Комментарии, версии и мнения о событиях в мире. Рейтинг Опции

[Мэри]

lenta.ru
26.04.2012, 18:13:02

Александр Поливанов

26 апреля центральные телеканалы показали в прямом эфире встречу Дмитрия Медведева с журналистами. Это было последнее интервью, которое Медведев дал в должности президента, но самым интересным в нем оказались не ответы главы государства, а вопросы его собеседников. Впервые за четырехлетний срок Медведев решился на беседу не с главами телеканалов, а с журналистами-новостниками, и это сделало интервью намного острее.

Известно, что любимый телевизионный жанр будущего президента Владимира Путина - "общение с народом", которому нынешний премьер способен уделять и три, и четыре, и даже пять часов подряд. Дмитрий Медведев встречам с "народом" пока предпочитает традиционные интервью, причем до 2012 года это были в основном беседы с главами федеральных телеканалов: Константином Эрнстом с "Первого", Олегом Добродеевым с ВГТРК и Владимиром Кулистиковым с НТВ.

Из года в год интервью получались все скучнее и скучнее: руководители федеральных каналов видели в президенте не интервьюируемого политика, а своего непосредственного начальника - Медведев как глава государства может настоять на увольнении руководителей ВГТРК и "Первого", да и владелец НТВ - "Газпром Медиа" - настолько лоялен власти, что в случае чего готов выполнить любое поручение из Кремля.

Дело доходило даже до того, что "расшевелить" руководителей телеканалов пытался сам президент. Так, в 2010 году Медведеву даже пришлось самому переквалифицироваться в интервьюеры, когда он пытался допытаться у "журналистов", есть ли в стране свобода слова.

На этот раз формат встречи решено было изменить: в студии Дмитрия Медведева ждали не Эрнст, Добродеев и Кулистиков, а журналисты-телевизионщики, которые знают, как делаются новости. От Первого канала пришел Антон Верницкий (тот самый, который раскрыл план покушения на Путина), от ВГТРК - Анна Шнайдер, от НТВ - Алексей Пивоваров. Тройку представителей федеральных телеканалов решено было "усилить" представителями независимых от государства "кнопок": от РЕН ТВ пообщаться с Медведевым вызвалась Марианна Максимовская, от "Дождя" - Михаил Зыгарь.

Иными словами, в администрации президента решили дать слово всем, кто занимается новостями на федеральном ТВ: на других телеканалах собственных служб информации либо нет, либо они занимаются новостями, не имеющими прямого отношения к политике (например, "Звезда" или MTV). В приглашении в студию представителя "Дождя" можно даже усмотреть особый либерализм: мол, Медведев не боится сидеть в одной студии с главредом телеканала, который много и часто критикует президента.

Итак, что же сказали друг другу президент и главные новостники российского телевидения?

(ПОЧТИ) НИЧЕГО НОВОГО
26 апреля в студии в Останкино Медведев предстал таким, каким мы привыкли видеть его на публике. Да, он свободно держится в аудитории, которая может задать ему неприятные вопросы. Да, иногда он умеет вставить какое-нибудь словечко, которое потом будет тиражироваться СМИ (вряд ли Грузия была названа "фитюлькой" так уж случайно). Да, Медведев любит пофилософствовать на тему того, что свобода лучше, чем не свобода, - но все это мы знали про него и раньше.

ПОХОЖИЕ СЛОВА
В 2010 году, когда Медведев спрашивал у руководителей телеканалов, что они думают о свободе на ТВ, Кулистиков ответил: "Я думаю, что вообще, вы знаете, вопрос о свободе, он очень интимный. Если человека спросить, свободен ли он, вы знаете, это все равно что спросить его, счастлив ли он, понимаете, счастлив ли он в любви. Мне кажется, что свобода - это внутреннее ощущение". Почти то же самое в 2012 году сказал уже сам Медведев: "Конечно, в свободе есть часть чего-то объективного. Но это и часть наших ощущений. Мы можем быть свободны тогда, когда можем сказать, что свободны. (...) Свобода - это самоощущения. В этом смысле мы продвинулись далеко вперед".
По сути Медведев повторил все то, что он говорил на протяжении последних четырех лет. Экономика России развивается, но ей еще есть куда расти. Реформы, например судебная или полицейская, идут, но и в этом направлении найдется, с чем поработать. С соседями у России отношения складываются сложные, но в последние годы страна добилась многого, например, вступила в Таможенный союз.

На самые интересные вопросы, в первую очередь о составе нового кабинета министров, Дмитрий Медведев отвечал уклончиво, как он обычно и поступает в таких случаях. Было бы странно, впрочем, ждать от него откровений: скорее всего, приблизительный состав правительства станет известен широкой публике после инаугурации президента. Медведев мог бы, конечно, намекнуть конкретные перестановки, но он этого не сделал - интрига с кабинетом министров сохраняется в неприкосновенности.

Пожалуй, единственной новостью, которую "выдал" Медведев, стало его заявление по поводу "Единой России". Президент публично связал себя с партией власти, подтвердив, что, во-первых, согласен возглавить ее, а во-вторых, готов стать ее членом. В этом Медведев проявил самостоятельность: нынешний руководитель партии Владимир Путин в "Единую Россию" так и не вступил.

Фактически заявление Медведева означает, что на партии власти крест пока еще не поставлен. Если раньше считалось, что "Единую Россию" ждут серьезные изменения (вплоть до расформирования), то теперь ясно: именно с ней Дмитрий Медведев, второе лицо в государстве, связывает продолжение политической карьеры.

ЖУРНАЛИСТЫ
В этот раз обтекаемые формулировки преобладали в ответах Дмитрия Медведева не благодаря, как раньше, а вопреки усилиям журналистов. В этот раз собеседники практически не задавали "проходных" вопросов, не стеснялись переспрашивать и напоминать о сути вопроса, если президент "ударялся" в философию.

В этом и заключалось главное отличие нынешнего интервью от бесед президента с руководителями телеканалов. В каком-то смысле Максимовская, Зыгарь, Пивоваров отвечали за содержание беседы перед всем журналистским сообществом: уж если они не зададут острых вопросов, то кто же тогда это сделает?

Действительно, у президента спросили и про антикоррупционную деятельность Алексея Навального, и про провалившуюся реформу МВД, и про кризис единого государственного экзамена, и про голодовку Олега Шеина в Астрахани. Медведев старательно уходил от острых ответов, выдавая банальности. Например, что заниматься антикоррупционной деятельностью хорошо, голодать до решения суда - плохо, а к ЕГЭ нужно присоединить еще и дополнительные экзамены.

Пожалуй, на противоречии журналистам удалось поймать Медведева всего однажды - когда они спросили про то, как соотносятся дела Сергей Мохнаткина и Михаила Ходорковского. Вернее, даже не сами дела, а помилование одного и нежелание помиловать второго. Сначала Медведев пытался уверить журналистов, что для помилования нужно, чтобы находящийся в тюремном заключении сам попросил о сокращении срока; этого якобы требуют положения Конституции. Представители телеканалов тогда напомнили, что Мохнаткин, хоть и сам просил о помиловании, своей вины все же не признал, хотя этого вроде бы также требует законодательство.

На это Медведев ответил, что прошение о помиловании нужно по Конституции, а признание вины - "лишь" по указу президента, который вправе от выпущенного им самим указа отступить. Такая интерпретация по меньшей мере спорна (необходимость признания вины не зафиксирована ни в уголовном, ни в уголовно-исполнительном кодексах, ни в других официальных документах), но суть даже не в этом. Суть в том, что журналисты вынудили Медведева, пусть и косвенно, но признать, что решение по Ходорковскому не может быть принято не только из-за нежелания самого бывшего владельца "ЮКОСа" подавать прошение о досрочном освобождении, но и из-за неготовности властей к компромиссу. В общем, сложилось впечатление, что власти и Ходорковский могли бы придумать какой-нибудь способ помириться, но уступать не хотят ни главный заключенный, ни главные чиновники страны.

Для журналистского сообщества в беседе с президентом оказалась важна не только эта маленькая победа, но и короткий спич Алексея Пивоварова, который воспользовался удобным случаем, чтобы рассказать о цензуре на телевидении. Правда, само слово "цензура" не прозвучало ни разу, Пивоваров использовал вместо него словосочетание "ограничения, вызванные политической целесообразностью". По его словам, на НТВ (но намекал Пивоваров при этом на все государственные телеканалы) приходится сталкиваться с ситуацией, когда журналист хочет выпустить острый материал, а ему говорят: "Старик, сейчас такое время, знаешь, не стоит".

Именно выступление Пивоварова и оказалось "центром силы" всего интервью. Он показал другим журналистам, что встречи с высшим руководителем страны можно и нужно воспринимать не только как процедурные интервью, но и как повод поговорить о том, что действительно волнует журналистов. Пивоваров по сути попытался пролоббировать свободу слова на государственных телеканалах, и вряд ли в его ситуации можно было сделать большее. Особенно важно, что это было сделано в преддверии запуска Общественного телевидения - канала, который будет формально независим от государства, но руководителя которого будет выбирать президент.

В целом от последнего общения Медведева с журналистами не осталось впечатления бессмысленности, которое возникает каждый раз, когда премьер или президент проводят многочасовые пресс-конференции. Кажется, что на этот раз встреча была важна не только чиновникам, которые воспринимают такого рода мероприятия как отчетные доклады, но и для журналистов.

[Мэри]

Алексей Каданер
С вечным молчаньем запись
Умерла Галина Вишневская
Редко находится человек, который готов определить свое ремесло раньше, чем сам станет для него формой. Вишневская сумела преодолеть эту силу, подчинив не жизнь опере, но оперу жизни: не было у нее одной звездной роли, как не было у ее карьеры границ или условной вершины. Она сумела сделать не просто голос, а само искусство оперы своим инструментом, встать в один ряд с великими композиторами, дирижерами и исполнителями, по чьим именам будут изучать историю мировой музыки.

Вишневская никогда не жаловалась, ведь за жалостью ничего не стоит, а ей всегда нужна была движущая сила. В 1974 году, когда ее с мужем Мстиславом Ростроповичем вынудили уехать за границу, а на родине предали забвению за поддержку Солженицына, она не жаловалась - она была в ярости. Много позже, вернувшись в Россию, с ее новой реальностью, с "мокрыми опилками под ногами ", она не печалилась об упадке культуры. Безграмотность и мракобесие только выводили ее из себя.

Ярость была для нее топливом - ярость от осознания того, что, имея силу, ты не можешь ничего изменить. Такая несовременная, но при этом естественная реакция человека, который не привык рассчитывать ни на кого, кроме себя. Жизнь Вишневской с самого детства складывалась так, что другого выхода у нее не оставалось. После рождения мать оставила ее на воспитание бабушки; отец - встретил другую женщину и покинул семью. Когда Вишневской было 15, началась блокада Ленинграда. Пытаясь отыскать себе занятие, в 1944 году она поступила в театр оперетты и разъезжала с ним по всем ленинградским воинским частям, играла в театре, выступала на эстраде, давая по 25 концертов за месяц.

В 1944-м Вишневская первый раз вышла замуж - за моряка, с которым провела вместе всего несколько месяцев и в память о котором осталась только знаменитая теперь фамилия. Вскоре она вышла замуж снова - за директора театра оперетты Марка Рубина, который был старше ее на 22 года. В семье родился сын, но через два с половиной месяца он умер от диспепсии. После его смерти Вишневская заболела туберкулезом, врачи предсказывали худшее, уговаривали на операцию, но она буквально сбежала с операционного стола - слишком боялась потерять голос. Тогда ей не исполнилось еще и 20 лет.

В 1950 году Вишневская познакомилась с Верой Николаевной Гариной. До этой встречи, от природы обладавшая голосом, Вишневская никогда всерьез пению не училась, и два года, проведенные в классах Гариной, не только помогли ей победить болезнь, но и сделали из нее настоящую оперную певицу. В 1952-м Вишневская пришла на прослушивание в стажерскую группу Большого театра и триумфально прошла его, не имея музыкального образования: из всех конкурсантов в театр взяли только ее одну. С этой победы начался ее путь в большой опере.

В 1962 году, уже в статусе главной примы Большого, Вишневская стала одной из первых после Ирины Архиповой звезд советской оперы, получивших пропуск на сцены ведущих мировых театров. Ковент-Гарден, Венская опера, Ла Скала - не было крупных площадок, где в 1960-х не пела Вишневская. На одной сцене с ней выступали Дитрих Фишер-Дискау, Биргит Нильссон, Франко Корелли - за несколько лет Вишневская стала мировой звездой и получила в СССР небывалый статус, которым даже среди выдающихся советских деятелей культуры могли похвастаться немногие.

Вишневской благоволили высшие руководители страны. Сам Николай Булганин добивался ее руки, с настойчивостью военного приглашая Вишневскую то в Кремль, то к себе на дачу. В эти поездки Вишневская предусмотрительно отправлялась не одна, а с Ростроповичем, который только-только стал ее третьим мужем. Булганин в итоге отступился, но и с приходом Хрущева Вишневская поддерживала с советской властью хорошие отношения, которые сошли на нет только в конце 1960-х.

Тогда, после вторжения советских войск в Чехословакию, у Вишневской и Ростроповича начались проблемы из-за того, что они поддерживали опального Солженицына, поселив его на своей даче, где он заканчивал работу над романом "Архипелаг ГУЛАГ". После того как в 1970 году Солженицын был удостоен Нобелевской премии, Вишневскую и ее мужа стали подвергать последовательной обструкции, которая вынудила их уехать за границу, где пришлось все начинать с нуля. Вернулись они только через 26 лет.

Все эти годы Вишневская и Ростропович провели на вынужденных гастролях, но везде их принимали с восторгом - их хотели видеть в Париже, Милане, Нью-Йорке, Лондоне. Вишневская продолжала петь в лучших театрах, Бенджамин Бриттен и Дмитрий Шостакович посвящали ей свои произведения, Анна Ахматова - стихи. Как будто в благодарность за эту признательность сама Вишневская посвятила себя и всю свою жизнь работе.

Несмотря на любовь и признание за границей, Вишневская не переставала считать Россию своей родиной и вернулась домой охотно, как только представилась такая возможность. После возвращения она сыграла несколько ролей в театре и кино, в том числе главную роль в снятом специально для нее фильме Сокурова "Александра", а в 2002 году в Москве открылся Центр оперного пения Галины Вишневской, который стал делом ее жизни после ухода со сцены. В середине декабря центр должен отпраздновать десятилетний юбилей, приготовления к которому так неожиданно омрачила смерть его основательницы.

"Моя судьба в искусстве - это вообще отдельный разговор, такой ни у кого не было", - говорила Вишневская в 2011 году на презентации своей автобиографии. "То, чего я добилась, - это не судьба, а работа. Я была всего этого достойна, говорю без всяких лишних скромностей", - сказала она годом позже. Много ли кто мог так сказать о себе, и по праву? В эпоху ни к чему не обязывающих непостоянных ценностей и смешных картинок в интернете стоило ли Вишневской вообще считаться с этим миром, - да и что мир мог спросить с нее? Она училась петь у тех, чьи имена не так уж далеко отстоят от имен Вагнера и Бетховена, верила только в тяжелую работу и не чувствовала необходимости стесняться чего бы то ни было.

Соболезнуя, часто говорят, что с уходом великого человека наша культура понесла невосполнимую утрату - есть такой шаблон, оправдать который может разве что обыденность самой смерти. Но сказать, что с уходом Вишневской утрату понесла культура, мало. Труд, который был так важен для Вишневской, был ее силой, сделал ее ориентиром в мире, где ориентиров почти не осталось. Поэтому в день ее смерти утрата постигла не просто культуру, но саму реальность, которая, на первый взгляд, и не изменилась слишком, но стала как будто чуть более невесомой.

Lenta.ru