Грешки: стишки и не стишки, Что было, что будет, чем сердце успокоится Опции

[Дорик Тупотилов]

"В творцы стремиться некрасиво. Не это подымает ввысь. Не надо заводить архива, Над рукописями трястись" - позволю себе перефразировать великого поэта. Простите, Борис Леонидович.

Отдавая себе отчет, находясь в трезвом условно уме и в безусловно здравой памяти, ступаю на скользкую тропу и создаю темку для хранения своих имевших место быть поделок на точках, в рифму и не совсем.

Графомания есть грех, но децкий и простительный, простите и вы меня, если сможете.

[Дорик Тупотилов]

И ГРЯНУЛ ГРОМ

» Кликните сюда для просмотра оффтоп текста.. «

– Ну, что там?

– Эхма! – Костя плюхнулся на сиденье жиги и поправил указательным очки. – Кофе ещё есть?

Оператор Гена кивнул на термос с витиеватой гравировкой "Лауреату районного конкурса видеоматериалов "Иду на зов".

Жига тронулась, съезжая с трассы. Хмурые люди у разбитых машин даже не посмотрели в их сторону.

В сухой колючей траве справа и слева от проселка капельками крови горели гордые саранки. Жара стояла какой день. И ни облачка. Ни ветерка.

– Там такое дело. – Костя завинтил крышку термоса и вытащил зажигалку. – Это подсиненские мужички. Бухали в бане у кого-то. На бережку. Разодрались. По концовке один другого свиноколом в спину. Их разнимать, он еще одного ножом по глазам. Вырвался, дождевик на голое тело, и тапочку газа в пол. И вперёд, в поисках лучшей доли. Мужики из Подсиненькой за ним. Шумахер бьёт встречную молоковозку, бросает свою лайбу и удирает в дождевике и кирзачах, как ужас на крыльях ночи. Теперь ментов ждут.

– Ну, и где он, как думаешь? – Гена тоже закурил. – Давно ждут?

– Давно. Да спит где-нибудь под кустом, хрюша Или к тайге подался. Засухарится и будет из зимовья в зимовье шастать, пока не поймают.

– До тайги ещё дойди. – Гена сморщился и сплюнул в окно тугой слюной. – Не успеет. А комар? Тут прилично, по километрам. План "Перехват" и амба.

– Да и хер с ним. Смотри, парит как. И тучи вверху. Ох, и встрянем мы с тобой, Геныч, в самый непогодь... Не, не успеет. Примут его.

По этому отрезку убитой дороги из Лазаревского Гена всегда ездил только на второй. Костя ёрзал, ему хотелось к Люське. И пить. Пить...

Это смешно – они расстались всего дня два как.

В Лазаревское их отправили делать репортаж про затянувшийся ремонт детского сада для программы "Сельская новь". Сам сюжет на рубль, от силы два – так в редакции называли минуту эфира – а канители... Дорога. Уехали под вечер, ночевали там, у шурина главреда. "И как они жрут водку на такой жарище?" – подумал Костя про подсиненских. Но вспомнил посиделки у гостеприимного шурина и поскучнел.

Гена думал, что съездили хорошо. Детский сад, мордахи, запах… Картинку и синхроны залудили за полчаса. С Костей хорошо ездить. Пока ехали, всё рассказал. Что Люську за границу хочет свозить, дом построить. Сына Люсе замастрячить. Любит Люську. Ну, это он молодой ещё... Колбасит его после вчерашнего. Щас до ручья допилим, попьем холодненькой. И снова вынырнем на трассу. Ну и пекло, маму её...

– После ручья попрём, – ободряюще сказал Гена, видя, как мается Костя. Как будто Костик не знал, что попрут.

Говорят, обратная дорога веселей. Но это не всегда. Разговаривать уже не хотелось. Гена подруливал здоровенной веснушчатой рукой, стараясь не цепануть днищем. А туда ехали, у Кости рот не закрывался. Забавный стажер. Ты, говорит, Геныч, скучно живешь. Мечты у тебя нет! А чего это и нету-то. Сашку надо выучить, девок замуж. Это ж денег сколько, ипотеки там и всё... Это Костик как птичка живет. Вот, заграницу собрался. А мне какая граница. Скоро клубника пойдет, а там огурцы, помидоры и прочая огородина. Корова и поросята, опять же. А Галя болеет. Вот такие пироги, по-сибирски – шанежки. Пахать и пахать…

Возник ветерок, очень горячий и ещё слабый. Сразу запахло дорожной пылью. Костя высунулся под ветер. С мутного горизонта в их сторону лениво ползла лиловая мохнатая туча.

– Геныч! – Костик вернул вихрастую голову в салон и поправил очки. – Лупанёт, сто пудов, лупанёт! А ты помнишь, как у тебя сын родился?

Гена хмыкнул и кивнул. Он мог подробно рассказать, как впервые в роддоме увидел Сашку на руках у Гали. Но не стал.

– Геныч! – не унимался Костик. – А тебе чего из-за границы привезти?

– Ты, главное, себе привези. Пацанёнка в животе у Людмилы. А мне магнитик. Футбольной тематики.

Ветер усилился, зашевелил кусты и кривые ёлки. Туча уже не ползла, а неслась им навстречу.

Улыбающуюся Галину и Сашку столбиком очень хорошо помнил Гена. Сашка оказался некрасивым, золотисто-оранжевого цвета. "Галя! – крикнул Гена вверх. – Ты чо это там за морковку какую-то родила?" Курившая в соседнем окне акушерка отозвалась хорошим мужским басом: "Папаша, вы дурак? Это у него желтуха начинается..."

Вот и ручей. Гена вышел и уперся ручищами в ноги, разминая колени. Костя с термосом побрел к воде, отбиваясь от комарья.

– Костик, пошустрее! Ливанёт щас! Ух и ливанёт!

И грянул гром. Костя обернулся и не увидел Гену. Снова загрохотало. Костю ударило в спину, обожгло, кинуло на пыльную траву, и стало темно… темно.

Давя грубой кирзой саранки, человек в дождевике спускался по склону к ручью, опустив карабин. Первая долгая капля упала ему на плечо и ушла в потертый брезент.

Кто-то высоко-высоко чиркнул по небу серебряным перстнем. И сразу по кустам, по ручью, по крыше распахнутой жиги замолотил крупный и радостный дождь.

Сообщение отредактировал Дорик Тупотилов - 17.07.2024 - 15:00

[Joy]

И ГРЯНУЛ ГРОМ

» Кликните сюда для просмотра оффтоп текста.. «

– Ну, что там?

– Эхма! – Костя плюхнулся на сиденье жиги и поправил указательным очки. – Кофе ещё есть?

Оператор Гена кивнул на термос с витиеватой гравировкой "Лауреату районного конкурса видеоматериалов "Иду на зов".

Жига тронулась, съезжая с трассы. Хмурые люди у разбитых машин даже не посмотрели в их сторону.

В сухой колючей траве справа и слева от проселка капельками крови горели гордые саранки. Жара стояла какой день. И ни облачка. Ни ветерка.

– Там такое дело. – Костя завинтил крышку термоса и вытащил зажигалку. – Это подсиненские мужички. Бухали в бане у кого-то. На бережку. Разодрались. По концовке один другого свиноколом в спину. Их разнимать, он еще одного ножом по глазам. Вырвался, дождевик на голое тело, и тапочку газа в пол. И вперёд, в поисках лучшей доли. Мужики из Подсиненькой за ним. Шумахер бьёт встречную молоковозку, бросает свою лайбу и удирает в дождевике и кирзачах, как ужас на крыльях ночи. Теперь ментов ждут.

– Ну, и где он, как думаешь? – Гена тоже закурил. – Давно ждут?

– Давно. Да спит где-нибудь под кустом, хрюша Или к тайге подался. Засухарится и будет из зимовья в зимовье шастать, пока не поймают.

– До тайги ещё дойди. – Гена сморщился и сплюнул в окно тугой слюной. – Не успеет. А комар? Тут прилично, по километрам. План "Перехват" и амба.

– Да и хер с ним. Смотри, парит как. И тучи вверху. Ох, и встрянем мы с тобой, Геныч, в самый непогодь... Не, не успеет. Примут его.

По этому отрезку убитой дороги из Лазаревского Гена всегда ездил только на второй. Костя ёрзал, ему хотелось к Люське. И пить. Пить...

Это смешно – они расстались всего дня два как.

В Лазаревское их отправили делать репортаж про затянувшийся ремонт детского сада для программы "Сельская новь". Сам сюжет на рубль, от силы два – так в редакции называли минуту эфира – а канители... Дорога. Уехали под вечер, ночевали там, у шурина главреда. "И как они жрут водку на такой жарище?" – подумал Костя про подсиненских. Но вспомнил посиделки у гостеприимного шурина и поскучнел.

Гена думал, что съездили хорошо. Детский сад, мордахи, запах… Картинку и синхроны залудили за полчаса. С Костей хорошо ездить. Пока ехали, всё рассказал. Что Люську за границу хочет свозить, дом построить. Сына Люсе замастрячить. Любит Люську. Ну, это он молодой ещё... Колбасит его после вчерашнего. Щас до ручья допилим, попьем холодненькой. И снова вынырнем на трассу. Ну и пекло, маму её...

– После ручья попрём, – ободряюще сказал Гена, видя, как мается Костя. Как будто Костик не знал, что попрут.

Говорят, обратная дорога веселей. Но это не всегда. Разговаривать уже не хотелось. Гена подруливал здоровенной веснушчатой рукой, стараясь не цепануть днищем. А туда ехали, у Кости рот не закрывался. Забавный стажер. Ты, говорит, Геныч, скучно живешь. Мечты у тебя нет! А чего это и нету-то. Сашку надо выучить, девок замуж. Это ж денег сколько, ипотеки там и всё... Это Костик как птичка живет. Вот, заграницу собрался. А мне какая граница. Скоро клубника пойдет, а там огурцы, помидоры и прочая огородина. Корова и поросята, опять же. А Галя болеет. Вот такие пироги, по-сибирски – шанежки. Пахать и пахать…

Возник ветерок, очень горячий и ещё слабый. Сразу запахло дорожной пылью. Костя высунулся под ветер. С мутного горизонта в их сторону лениво ползла лиловая мохнатая туча.

– Геныч! – Костик вернул вихрастую голову в салон и поправил очки. – Лупанёт, сто пудов, лупанёт! А ты помнишь, как у тебя сын родился?

Гена хмыкнул и кивнул. Он мог подробно рассказать, как впервые в роддоме увидел Сашку на руках у Гали. Но не стал.

– Геныч! – не унимался Костик. – А тебе чего из-за границы привезти?

– Ты, главное, себе привези. Пацанёнка в животе у Людмилы. А мне магнитик. Футбольной тематики.

Ветер усилился, зашевелил кусты и кривые ёлки. Туча уже не ползла, а неслась им навстречу.

Улыбающуюся Галину и Сашку столбиком очень хорошо помнил Гена. Сашка оказался некрасивым, золотисто-оранжевого цвета. "Галя! – крикнул Гена вверх. – Ты чо это там за морковку какую-то родила?" Курившая в соседнем окне акушерка отозвалась хорошим мужским басом: "Папаша, вы дурак? Это у него желтуха начинается..."

Вот и ручей. Гена вышел и уперся ручищами в ноги, разминая колени. Костя с термосом побрел к воде, отбиваясь от комарья.

– Костик, пошустрее! Ливанёт щас! Ух и ливанёт!

И грянул гром. Костя обернулся и не увидел Гену. Снова загрохотало. Костю ударило в спину, обожгло, кинуло на пыльную траву, и стало темно… темно.

Давя грубой кирзой саранки, человек в дождевике спускался по склону к ручью, опустив карабин. Первая долгая капля упала ему на плечо и ушла в потертый брезент.

Кто-то высоко-высоко чиркнул по небу серебряным перстнем. И сразу по кустам, по ручью, по крыше распахнутой жиги замолотил крупный и радостный дождь.

Понравилось не вру,легко читается
особенно в аэропорту или в самолете если

Но что такое саранки?