Комментарии, версии и мнения о событиях в мире. Рейтинг Опции

[Мэри]

lenta.ru
26.04.2012, 18:13:02

Александр Поливанов

26 апреля центральные телеканалы показали в прямом эфире встречу Дмитрия Медведева с журналистами. Это было последнее интервью, которое Медведев дал в должности президента, но самым интересным в нем оказались не ответы главы государства, а вопросы его собеседников. Впервые за четырехлетний срок Медведев решился на беседу не с главами телеканалов, а с журналистами-новостниками, и это сделало интервью намного острее.

Известно, что любимый телевизионный жанр будущего президента Владимира Путина - "общение с народом", которому нынешний премьер способен уделять и три, и четыре, и даже пять часов подряд. Дмитрий Медведев встречам с "народом" пока предпочитает традиционные интервью, причем до 2012 года это были в основном беседы с главами федеральных телеканалов: Константином Эрнстом с "Первого", Олегом Добродеевым с ВГТРК и Владимиром Кулистиковым с НТВ.

Из года в год интервью получались все скучнее и скучнее: руководители федеральных каналов видели в президенте не интервьюируемого политика, а своего непосредственного начальника - Медведев как глава государства может настоять на увольнении руководителей ВГТРК и "Первого", да и владелец НТВ - "Газпром Медиа" - настолько лоялен власти, что в случае чего готов выполнить любое поручение из Кремля.

Дело доходило даже до того, что "расшевелить" руководителей телеканалов пытался сам президент. Так, в 2010 году Медведеву даже пришлось самому переквалифицироваться в интервьюеры, когда он пытался допытаться у "журналистов", есть ли в стране свобода слова.

На этот раз формат встречи решено было изменить: в студии Дмитрия Медведева ждали не Эрнст, Добродеев и Кулистиков, а журналисты-телевизионщики, которые знают, как делаются новости. От Первого канала пришел Антон Верницкий (тот самый, который раскрыл план покушения на Путина), от ВГТРК - Анна Шнайдер, от НТВ - Алексей Пивоваров. Тройку представителей федеральных телеканалов решено было "усилить" представителями независимых от государства "кнопок": от РЕН ТВ пообщаться с Медведевым вызвалась Марианна Максимовская, от "Дождя" - Михаил Зыгарь.

Иными словами, в администрации президента решили дать слово всем, кто занимается новостями на федеральном ТВ: на других телеканалах собственных служб информации либо нет, либо они занимаются новостями, не имеющими прямого отношения к политике (например, "Звезда" или MTV). В приглашении в студию представителя "Дождя" можно даже усмотреть особый либерализм: мол, Медведев не боится сидеть в одной студии с главредом телеканала, который много и часто критикует президента.

Итак, что же сказали друг другу президент и главные новостники российского телевидения?

(ПОЧТИ) НИЧЕГО НОВОГО
26 апреля в студии в Останкино Медведев предстал таким, каким мы привыкли видеть его на публике. Да, он свободно держится в аудитории, которая может задать ему неприятные вопросы. Да, иногда он умеет вставить какое-нибудь словечко, которое потом будет тиражироваться СМИ (вряд ли Грузия была названа "фитюлькой" так уж случайно). Да, Медведев любит пофилософствовать на тему того, что свобода лучше, чем не свобода, - но все это мы знали про него и раньше.

ПОХОЖИЕ СЛОВА
В 2010 году, когда Медведев спрашивал у руководителей телеканалов, что они думают о свободе на ТВ, Кулистиков ответил: "Я думаю, что вообще, вы знаете, вопрос о свободе, он очень интимный. Если человека спросить, свободен ли он, вы знаете, это все равно что спросить его, счастлив ли он, понимаете, счастлив ли он в любви. Мне кажется, что свобода - это внутреннее ощущение". Почти то же самое в 2012 году сказал уже сам Медведев: "Конечно, в свободе есть часть чего-то объективного. Но это и часть наших ощущений. Мы можем быть свободны тогда, когда можем сказать, что свободны. (...) Свобода - это самоощущения. В этом смысле мы продвинулись далеко вперед".
По сути Медведев повторил все то, что он говорил на протяжении последних четырех лет. Экономика России развивается, но ей еще есть куда расти. Реформы, например судебная или полицейская, идут, но и в этом направлении найдется, с чем поработать. С соседями у России отношения складываются сложные, но в последние годы страна добилась многого, например, вступила в Таможенный союз.

На самые интересные вопросы, в первую очередь о составе нового кабинета министров, Дмитрий Медведев отвечал уклончиво, как он обычно и поступает в таких случаях. Было бы странно, впрочем, ждать от него откровений: скорее всего, приблизительный состав правительства станет известен широкой публике после инаугурации президента. Медведев мог бы, конечно, намекнуть конкретные перестановки, но он этого не сделал - интрига с кабинетом министров сохраняется в неприкосновенности.

Пожалуй, единственной новостью, которую "выдал" Медведев, стало его заявление по поводу "Единой России". Президент публично связал себя с партией власти, подтвердив, что, во-первых, согласен возглавить ее, а во-вторых, готов стать ее членом. В этом Медведев проявил самостоятельность: нынешний руководитель партии Владимир Путин в "Единую Россию" так и не вступил.

Фактически заявление Медведева означает, что на партии власти крест пока еще не поставлен. Если раньше считалось, что "Единую Россию" ждут серьезные изменения (вплоть до расформирования), то теперь ясно: именно с ней Дмитрий Медведев, второе лицо в государстве, связывает продолжение политической карьеры.

ЖУРНАЛИСТЫ
В этот раз обтекаемые формулировки преобладали в ответах Дмитрия Медведева не благодаря, как раньше, а вопреки усилиям журналистов. В этот раз собеседники практически не задавали "проходных" вопросов, не стеснялись переспрашивать и напоминать о сути вопроса, если президент "ударялся" в философию.

В этом и заключалось главное отличие нынешнего интервью от бесед президента с руководителями телеканалов. В каком-то смысле Максимовская, Зыгарь, Пивоваров отвечали за содержание беседы перед всем журналистским сообществом: уж если они не зададут острых вопросов, то кто же тогда это сделает?

Действительно, у президента спросили и про антикоррупционную деятельность Алексея Навального, и про провалившуюся реформу МВД, и про кризис единого государственного экзамена, и про голодовку Олега Шеина в Астрахани. Медведев старательно уходил от острых ответов, выдавая банальности. Например, что заниматься антикоррупционной деятельностью хорошо, голодать до решения суда - плохо, а к ЕГЭ нужно присоединить еще и дополнительные экзамены.

Пожалуй, на противоречии журналистам удалось поймать Медведева всего однажды - когда они спросили про то, как соотносятся дела Сергей Мохнаткина и Михаила Ходорковского. Вернее, даже не сами дела, а помилование одного и нежелание помиловать второго. Сначала Медведев пытался уверить журналистов, что для помилования нужно, чтобы находящийся в тюремном заключении сам попросил о сокращении срока; этого якобы требуют положения Конституции. Представители телеканалов тогда напомнили, что Мохнаткин, хоть и сам просил о помиловании, своей вины все же не признал, хотя этого вроде бы также требует законодательство.

На это Медведев ответил, что прошение о помиловании нужно по Конституции, а признание вины - "лишь" по указу президента, который вправе от выпущенного им самим указа отступить. Такая интерпретация по меньшей мере спорна (необходимость признания вины не зафиксирована ни в уголовном, ни в уголовно-исполнительном кодексах, ни в других официальных документах), но суть даже не в этом. Суть в том, что журналисты вынудили Медведева, пусть и косвенно, но признать, что решение по Ходорковскому не может быть принято не только из-за нежелания самого бывшего владельца "ЮКОСа" подавать прошение о досрочном освобождении, но и из-за неготовности властей к компромиссу. В общем, сложилось впечатление, что власти и Ходорковский могли бы придумать какой-нибудь способ помириться, но уступать не хотят ни главный заключенный, ни главные чиновники страны.

Для журналистского сообщества в беседе с президентом оказалась важна не только эта маленькая победа, но и короткий спич Алексея Пивоварова, который воспользовался удобным случаем, чтобы рассказать о цензуре на телевидении. Правда, само слово "цензура" не прозвучало ни разу, Пивоваров использовал вместо него словосочетание "ограничения, вызванные политической целесообразностью". По его словам, на НТВ (но намекал Пивоваров при этом на все государственные телеканалы) приходится сталкиваться с ситуацией, когда журналист хочет выпустить острый материал, а ему говорят: "Старик, сейчас такое время, знаешь, не стоит".

Именно выступление Пивоварова и оказалось "центром силы" всего интервью. Он показал другим журналистам, что встречи с высшим руководителем страны можно и нужно воспринимать не только как процедурные интервью, но и как повод поговорить о том, что действительно волнует журналистов. Пивоваров по сути попытался пролоббировать свободу слова на государственных телеканалах, и вряд ли в его ситуации можно было сделать большее. Особенно важно, что это было сделано в преддверии запуска Общественного телевидения - канала, который будет формально независим от государства, но руководителя которого будет выбирать президент.

В целом от последнего общения Медведева с журналистами не осталось впечатления бессмысленности, которое возникает каждый раз, когда премьер или президент проводят многочасовые пресс-конференции. Кажется, что на этот раз встреча была важна не только чиновникам, которые воспринимают такого рода мероприятия как отчетные доклады, но и для журналистов.

[Мэри]

Яковина Иван

Плохое кино

Снятый в США антиисламский фильм привел к гибели людей
Посол США в Ливии Кристофер Стивенс и трое его коллег 11 сентября 2012 года были убиты в Бенгази местными фанатиками-исламистами. Поводом к штурму консульства стало появление в интернете фильма "Невинность ислама", снятого американскими евреями-радикалами. Ни посол, ни погибшие с ним люди никакого отношения к этому фильму не имели.

Кристофер Стивенс, двое морских пехотинцев из охраны консульства и еще один дипломат скорее всего даже не поняли, за что их убивают. Фильм, спровоцировавший ненависть исламистов, в широком прокате не шел, его авторы и исполнители ролей никому не известны. Картину всего лишь один раз показали в полупустом зале в Калифорнии, да и те несчастные, кто все-таки попал на сеанс, сбежали из кинотеатра после первых же минут просмотра.

Фильм, представляющий, скажем так, альтернативную историю жизни пророка Мухаммада и сильно апокрифическую версию появления ислама, представляет собой исключительно низкопробный продукт, смотреть который без острой необходимости решительно невозможно. Измазанные гуталином актеры изображают загорелых, но злых и глупых арабов с убедительностью похмельного тракториста, играющего Ромео в сельском клубе. Сценарий, декорации и режиссерская работа - на соответствующем уровне. Вообще говоря, от жителя Южной Калифорнии израильского происхождения, собравшего на фильм пять миллионов долларов(!), можно было ждать чего-то более путного.

Однако Сэму Бэйсилу (Sam Bacile) все понравилось. Он гордо объявил, что фильм - это его работа, нацеленная на "разоблачение ислама и его пороков". Разоблачению, правда, скорее, подверглась полная нравственная и творческая нищета создателя "Невинного ислама". У незаинтересованного зрителя фильм вызывает эмоции, обратные желаемым: посмеяться хочется над сокрушительным кретинизмом его создателей. Тем не менее, в мире нашелся человек, которому это творение тоже пришлось по вкусу, - радикальный христианский пастор Терри Джонс, давно воюющий с исламом путем сожжения у себя во Флориде копий Корана.

Джонс, посмотревший фильм в интернете, пришел от него в восторг, моментально опознав в его создателях своих братьев по разуму (или его отсутствию). О неожиданно приятной для него находке были извещены все интересующиеся мнением "борца с исламом".

Тут надо отметить еще один важный момент. Для нормальных людей престарелый пастор давно уже является в меру опасным фриком, но никак не лидером общественного мнения. Его основная аудитория - это такие же, как он, диванные крестоносцы и их антагонисты из мусульманского мира - радикальные исламисты, ищущие повода для теракта-другого. Две эти категории людей активно обмениваются поводами для взаимной ненависти и едва ли могли бы существовать друг без друга.

Новости об антиисламском фильме, затронувшем самые нежные струны пасторской души, с огромным энтузиазмом были восприняты в среде джихадистов. О степени их воодушевления свидетельствует хотя бы тот факт, что первым языком, на который оказался переведен "Невинный ислам", стал арабский. Причем анонимным авторам перевода для возбуждения в единоверцах пущей ненависти даже не понадобилось подыскивать выражения покрепче. Герои произведения Сэма Бэйсила в оригинальной версии отличаются полным отсутствием взаимоуважения и на оскорбления не скупятся. По части тупого и даже примитивного разжигания фильм вышел что надо.

Если вспомнить "карикатурный скандал" или одну из историй со сжиганием Коранов, среднесрочные события предсказать не так уж трудно: создатели фильма будут объявлены врагами религии, какой-нибудь малоизвестный имам приговорит их к смерти, а потом могут и правда появиться желающие отомстить. Однако религиозным фанатикам нужна была какая-то немедленная реакция, способная привлечь внимание к столь благодатной для них теме. Погром посольства - самое оно.

Однако для качественного погрома необходима мобилизация разгневанных народных масс. Фильм "Невинный ислам" подходит для этой цели идеально. Просмотр любых пяти минут этой картины, заботливо снабженной арабским переводом, с легкостью превращает какого-нибудь мирного, но малообразованного Абдаллу с кальяном в зубах в воина Аллаха с горящими глазами. Когда появятся переводы на фарси, пушту и урду, стоит ждать серьезных волнений и в Афганистане с Пакистаном. С тамошним уровнем культуры и образования обязательно появится множество оскорбленных.

Под новости об очередном оскорблении пророка Мухаммада в Каире моментально собралась внушительная толпа людей, отправившихся громить посольство США. Задора погромщикам добавлял слух о том, что в создании фильма участвовали местные христиане-копты. Откуда взялись такие данные, не очень понятно, но сравнительно юная ненависть к далеким американцам подогревалась и стародавней нелюбовью к "неверным" соседям. Однако в Каире захват посольства удался лишь отчасти: защищено оно не хуже средневековой крепости, да и оружия на руках у участников акции не было. В результате им пришлось довольствоваться сожжением американского флага и заменой его на черное полотнище "Аль-Каеды". Для такого дня, как 11 сентября, тоже успех, но все-таки не такой громкий.

В соседней Ливии дело приняло куда более серьезный оборот. Во-первых, в условиях пубертатного либертарианства, царящего сейчас в Ливии, каждый волен придерживаться каких угодно убеждений и при необходимости отстаивать их с помощью автомата Калашникова. Среди местного населения очевидная нестабильность такого положения уравновешивается поголовной вооруженностью. То есть попытка применить модернизированный АК в каком-либо споре чревата обратным аргументом в виде зенитной установки. В этих условиях ливийцы постепенно учатся уважать мнение друг друга и выслушивать даже самые возмутительные речи. Американцы же, в основном, рассчитывали на добрую волю и благодарность местных за избавление их от Каддафи. Охрана консульства в Бенгази была минимальной.

Второе обстоятельство, приведшее к гибели американцев, заключается в страшной отсталости Бенгази от центральной и западной Ливии. Несмотря на значительные экономические успехи последних месяцев, в Киренаике до сих пор множество людей не имеет работы. Для некоторых выходом из ситуации становится присоединение к отрядам радикальных исламистов, обеспечивающих своих членов целью в жизни и методами ее достижения. Проще говоря, в Бенгази джихадисты пока чувствуют себя сравнительно неплохо, хотя и теряют позиции под напором зарождающегося среднего класса.

В этих условиях появление фильма Бэйсила стало для них настоящим подарком небес. В штабе исламистов были налажены массовый просмотр выдержек из "Невинности ислама" и раздача оружия. После организованная колонна направилась к консульству, где в это время находился посол - он на несколько дней по делам прилетел туда из Триполи. Вооруженные манифестанты быстро смели немногочисленную охрану, подожгли здание дипмиссии и принялись громить все на своем пути. Дипломат, двое морских пехотинцев и еще один человек (по всей видимости, водитель) погибли во время штурма консульства. Как минимум двое из них были расстреляны в секретной защищенной комнате, которую обнаружили нападавшие. Еще почти два десятка людей были ранены. Знали ли они хоть что-нибудь о кинематографических проделках калифорнийского торговца недвижимостью? Едва ли. Но погром состоялся.

На следующий день долго не было ясно, что именно произошло в Бенгази, однако с осуждением произошедшего выступили и в США, и в Триполи. Более того, местные власти по привычке обвинили в нападении сторонников Каддафи, хотя всем было ясно, что они тут ни при чем. Американцы отправили в Ливию дополнительные силы морской пехоты для защиты своих объектов, а израильтяне заявили, что не имеют ничего общего с Сэмом Бэйсилом, заварившим всю эту кашу.

Виноватых в погроме, скорее всего, не найдут. Формально кинематографист-любитель имеет право на выражение своих радикальных идей относительно ислама. Пастор, чья деятельность уже не раз ставила под угрозу жизнь его же сограждан, тоже. Даже исламистов, уничтоживших американское консульство, из единоверцев мало кто осудит - в Египте, например, "Братья-мусульмане" планируют массовый марш протеста ровно по тому же поводу, а с такими новостями из Египта и Пакистан с Афганистаном обязательно подтянутся.

Винить во всем произошедшем стоит лишь одну вещь - религиозный фанатизм. Иудейский - за создание очевидно провокационного фильма. Христианский - за предоставленную ему рекламу. И исламский - за варварскую реакцию на провокацию. Погибший в войне между ними Кристофер Стивенс и его коллеги явно не принадлежали ни к тем, ни к другим, ни к третьим.
lenta.ru