаться до генералов при матушках-императрицах!.. — еле сдержавшись, возопил отчаянно лейб-гвардеец. — Ужели т а к тяжело поостеречься и сдерживаться, не выставлять... свою натуру так? Александр Васильевич!.. — уже чуть не плача закончил он.
Ветерок потрепал вихор, что петушком выбивался надо лбом старика.
- Тяжело неприятеля, на деле одолевая, в уме обсчитывать. Но если есть у тебя дерзость к мысли, к ходу — то всё просто и ясно. Можно, если следует, делить войска и заставлять их действовать различными манёврами. — тихо отвечал, доверительно улыбаясь, он.
- Но не можно делить и заставлять действовать разными манерами свой ум, разум и совесть, голубчик! — закончил старик.
- Будь молодцом! С Богом!
Возок, скрипнув, чуть просел, дверца закрылась и кучер, прищёлкнув обоих лошадок кнутом, тронул вперёд.