Комментарии, версии и мнения о событиях в мире. Рейтинг Опции

[Мэри]

lenta.ru
26.04.2012, 18:13:02

Александр Поливанов

26 апреля центральные телеканалы показали в прямом эфире встречу Дмитрия Медведева с журналистами. Это было последнее интервью, которое Медведев дал в должности президента, но самым интересным в нем оказались не ответы главы государства, а вопросы его собеседников. Впервые за четырехлетний срок Медведев решился на беседу не с главами телеканалов, а с журналистами-новостниками, и это сделало интервью намного острее.

Известно, что любимый телевизионный жанр будущего президента Владимира Путина - "общение с народом", которому нынешний премьер способен уделять и три, и четыре, и даже пять часов подряд. Дмитрий Медведев встречам с "народом" пока предпочитает традиционные интервью, причем до 2012 года это были в основном беседы с главами федеральных телеканалов: Константином Эрнстом с "Первого", Олегом Добродеевым с ВГТРК и Владимиром Кулистиковым с НТВ.

Из года в год интервью получались все скучнее и скучнее: руководители федеральных каналов видели в президенте не интервьюируемого политика, а своего непосредственного начальника - Медведев как глава государства может настоять на увольнении руководителей ВГТРК и "Первого", да и владелец НТВ - "Газпром Медиа" - настолько лоялен власти, что в случае чего готов выполнить любое поручение из Кремля.

Дело доходило даже до того, что "расшевелить" руководителей телеканалов пытался сам президент. Так, в 2010 году Медведеву даже пришлось самому переквалифицироваться в интервьюеры, когда он пытался допытаться у "журналистов", есть ли в стране свобода слова.

На этот раз формат встречи решено было изменить: в студии Дмитрия Медведева ждали не Эрнст, Добродеев и Кулистиков, а журналисты-телевизионщики, которые знают, как делаются новости. От Первого канала пришел Антон Верницкий (тот самый, который раскрыл план покушения на Путина), от ВГТРК - Анна Шнайдер, от НТВ - Алексей Пивоваров. Тройку представителей федеральных телеканалов решено было "усилить" представителями независимых от государства "кнопок": от РЕН ТВ пообщаться с Медведевым вызвалась Марианна Максимовская, от "Дождя" - Михаил Зыгарь.

Иными словами, в администрации президента решили дать слово всем, кто занимается новостями на федеральном ТВ: на других телеканалах собственных служб информации либо нет, либо они занимаются новостями, не имеющими прямого отношения к политике (например, "Звезда" или MTV). В приглашении в студию представителя "Дождя" можно даже усмотреть особый либерализм: мол, Медведев не боится сидеть в одной студии с главредом телеканала, который много и часто критикует президента.

Итак, что же сказали друг другу президент и главные новостники российского телевидения?

(ПОЧТИ) НИЧЕГО НОВОГО
26 апреля в студии в Останкино Медведев предстал таким, каким мы привыкли видеть его на публике. Да, он свободно держится в аудитории, которая может задать ему неприятные вопросы. Да, иногда он умеет вставить какое-нибудь словечко, которое потом будет тиражироваться СМИ (вряд ли Грузия была названа "фитюлькой" так уж случайно). Да, Медведев любит пофилософствовать на тему того, что свобода лучше, чем не свобода, - но все это мы знали про него и раньше.

ПОХОЖИЕ СЛОВА
В 2010 году, когда Медведев спрашивал у руководителей телеканалов, что они думают о свободе на ТВ, Кулистиков ответил: "Я думаю, что вообще, вы знаете, вопрос о свободе, он очень интимный. Если человека спросить, свободен ли он, вы знаете, это все равно что спросить его, счастлив ли он, понимаете, счастлив ли он в любви. Мне кажется, что свобода - это внутреннее ощущение". Почти то же самое в 2012 году сказал уже сам Медведев: "Конечно, в свободе есть часть чего-то объективного. Но это и часть наших ощущений. Мы можем быть свободны тогда, когда можем сказать, что свободны. (...) Свобода - это самоощущения. В этом смысле мы продвинулись далеко вперед".
По сути Медведев повторил все то, что он говорил на протяжении последних четырех лет. Экономика России развивается, но ей еще есть куда расти. Реформы, например судебная или полицейская, идут, но и в этом направлении найдется, с чем поработать. С соседями у России отношения складываются сложные, но в последние годы страна добилась многого, например, вступила в Таможенный союз.

На самые интересные вопросы, в первую очередь о составе нового кабинета министров, Дмитрий Медведев отвечал уклончиво, как он обычно и поступает в таких случаях. Было бы странно, впрочем, ждать от него откровений: скорее всего, приблизительный состав правительства станет известен широкой публике после инаугурации президента. Медведев мог бы, конечно, намекнуть конкретные перестановки, но он этого не сделал - интрига с кабинетом министров сохраняется в неприкосновенности.

Пожалуй, единственной новостью, которую "выдал" Медведев, стало его заявление по поводу "Единой России". Президент публично связал себя с партией власти, подтвердив, что, во-первых, согласен возглавить ее, а во-вторых, готов стать ее членом. В этом Медведев проявил самостоятельность: нынешний руководитель партии Владимир Путин в "Единую Россию" так и не вступил.

Фактически заявление Медведева означает, что на партии власти крест пока еще не поставлен. Если раньше считалось, что "Единую Россию" ждут серьезные изменения (вплоть до расформирования), то теперь ясно: именно с ней Дмитрий Медведев, второе лицо в государстве, связывает продолжение политической карьеры.

ЖУРНАЛИСТЫ
В этот раз обтекаемые формулировки преобладали в ответах Дмитрия Медведева не благодаря, как раньше, а вопреки усилиям журналистов. В этот раз собеседники практически не задавали "проходных" вопросов, не стеснялись переспрашивать и напоминать о сути вопроса, если президент "ударялся" в философию.

В этом и заключалось главное отличие нынешнего интервью от бесед президента с руководителями телеканалов. В каком-то смысле Максимовская, Зыгарь, Пивоваров отвечали за содержание беседы перед всем журналистским сообществом: уж если они не зададут острых вопросов, то кто же тогда это сделает?

Действительно, у президента спросили и про антикоррупционную деятельность Алексея Навального, и про провалившуюся реформу МВД, и про кризис единого государственного экзамена, и про голодовку Олега Шеина в Астрахани. Медведев старательно уходил от острых ответов, выдавая банальности. Например, что заниматься антикоррупционной деятельностью хорошо, голодать до решения суда - плохо, а к ЕГЭ нужно присоединить еще и дополнительные экзамены.

Пожалуй, на противоречии журналистам удалось поймать Медведева всего однажды - когда они спросили про то, как соотносятся дела Сергей Мохнаткина и Михаила Ходорковского. Вернее, даже не сами дела, а помилование одного и нежелание помиловать второго. Сначала Медведев пытался уверить журналистов, что для помилования нужно, чтобы находящийся в тюремном заключении сам попросил о сокращении срока; этого якобы требуют положения Конституции. Представители телеканалов тогда напомнили, что Мохнаткин, хоть и сам просил о помиловании, своей вины все же не признал, хотя этого вроде бы также требует законодательство.

На это Медведев ответил, что прошение о помиловании нужно по Конституции, а признание вины - "лишь" по указу президента, который вправе от выпущенного им самим указа отступить. Такая интерпретация по меньшей мере спорна (необходимость признания вины не зафиксирована ни в уголовном, ни в уголовно-исполнительном кодексах, ни в других официальных документах), но суть даже не в этом. Суть в том, что журналисты вынудили Медведева, пусть и косвенно, но признать, что решение по Ходорковскому не может быть принято не только из-за нежелания самого бывшего владельца "ЮКОСа" подавать прошение о досрочном освобождении, но и из-за неготовности властей к компромиссу. В общем, сложилось впечатление, что власти и Ходорковский могли бы придумать какой-нибудь способ помириться, но уступать не хотят ни главный заключенный, ни главные чиновники страны.

Для журналистского сообщества в беседе с президентом оказалась важна не только эта маленькая победа, но и короткий спич Алексея Пивоварова, который воспользовался удобным случаем, чтобы рассказать о цензуре на телевидении. Правда, само слово "цензура" не прозвучало ни разу, Пивоваров использовал вместо него словосочетание "ограничения, вызванные политической целесообразностью". По его словам, на НТВ (но намекал Пивоваров при этом на все государственные телеканалы) приходится сталкиваться с ситуацией, когда журналист хочет выпустить острый материал, а ему говорят: "Старик, сейчас такое время, знаешь, не стоит".

Именно выступление Пивоварова и оказалось "центром силы" всего интервью. Он показал другим журналистам, что встречи с высшим руководителем страны можно и нужно воспринимать не только как процедурные интервью, но и как повод поговорить о том, что действительно волнует журналистов. Пивоваров по сути попытался пролоббировать свободу слова на государственных телеканалах, и вряд ли в его ситуации можно было сделать большее. Особенно важно, что это было сделано в преддверии запуска Общественного телевидения - канала, который будет формально независим от государства, но руководителя которого будет выбирать президент.

В целом от последнего общения Медведева с журналистами не осталось впечатления бессмысленности, которое возникает каждый раз, когда премьер или президент проводят многочасовые пресс-конференции. Кажется, что на этот раз встреча была важна не только чиновникам, которые воспринимают такого рода мероприятия как отчетные доклады, но и для журналистов.

[Мэри]

Антон Ключкин
Молодильное яблочко
В России оформляется каста чиновников
Решение президента Владимира Путина повысить предельный возраст для высокопоставленных госслужащих не только напомнило России о брежневских временах, но и стало еще одним важным сигналом для корпорации чиновников. Власть ценит компетентность, не забывает лояльность, делает ставку на опыт. И в случае чего защитит приближенных - грозят ли им внешние факторы или внутренняя неустроенность законодательства.

В октябре в газете "Ведомости" было опубликовано интервью с вице-премьером правительства РФ, политическим долгожителем Владиславом Сурковым. "Пользуясь случаем, хочу сделать заявление в защиту бюрократов", - заявил Сурков журналистам, отметив, что разговоры о повальной коррупции в российской власти "оскорбляют целый класс очень умных, высокого качества людей".

Заявление Суркова появилось своевременно - недовольство граждан госслужащими в последние дни достигло пика. Губернатор Санкт-Петербурга, второго по величине города России, Георгий Полтавченко пожаловался на непристойные жесты, которыми жители северной столицы сопровождали недавно проезд кортежа премьер-министра Дмитрия Медведева. Губернатор, которого никто из горожан на этот пост не выбирал, назвал поведение петербуржцев "жлобством", в ответ на что услышал ругательства из уст разъяренных футбольных фанатов.

"Мне кажется, эта жесткость, которая накопилась в отношении чиновников, она несправедлива", - полагает Сурков, призывая прекратить "создавать условия, в которых чиновники существуют как отдельная презираемая каста". В словах вице-премьера, вставшего на защиту коллег, не зря встречаются такие слова, как "класс" и "каста".

Еще в ходе своего первого президентства Владимир Путин обещал провести административную реформу, но число бюрократов лишь увеличилось, а достижения постоянно растущего госаппарата выглядят сомнительными: Россия по-прежнему входит в число государств с самыми высокими барьерами для бизнеса и запредельным уровнем коррупции. Сурков же, объясняя необходимость дальнейшего увеличения зарплат чиновникам (несмотря на прогибающийся под социальными обязательствами бюджет), уверяет, что их благосостояние - задача первоочередная, ведь в противном случае госаппарат станет неэффективным.

"Лента.ру" уже писала о попытках Кремля национализировать бюрократов через вызвавший недовольство чиновников закон о запрете на владение недвижимость за рубежом. Но создание ареала обитания российского чиновничества подобной привязкой к русским березкам отнюдь не ограничивается. Российское чиновничество поступательно выделяется властью из числа прочих граждан, что позволяет ему сбиться в самостоятельную массу, пусть по сути своей далеко и не однородную, но зато заведомо лояльную. Привилегии этой массы тщательно оберегаются, причем не только в самой России, но и за рубежом. Недаром такое раздражение у МИД РФ вызывает противодействие, которое страны ЕС оказывают попыткам облегчить для российских чиновников въезд в зону Шенгена - привилегии, доступной, к примеру, украинским бюрократам.

Совершенствуются защитные механизмы и внутри страны. Вернувшись в Кремль, Путин среди первых своих шагов предложил отменить ограничения по возрасту и срокам пребывания на посту для председателя Верховного суда (ВС). Эту должность с 1989 года занимает Вячеслав Лебедев. В 2012 году ему исполнилось 69 лет, а до сих пор предельный возраст для председателя ВС, как и любого другого федерального судьи в нашей стране, составлял 70 лет. В 2010 году ограничение перестало распространяться и на руководителя Конституционного суда; аналогичные законы действуют также для высокопоставленных прокуроров и сотрудников Следственного комитета.

Источники газеты "Ведомости" отмечали, что соответствующее решение было принято Путиным, чтобы не допустить потери управляемости региональными судами. Другие собеседники, однако, в том числе в администрации президента, логику решения пояснить не смогли вовсе, ссылаясь разве что на необходимость сохранить опытнейшего юриста на важном для судебной системы посту. Еще ряд наблюдателей решение президента прокомментировали критически - от Путина в бюрократическом аппарате ожидали шагов, направленных на обновление кадров, тогда как его действия ведут лишь к консервации существующей системы (которую далеко не все оценивают позитивно).

Путин, известный сторонник консервативной кадровой политики, предпочитает окружать себя проверенными людьми. Президенту в октябре 2012 года исполнилось 60 лет, поэтому вряд ли стоит удивляться тому, что его соратники стареют вместе с ним. Однако если для главы государства возрастных ограничений в российском законодательстве не предусмотрено, то предельный возраст для остальных государственных служащих составляет 60 лет, и продлевать его до сих пор можно было лишь до 65 лет. Подобную практику ввел бывший президент России Дмитрий Медведев, однако действовала она не для всех - Григорий Рапота до осени 2011 года в нарушение закона работал в должности полпреда президента, а глава ФСО Евгений Муров сохранил за собой руководящий пост даже после того, как в 2010 году достиг предельного для военнослужащего возраста в 65 лет.

Медведев, боровшийся за омоложение бюрократии, в 2010 году принял решение о снижении предельного возраста пребывания на госслужбе с 65 до 60 лет (а возрастной ценз для избрания в муниципальные депутаты снизил до 18 лет). Путин, предпочитающий работать с умудренными опытом коллегами (из 11 советников Путина пятерым уже за 60), в сентябре 2012 года внес в Госдуму поправки в закон о госслужбе, согласно которым высшим чиновникам (главы ведомств, советники президента, руководители администрации президента, полпреды) "срок гражданской службы может быть продлен по решению президента до достижения возраста 70 лет".

Необходимость соответствующей поблажки в пояснительной записке к поправкам к статье 25.1 закона о госслужбе мотивируется сохранением кадрового потенциала (абзацем выше в документе, кстати, говорится, что в Белоруссии, "тяготеющей к авторитарному режиму", предельный возраст для госслужащих составляет 65 лет с правом продления до 70). Не исключено, что это действительно так - правительству необходимо отсрочить выход пожилых чиновников в отставку из-за падения качества работы госаппарата, который нуждается в квалификации пенсионеров. Да и практика фильтрации аппарата по возрасту - штука крайне спорная, хотя и действует в целом ряде стран. Однако недаром решение Путина вызвало столько ассоциаций с временами позднего СССР, когда страной из больничных палат управляли заслуженные старцы. В конце концов именно "геронтократия", как и сопутствующие ей боязнь изменений и стагнация кадровой политики, привела к окончательной деградации советского управленческого аппарата.

Опрос Фонда "Общественное мнение" (ФОМ) показывает, что большинство россиян негативно относятся к предложению повысить для чиновников высокого ранга предельный возраст работы до 70 лет. Сразу 65 процентов опрошенных отрицательно отнеслись к идее поднять предельный возраст госслужащих высокого ранга, тогда как только 14 процентов восприняли ее положительно.

Главный аргумент противников "возвращения к геронтократии" - необходимо уступать дорогу молодым (23 процента). Еще 18 процентов респондентов полагают, что 70 лет для чиновника слишком большой возраст, а десятая часть опрошенных уверена, что "в 70 лет не мудрость наступает, а маразм". Это опасение, видимо, разделяют и депутаты Госдумы от "Единой России", предложившие обязать чиновников в возрасте 60-65 лет, долгое время пребывающих на госслужбе, в обязательном порядке проходить обследование у психологов и психиатров.

Однако власть, во главе с вернувшимся в Кремль Путиным, сообщает обществу, что не намерена меняться - идет ли речь непосредственно о державных сидельцах, или же о содержательной стороне их политики. Кадровым резервистам, которых любовно, хотя и непонятно по какому принципу отбирал Медведев, предложено ждать лучших времен. Тем временем руководящие должности в госаппарате и государственных компаниях все чаще достаются людям из близкого окружения президента и их выдвиженцам. А им на смену уже подтягиваются их дети. Целый класс очень умных, высокого качества людей.
lenta.ru/articles