Наши любимые стихи, ПИШЕМ СТИХИ ЛЮБИМЫХ АВТОРОВ Опции

[МилыйАнгел]

Я на станции " Любовь " сойду...
А билет, что на обратную дорогу,
Просто так, возьму и разорву...
И развею с ветром, понемногу...
На дорогах здесь растут цветы
И гуляет Счастье в белом кЕпи...
Люди здесь невиданной красы...
Самые счастливые на свете...
В каждом доме здесь живёт Любовь...
Пахнет розами и мятной карамелью...
В очагах не гаснет здесь огонь...
И поют сверчки звенящей трелью...
Я на станции " Любовь " сойду...
И останусь среди звонких трелей...
Может, и Любовь свою найду...
Пахнущую сладкой карамелью...

Галина Воленберг


Люблю, люблю, миллион раз я повторю,
И повторю не раз, люблю, тебя боготворю.
Из моих уст плывут нежные слова,
От них сильнее кружится голова.
Хочу любить тебя сегодня и всегда,
И пусть много лет горит любви нашей звезда.
Чарующие звуки нежных моих слов,
Стекают сладостью сказочных слогов:
Люблю тебя! И снова, снова повторю:
«Я, лишь тебя навек люблю»!

Татьяна Фомина 5

[Дорик Тупотилов]

Победа, победа... Два людоеда подрались тысячу лет назад. И два твоих прадеда, два моих деда, теряя руки, из ада в ад, теряя ноги, по Смоленской дороге по старой топали на восход, потом обратно. "... и славы ратной достигли, как грится, не посрамили! Да здравствует этот... бл*... во всем мире... солоночку передайте! А вы, в платочках, тишей рыдайте. В стороночке и не группой. А вы, грудастые, идите рожайте. И постарайтесь крупных. Чтоб сразу в гвардию. Чтоб леопардию, в смысле, тигру вражьему руками башню бы отрывали... ик! хули вы передали? это перечница..."

А копеечница - это бабка, ждущая, когда выпьют. Давно откричала болотной выпью, отплакала, невернувшихся схоронила, на стенке фото братской могилой четыре штуки, были бы внуки, они б спросили, бабушка, кто вот эти четыле...

"Это Иван. Почасту был пьян, ходил враскоряку, сидел за драку, с Галей жил по второму браку, их в атаку горстку оставшуюся подняли, я письмо читала у Гали, сам писал, да послал не сам, дырка красная, девять грамм.

А это Федор. Федя мой. Помню, пару ведер несу домой, а он маленький, дайте, маменька, помогу, а сам ростом с мою ногу, тяжело, а все-ж таки ни гу-гу, несет, в сорок третьем, под новый год, шальным снарядом, с окопом рядом, говорят, ходил за водой с канистрой, тишина была, и вдруг выстрел.

А это Андрей. Все морей хотел повидать да чаек, да в танкисты послал начальник, да в танкистах не ездят долго, не "волга", до госпиталя дожил, на столе прям руки ему сложил хирург, Бранденбург, в самом уже конце, а я только что об отце такую же получила, выла.

А это Степан. Первый мой и последний. Буду, говорит, дед столетний, я те, бабке, вдую ишо на старческий посошок, сыновей народим мешок и дочек полный кулечек, ты давай-ка спрячь свой платочек, живы мы и целы пока, четыре жилистых мужика, батя с сынами, не беги с нами, не смеши знамя, не плачь, любаня моя, не плачь, мы вернемся все, будет черный грач ходить по вспаханной полосе, и четыре шапки будут висеть, мы вернемся все, по ночной росе, поплачь, любаня моя, поплачь, и гляди на нас, здесь мы все в анфас, Иван, Федор, Андрей, Степан, налей за нас которому, кто не пьян..."

© Евгений Шестаков