Комментарии, версии и мнения о событиях в мире. Рейтинг Опции

[Мэри]

lenta.ru
26.04.2012, 18:13:02

Александр Поливанов

26 апреля центральные телеканалы показали в прямом эфире встречу Дмитрия Медведева с журналистами. Это было последнее интервью, которое Медведев дал в должности президента, но самым интересным в нем оказались не ответы главы государства, а вопросы его собеседников. Впервые за четырехлетний срок Медведев решился на беседу не с главами телеканалов, а с журналистами-новостниками, и это сделало интервью намного острее.

Известно, что любимый телевизионный жанр будущего президента Владимира Путина - "общение с народом", которому нынешний премьер способен уделять и три, и четыре, и даже пять часов подряд. Дмитрий Медведев встречам с "народом" пока предпочитает традиционные интервью, причем до 2012 года это были в основном беседы с главами федеральных телеканалов: Константином Эрнстом с "Первого", Олегом Добродеевым с ВГТРК и Владимиром Кулистиковым с НТВ.

Из года в год интервью получались все скучнее и скучнее: руководители федеральных каналов видели в президенте не интервьюируемого политика, а своего непосредственного начальника - Медведев как глава государства может настоять на увольнении руководителей ВГТРК и "Первого", да и владелец НТВ - "Газпром Медиа" - настолько лоялен власти, что в случае чего готов выполнить любое поручение из Кремля.

Дело доходило даже до того, что "расшевелить" руководителей телеканалов пытался сам президент. Так, в 2010 году Медведеву даже пришлось самому переквалифицироваться в интервьюеры, когда он пытался допытаться у "журналистов", есть ли в стране свобода слова.

На этот раз формат встречи решено было изменить: в студии Дмитрия Медведева ждали не Эрнст, Добродеев и Кулистиков, а журналисты-телевизионщики, которые знают, как делаются новости. От Первого канала пришел Антон Верницкий (тот самый, который раскрыл план покушения на Путина), от ВГТРК - Анна Шнайдер, от НТВ - Алексей Пивоваров. Тройку представителей федеральных телеканалов решено было "усилить" представителями независимых от государства "кнопок": от РЕН ТВ пообщаться с Медведевым вызвалась Марианна Максимовская, от "Дождя" - Михаил Зыгарь.

Иными словами, в администрации президента решили дать слово всем, кто занимается новостями на федеральном ТВ: на других телеканалах собственных служб информации либо нет, либо они занимаются новостями, не имеющими прямого отношения к политике (например, "Звезда" или MTV). В приглашении в студию представителя "Дождя" можно даже усмотреть особый либерализм: мол, Медведев не боится сидеть в одной студии с главредом телеканала, который много и часто критикует президента.

Итак, что же сказали друг другу президент и главные новостники российского телевидения?

(ПОЧТИ) НИЧЕГО НОВОГО
26 апреля в студии в Останкино Медведев предстал таким, каким мы привыкли видеть его на публике. Да, он свободно держится в аудитории, которая может задать ему неприятные вопросы. Да, иногда он умеет вставить какое-нибудь словечко, которое потом будет тиражироваться СМИ (вряд ли Грузия была названа "фитюлькой" так уж случайно). Да, Медведев любит пофилософствовать на тему того, что свобода лучше, чем не свобода, - но все это мы знали про него и раньше.

ПОХОЖИЕ СЛОВА
В 2010 году, когда Медведев спрашивал у руководителей телеканалов, что они думают о свободе на ТВ, Кулистиков ответил: "Я думаю, что вообще, вы знаете, вопрос о свободе, он очень интимный. Если человека спросить, свободен ли он, вы знаете, это все равно что спросить его, счастлив ли он, понимаете, счастлив ли он в любви. Мне кажется, что свобода - это внутреннее ощущение". Почти то же самое в 2012 году сказал уже сам Медведев: "Конечно, в свободе есть часть чего-то объективного. Но это и часть наших ощущений. Мы можем быть свободны тогда, когда можем сказать, что свободны. (...) Свобода - это самоощущения. В этом смысле мы продвинулись далеко вперед".
По сути Медведев повторил все то, что он говорил на протяжении последних четырех лет. Экономика России развивается, но ей еще есть куда расти. Реформы, например судебная или полицейская, идут, но и в этом направлении найдется, с чем поработать. С соседями у России отношения складываются сложные, но в последние годы страна добилась многого, например, вступила в Таможенный союз.

На самые интересные вопросы, в первую очередь о составе нового кабинета министров, Дмитрий Медведев отвечал уклончиво, как он обычно и поступает в таких случаях. Было бы странно, впрочем, ждать от него откровений: скорее всего, приблизительный состав правительства станет известен широкой публике после инаугурации президента. Медведев мог бы, конечно, намекнуть конкретные перестановки, но он этого не сделал - интрига с кабинетом министров сохраняется в неприкосновенности.

Пожалуй, единственной новостью, которую "выдал" Медведев, стало его заявление по поводу "Единой России". Президент публично связал себя с партией власти, подтвердив, что, во-первых, согласен возглавить ее, а во-вторых, готов стать ее членом. В этом Медведев проявил самостоятельность: нынешний руководитель партии Владимир Путин в "Единую Россию" так и не вступил.

Фактически заявление Медведева означает, что на партии власти крест пока еще не поставлен. Если раньше считалось, что "Единую Россию" ждут серьезные изменения (вплоть до расформирования), то теперь ясно: именно с ней Дмитрий Медведев, второе лицо в государстве, связывает продолжение политической карьеры.

ЖУРНАЛИСТЫ
В этот раз обтекаемые формулировки преобладали в ответах Дмитрия Медведева не благодаря, как раньше, а вопреки усилиям журналистов. В этот раз собеседники практически не задавали "проходных" вопросов, не стеснялись переспрашивать и напоминать о сути вопроса, если президент "ударялся" в философию.

В этом и заключалось главное отличие нынешнего интервью от бесед президента с руководителями телеканалов. В каком-то смысле Максимовская, Зыгарь, Пивоваров отвечали за содержание беседы перед всем журналистским сообществом: уж если они не зададут острых вопросов, то кто же тогда это сделает?

Действительно, у президента спросили и про антикоррупционную деятельность Алексея Навального, и про провалившуюся реформу МВД, и про кризис единого государственного экзамена, и про голодовку Олега Шеина в Астрахани. Медведев старательно уходил от острых ответов, выдавая банальности. Например, что заниматься антикоррупционной деятельностью хорошо, голодать до решения суда - плохо, а к ЕГЭ нужно присоединить еще и дополнительные экзамены.

Пожалуй, на противоречии журналистам удалось поймать Медведева всего однажды - когда они спросили про то, как соотносятся дела Сергей Мохнаткина и Михаила Ходорковского. Вернее, даже не сами дела, а помилование одного и нежелание помиловать второго. Сначала Медведев пытался уверить журналистов, что для помилования нужно, чтобы находящийся в тюремном заключении сам попросил о сокращении срока; этого якобы требуют положения Конституции. Представители телеканалов тогда напомнили, что Мохнаткин, хоть и сам просил о помиловании, своей вины все же не признал, хотя этого вроде бы также требует законодательство.

На это Медведев ответил, что прошение о помиловании нужно по Конституции, а признание вины - "лишь" по указу президента, который вправе от выпущенного им самим указа отступить. Такая интерпретация по меньшей мере спорна (необходимость признания вины не зафиксирована ни в уголовном, ни в уголовно-исполнительном кодексах, ни в других официальных документах), но суть даже не в этом. Суть в том, что журналисты вынудили Медведева, пусть и косвенно, но признать, что решение по Ходорковскому не может быть принято не только из-за нежелания самого бывшего владельца "ЮКОСа" подавать прошение о досрочном освобождении, но и из-за неготовности властей к компромиссу. В общем, сложилось впечатление, что власти и Ходорковский могли бы придумать какой-нибудь способ помириться, но уступать не хотят ни главный заключенный, ни главные чиновники страны.

Для журналистского сообщества в беседе с президентом оказалась важна не только эта маленькая победа, но и короткий спич Алексея Пивоварова, который воспользовался удобным случаем, чтобы рассказать о цензуре на телевидении. Правда, само слово "цензура" не прозвучало ни разу, Пивоваров использовал вместо него словосочетание "ограничения, вызванные политической целесообразностью". По его словам, на НТВ (но намекал Пивоваров при этом на все государственные телеканалы) приходится сталкиваться с ситуацией, когда журналист хочет выпустить острый материал, а ему говорят: "Старик, сейчас такое время, знаешь, не стоит".

Именно выступление Пивоварова и оказалось "центром силы" всего интервью. Он показал другим журналистам, что встречи с высшим руководителем страны можно и нужно воспринимать не только как процедурные интервью, но и как повод поговорить о том, что действительно волнует журналистов. Пивоваров по сути попытался пролоббировать свободу слова на государственных телеканалах, и вряд ли в его ситуации можно было сделать большее. Особенно важно, что это было сделано в преддверии запуска Общественного телевидения - канала, который будет формально независим от государства, но руководителя которого будет выбирать президент.

В целом от последнего общения Медведева с журналистами не осталось впечатления бессмысленности, которое возникает каждый раз, когда премьер или президент проводят многочасовые пресс-конференции. Кажется, что на этот раз встреча была важна не только чиновникам, которые воспринимают такого рода мероприятия как отчетные доклады, но и для журналистов.

[Мэри]

Иван Яковина
Войны туарегов
Западные газовики в Алжире попали в заложники к исламистам
Война в Мали, где боевики-исламисты ведут борьбу против прозападного правительства, перекинулась на соседние страны. 16 января сторонники малийских повстанцев захватили в заложники иностранных специалистов, работавших в Алжире - стране, где гражданская война по сути продолжается с начала 1990-х. При попытке их освободить многие погибли, но точное число жертв пока неизвестно.

Ин-Аменас

"В отношении террористов мы всегда действуем предельно жестко. У нас большой опыт в борьбе против этого зла", - заявил представитель алжирской правительственной армии, когда в эфире французского телевидения у него спросили, существует ли план разрешения кризиса с заложниками.

Алжирский генерал сказал чистую правду. В начале 1990-х его коллеги отобрали победу на свободных выборах у "Фронта исламского спасения", фактически осуществив в стране военный переворот. После этого в Алжире началась чудовищная по своей жестокости гражданская война, где обе стороны резали головы, вычищали от жителей целые "нелояльные" деревни и без всяких скидок действовали "предельно жестко". О судьбах заложников алжирские военные никогда особо не заботились, ставя во главу угла "уничтожение террористов".

Кстати говоря, ремеслу ликвидации исламистов вместе со всеми, кто их окружает, алжирцы учились в Сирии. В 1993 году в гости к местному президенту Хафезу Асаду (почившему ныне отцу нынешнего диктатора) прибыла делегация алжирских стажеров, живо интересовавшихся методами ликвидации суннитского восстания в городе Хама в 1982 году. Методы, как выяснилось, не слишком мудреные: очаг сопротивления берется в окружение, после чего его бомбят с самолетов и расстреливают из танков и гаубиц. Если внутри периметра есть заложники или мирные жители - тем хуже для них.

В этой связи то, что произошло 17 января на газовом месторождении Ин-Аменас на востоке Алжира, никакого удивления не вызывает. Для местных военных переговоры с террористами могут проходить только в пыточной камере, другие варианты исключены. Поэтому когда информация о захвате 41 иностранного заложника и сотен алжирских рабочих подтвердилась, стало ясно, что бойни не избежать.

Месторождение в Алжире, на котором произошел захват. Фото: Kjetil Alsvik / ©AFP

Даже на следующий день после объявленного завершения кризиса многие его подробности остаются неясными. Скорее всего, они никогда и не будут раскрыты, а публике предъявят героическую историю освобождения "существенного числа" (выражение алжирского министра коммуникаций Мохаммеда Саида) заложников. Однако примерную картину произошедшего восстановить все-таки можно.

Два десятка боевиков из Алжира, Туниса, Ливии и Мали утром 16 января атаковали колонну автобусов, перевозивших иностранных сотрудников из местного аэропорта на собственно месторождение. В плен попали американцы, японцы, французы, британцы, норвежцы, ирландец и граждане ряда других стран.

Взяв людей в заложники, нападавшие попытались проникнуть с ними на промышленный объект, однако туда их не пустила вооруженная охрана. Боевики разместились с пленниками в жилом городке. На следующий день они по спутниковому телефону через прессу огласили свои требования: Алжир должен прекратить помощь Франции в проведении военной операции в Мали, а также освободить из тюрем их сторонников. Кроме того, исламисты потребовали транспорт и беспрепятственный проезд в Мали (по другим данным - в Ливию).

Спустя несколько часов случилось то, чего стоило ожидать. Армия окружила жилой комплекс, а по машинам, на которых похитители перевозили заложников из одного здания в другое, был нанесен удар с вертолетов. После этого Ин-Именас превратился в кровавую баню со стрельбой, взрывами, разбегающимися в разные стороны заложниками и прочими атрибутами "профессиональной антитеррористической операции". О том, насколько хаотичной была ситуация, можно судить по такому признаку: спустя почти сутки после "завершения" боя никто точно не знает, сколько погибло людей и кем они были. Последняя информация: убиты 30 заложников и 11 террористов, включая главаря. Однако эти цифры могут еще много раз поменяться.

Военные объявили, что не могли поступить иначе, так как боевики угрожали подорвать газовые хранилища, что вызвало бы огромные разрушения и жертвы. При этом источником информации о зловещих планах террористов являются сами же алжирские генералы.

Интересна реакция на произошедшее правительств тех стран, чьи граждане оказались в числе заложников. Этой реакции фактически не было. Только Япония выступила с осуждением действий алжирского правительства. Британский премьер Дэвид Кэмерон предложил согражданам "готовиться к очень мрачным новостям". Белый дом "выразил озабоченность" и заявил, что "ждет разъяснений" от Алжира по поводу случившегося. Французский президент Франсуа Олланд высказался особенно удивительно. По его словам, захват заложников в Алжире - это прямое доказательство правильности его решения отправить войска в Мали. В том, что войска были введены до теракта, а исламисты требовали именно их вывода, Олланд ничего нелогичного не видит.

Алжирские власти еще до окончательного подсчета трупов объявили операцию успешной, выразили дежурные соболезнования семьям погибших и раненых, а также пообещали и впредь не церемониться с террористами. История завершилась, однако вопросы насчет произошедшего остались. Кем были захватчики? Чего они действительно хотели? Как они связаны с Мали (и связаны ли вообще), если до границы этой страны тысяча километров?

Поиск врага

Европейцы и американцы, наблюдающие за ходом конфликтов в Западной Африке, часто оказываются в ситуации, когда привычные методы анализа происходящего не работают. Местные реалии не поддаются никакой систематизации; событиям, группам людей и явлениям трудно дать более или менее точное определение. Туареги, боевики, исламисты, повстанцы, бандиты, контрабандисты, мирные жители часто оказываются одними и теми же людьми, цели которых не очень понятны. Более того, страна происхождения этих людей - почти всегда загадка. Они с одинаковым успехом могут быть и "местными жителями" и "иностранными наемниками".

А проблема тут вот в чем: жители Западной Сахары - кочевые племена, населявшие ее испокон веку, действительно меняют свои ипостаси от ситуации к ситуации. При этом государственные границы, проведенные британцами и французами по пустыне после Первой мировой войны, для них - фикция, не имеющая отношения к реальности. Более того, долгосрочные цели кочевников, их идеология и политические убеждения, - это, как правило, выдумки все тех же западных СМИ и правительств, отчаянно пытающихся хоть как-то определить врага (или друга), подогнать его под свой понятийный аппарат.

Скажем, "малийские исламисты, связанные с 'Аль-Каедой'", - это понятное и четкое определение врага, которое можно прочитать и услышать сейчас почти во всех СМИ мира. Читателю и/или зрителю сразу ясно, что это за люди, откуда они и каких убеждений придерживаются. Образ в голове вырисовывается моментально. Проблема в том, что к реальности этот образ имеет весьма опосредованное отношение.

» Кликните сюда для просмотра оффтоп текста.. «

Боевики "Ансар ад-Дин". Фото: Adama Diarra / Reuters

Для подавляющего большинства туарегов родина - это вся Западная Сахара от Мавритании до Ливии, от севера Алжира до центрального Нигера. Ислам для них - дело привычное, но в той его части, которая не мешает ограбить при случае путешественника или нажиться на контрабанде. А о связях с "Аль-Каедой" хорошо высказался один из лидеров группировки "Ансар ад-Дин": если они мусульмане, то мы к ним хорошо относимся, но не больше и не меньше того.

При этом всю свою историю пустынные кочевники боролись не за построение халифата и не за введение шариатских судов (их тяготит любая власть), а за то, чтобы их оставили в покое сначала колониальные державы, а потом и появившиеся на их месте осколки в виде независимых государств с диктаторами во главе. Сейчас эта борьба вышла на новый уровень, причем виноваты в этом Запад и его сателлиты в лице пожизненных президентов и нацлидеров африканских стран.

Очередное обострение ситуации в Сахаре началось после победы ливийской революции. В апреле 2012 года туареги взяли под свой контроль значительную территорию и объявили о независимости Азавада (обычно так называют север Мали и прилегающие пустынные территории). Запад, крайне недовольный таким развитием событий, объявил кочевников "исламистами и террористами" и поставил во главе Мали свою марионетку - Дионкунду Траоре. Сразу после этого иностранцы начали подбивать никем не избранного "президента" на "восстановление суверенитета и территориальной целостности страны". Под эту задачу он получил деньги, оружие, полную морально-политическую поддержку европейцев, американцев и соседей-диктаторов.

Интервенция

Однако малийская армия, как и большинство населения страны, в Траоре законного лидера не видела. Начав войну против туарегов, она начала сдавать город за городом. Кочевники, почувствовав эту слабость, начали наступление в южном направлении, вступив на территорию, к Азаваду отношения не имеющую. Запад всполошился: исламисты под черными флагами вот-вот свергнут "законную" власть! Поскольку африканские соседи Мали, как обычно, оказали лишь моральную помощь, своего ставленника бросилась спасать Франция - безо всякого плана и стратегии. Позиции туарегов подверглись многочисленным авиаударам. Но повстанцев это не остановило, они продолжили наступление в направлении Бамако.

Это вынудило Францию отправить в Мали наземный контингент, а также запросить помощи у союзников по НАТО. Кроме того, европейцы выписали в Бамако туземную наемную армию: столичный аэропорт, ставший военной базой, начал принимать тысячи военнослужащих из Чада, Того, Нигерии, Ганы, Бенина, Сенегала и Буркина-Фасо. Туареги, понимая, что в обычной войне против интервентов у них шансов нет, потребовали, чтобы Париж прекратил вмешательство, и пригрозили в противном случае отомстить французам. Те не послушались: их контингент в Мали был увеличен с полутора до двух с половиной тысяч человек, а ЕС по просьбе Парижа решил отправить в Африку своих инструкторов для обучения местной армии. В этой ситуации крупный теракт против европейцев стал практически неизбежен.

Удар был нанесен там, где его не ждали: в соседнем Алжире - вдали от малийской границы. Тут надо отметить одну важную деталь: страсть европейцев к систематизации информации сыграла с ними злую шутку. Это для них алжирская пустыня - другая страна, где никакой войны нет. Для туарегов, как отмечалось выше, что Мали, что Алжир - это все одна большая пустыня, искусственно разделенная иностранцами. Они действуют "у себя", а не "за границей".

Франция, бросившись на "террористов" с шашкой наголо, не удосужилась подумать над этим обстоятельством. Если им так уж сильно хотелось повоевать, то сначала надо было вывезти всех иностранцев со всей территории Западной Сахары, так как эти люди оказались в исключительно опасной ситуации.

» Кликните сюда для просмотра оффтоп текста.. «

Французские военнослужащие в Бамако. Фото: Joe Penney / Reuters

Более того, складывается такое впечатление, что западные лидеры, вмешиваясь в местные дела, совсем не помнят историю своих отношений с исламскими странами вообще и с этим регионом в частности. Заявленная цель операции - "не допустить превращение Мали в рай для джихадистов". Но! Во-первых, ввод западных войск в исламскую страну и последующая война практически гарантирует появление там тысяч новых радикальных исламистов (Ирак и Афганистан - наиболее яркие примеры). А во-вторых, никто и никогда не мог военными методами сломить волю туарегов к свободе. Максимум чего добивались различные чужаки - это загоняли их в пустыню, где вдали от цивилизации они становились еще опаснее и начинали новое, более жестокое восстание.

Ничего принципиально нового Запад сейчас не предлагает. План (если он вообще есть), очевидно, таков: сначала снять опасность захвата столицы Мали - Бамако. Затем - отбить у туарегов города в центре и на севере страны. Отдаленная перспектива: обучить малийскую армию, чтобы она самостоятельно могла подавить любое новое восстание.

Трудности начались уже на первом этапе: повстанцы оказывают настолько ожесточенное сопротивление, что даже французские войска никак не могут продвинуться вперед и отбить город Диабали. При поддержке авиации и полном напряжении сил они, скорее всего, добьются успеха. Но вот какую цену при этом придется заплатить - вопрос не праздный. Добиться "зачистки" всей страны будет в десятки раз сложнее. С обучением иностранцами местных войск история еще более интересная: среди восставших немало бывших малийских военнослужащих, которых американцы и французы на свою голову ранее уже обучили "борьбе с терроризмом". Сейчас эти "борцы" сами превратились в "террористов" и с успехом применяют полученные навыки против бывших учителей. Гарантий, что ситуация не повторится, разумеется, нет.

В сложившихся условиях сложно говорить о каких-либо шансах европейцев на успех в Мали. По всей видимости, вся эта затея сама собой заглохнет после одного-двух крупных терактов или в случае потерь среди европейских военнослужащих. Если нет, по всей Сахаре начнется партизанская война по образцу Афганистана или Ирака. Если уж быть совсем точным, то не начнется, а продолжится: в Алжире, Нигере и Мали она никогда толком не заканчивалась. Существенным отличием от прошлых лет будет то обстоятельство, что сейчас к ней подключатся западные страны и их западноафриканские "субподрядчики".

Единственное, что могло бы спасти ситуацию, - это вывод всех иностранных войск из региона, а также предоставление туарегам если не независимости, то максимально широкой автономии хотя бы на севере Мали. Однако такие варианты сейчас даже не рассматриваются: Запад все активнее втягивается в очередную военную авантюру, заранее обреченную на провал.
lenta.ru