Александр Александрович Блок Опции

[Vet]

Александр Александрович Блок

(1880-1921)

"Был Пушкин и был Блок... Все остальное - между!" Эти слова Владислава Ходасевича очень точно выразали чувства многих современников поэта. В этой фразе не только ощущение значения Блока для русской поэзии, но и чувства несомненного его родства с великим девятнадцатым веком русской литературы. Он менее всего стремился быть только поэтом, только писателем. Марина Цветаева, уже после смерти Блока, напишет о нем: "Больше, чем поэт: человек". Еще один современник, ставший уже в эмиграции известным критиком, Георгий Адамович, скажет о поэзии Блока: он "там, где остальные люди, Блок заодно с ними, что бы ни случилось". Потому к нему на квартиру приходили совсем юные начинающие поэты или просто его почитатели, чтобы он ответил им на простой вопрос: "Как жить?" Потому именно творчество Блока стало для многих русских мыслителей отправной точкой в их попытках объяснить, что же случилось с Россией, да и со всем миром в самом начале XX века, когда вдруг, за одно поколение, все изменилось до неузнаваемости.



***
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века –
Все будет так. Исхода нет.

Умрешь – начнешь опять сначала,
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.
10 октября 1912


***
Ужасен холод вечеров,
Их ветер бьющийся в тревоге,
Несуществующих шагов
Тревожный шорох на дороге.

Холодная черта зари –
Как память близкого недуга
И верный знак, что мы внутри
Неразмыкаемого круга.
Июль 1902

[Лаэн]

а мне больше всего нравится "Двенадцать" и вот это.. к Блоку отношусь не плохо, но любимым назвать не могу)

* * *

Она пришла с мороза,
Раскрасневшаяся,
Наполнила комнату
Ароматом воздуха и духов,
Звонким голосом
И совсем неуважительной к занятиям
Болтовней.

Она немедленно уронила на пол
Толстый том художественного журнала,
И сейчас же стало казаться,
Что в моей большой комнате
Очень мало места.

Всё это было немножко досадно
И довольно нелепо.
Впрочем, она захотела,
Чтобы я читал ей вслух "Макбета".

Едва дойдя до пузырей земли,
О которых я не могу говорить без волнения,
Я заметил, что она тоже волнуется
И внимательно смотрит в окно.

Оказалось, что большой пестрый кот
С трудом лепится по краю крыши,
Подстерегая целующихся голубей.

Я рассердился больше всего на то,
Что целовались не мы, а голуби,
И что прошли времена Паоло и Франчески.

6 февраля 1908

» Кликните сюда для просмотра оффтоп текста.. «

Из российских, наверное, только он, Гумилёв да Есенин.

а Пастернак, а Маяковский, Евтушенко, Вознесенский??)