История одной картины, выкладываем сюда) Опции

[Ирэна]

Василий Иванович Суриков. "Боярыня Морозова".
1884-1887 годы. Холст, масло. 304 x 587,5 см. Государственная Третьяковская галерея.

Василий Иванович Суриков — великий русский исторический живописец, но сказать про него только это недостаточно: в искусстве Сурикова воплотился национальный гений. Значение его творчества осознается не сразу, а лишь с течением жизни, когда человек приобретет опыт, знания, разовьет разум, воспитает в себе душевную мудрость. Постижение искусства Сурикова столь же радостно и сложно, как постижение поэзии Пушкина.
Среди картин мастера «Боярыня Морозова» занимает едва ли не главное место. Она была показана впервые на выставке 1887 года в Петербурге, когда Суриков стал уже известным художником, автором «Утра стрелецкой казни» и «Меншикова в Березове». Тем не менее новое произведение вызвало весьма различные отклики. Только три человека оценили картину положительно: писатели В. Короленко, В. Гаршин и художественный критик В. Стасов.
Всеобщее признание пришло к ней, как почти ко всякому шедевру, значительно позднее.
Когда хотят понять художественное произведение, решают три вопроса. Во-первых, определяют, что хотел сказать автор картиной. Во-вторых, как он высказал свою мысль изобразительно. Третий вопрос: что же получилось? В чем смысл и значение произведения? Постараемся определить задачу Сурикова в картине «Боярыня Морозова». Посмотрим, каков сюжет картины?
Обратимся сначала к русской истории трехсотлетней давности. Царь Алексей Михайлович под давлением патриарха Никона провел церковную реформу, которая предписывала некоторые изменения, в том числе и в церковных обрядах. Например, если раньше люди крестились двумя перстами, то теперь нужно было креститься тремя. Подобные нововведения вызвали недовольство в народе, перешедшее в противоборство церковной реформе, нередко доходившее до фанатизма. Произошел раскол. Тех, кто не хотел подчиниться царскому указу, называли раскольниками. Вскоре их начали жестоко преследовать — отправляли в ссылку, бросали в земляные ямы или подвалы с крысами, сжигали живьем. Но раскольники не сдавались, среди них были люди всех слоев населения — от крестьян, нищих и ремесленников до купцов, бояр и князей. Некоторые пользовались широкой известностью и большим влиянием в народе. Именно такой раскольницей стала боярыня Морозова, человек необычайной духовной силы.
К тому времени, когда художник писал картину, церковная реформа, так остро воспринятая народом в XVII веке, уже никого не волновала, в том числе и самого художника. Почему же Суриков избрал подобный сюжет? В русской действительности можно найти много примеров, когда люди жертвовали собою ради идеи, что было важнейшей национальной чертой народа. История Морозовой давала возможность выразить и прославить эту черту, тем и привлекла мастера ее трагедия, а вовсе не сутью раскольничьей деятельности боярыни.
Таким образом, главной задачей Суриков считал воплощение идеи самопожертвования ради убеждений. Он окружил Морозову различными людьми — взрослыми и детьми, мужчинами и женщинами, боярами и нищими, странниками и монахинями, купцами и ремесленниками, попами и стрельцами,— чтобы показать, как народ относится к подвигу Морозовой. Вторая задача стала не менее грандиозной, чем первая. Соединение двух задач рождало третью — воплотить образ русского народа в трагический, напряженный момент жизни.
То, что мы видим на картине, произошло 17 или 18 ноября 1671 г. (7180-го по старинному счету "от сотворения мира"). Боярыня уже три дня сидела под стражей "в людских хоромах в подклете" своего московского дома. Теперь ей "возложили чепь на выю", посадили на дровни и повезли в заточение. Когда сани поравнялись с Чудовым монастырем, Морозова подняла правую руку и, "ясно изобразивши сложение перст (старообрядческое двуперстие), высоце вознося, крестом ся часто ограждше, чепию же такожде часто звяцаше". Именно эту сцену "Повести о боярыне Морозовой" выбрал живописец.
На картине Сурикова боярыня обращается к московской толпе, к простолюдинам - к страннику с посохом, к старухе-нищенке, к юродивому, и они не скрывают своего сочувствия вельможной узнице. Так и было: мы знаем, что за старую веру поднялись низы, для которых посягательство властей на освященный веками обряд означало посягательство на весь уклад жизни, означало насилие и гнет. Мы знаем, что в доме боярыни находили хлеб и кров и странники, и нищие, и юродивые. Мы знаем, что люди ее сословия ставили Морозовой в вину как раз приверженность к "простецам": "Приимала еси в дом... юродивых и прочих таковых... их учения держася". Но был еще один человек, к которому в тот ноябрьский день простирала два перста Морозова, для которого она бряцала цепями. Этот человек - царь Алексей Михайлович. Для царя она была камнем преткновения: ведь речь шла не о рядовой ослушнице, а о Морозовой - это имя громко звучало в XVII веке!
Кроме эскизов, Суриков исполнил десятки этюдов маслом, акварелью и карандашом. В его работе над картиной наиболее ярко выразился натурный метод.
Художник для каждого персонажа искал реальный прототип в жизни, конкретных людей, писал с них этюды и уже по ним изображал фигуру в картине. Иногда быстро находил нужную натуру, чаще на поиски уходило много времени. Он изучал натуру на московских улицах, кладбищах, в церквах и кабаках, но чтобы искать, нужно четко представлять, что тебе нужно.
Из воспоминаний Василия Ивановича Сурикова:

"Все с натуры писал: и сани, и дровни. Мы на Долгоруковской жили. (Тогда ее еще Новой Слободой звали). У Подвисков в доме Збук.

Там в переулке всегда были глубокие сугробы, и ухабы, и розвальней много. Я все за розвальнями ходил, смотрел, как они след оставляют, на раскатах особенно.

Как снег глубокий выпадет, попросишь во дворе на розвальнях проехать, чтобы снег развалило, а потом начнешь колею писать.

И чувствуешь здесь всю бедность красок.

И переулки все искал, смотрел; и крыши где высокие. А церковь-то в глубине картины - это Николы, что на Долгоруковской. (А церковь-то ~ это Николы, что на Долгоруковской. - Церковь Николы на Долгоруковской (ныне Новослободской) улице (1703). Ныне не существует.)

Самую картину я начал в 1885 году писать; в Мытищах жил - последняя избушка с краю. И тут я штрихи ловил."

Редко бывало, чтобы этюд переносился в холст без изменений, потому что найти в жизни точно такого человека, которого Суриков видел внутренним взором, невозможно. Обычно художник, основываясь на этюде, изменял его в других подготовительных рисунках, иногда по многу раз.
Сохранившийся материал показывает, какой гигантский путь прошел Суриков, прежде чем написал картину.
Образ боярыни дался Сурикову не сразу: «...я на картине сперва толпу нарисовал, а ее после"... Суриков долго не находил нужную натуру, хотя исполнил несколько этюдов — отдельные головы и сидящие в санях фигуры. Одежда, поза, жест, положение фигуры в санях — все было определено в предварительных работах, не хватало только лица.
"... И как ни напишу ее лицо — толпа бьет. Очень трудно ее лицо было найти. Ведь сколько времени я его искал. Все лицо мелко было. В толпе терялось». И этому веришь. Уж слишком ярки и выразительны оказались образы в толпе, и они оттесняли лицо Морозовой.
Конечно, можно было пойти по другому пути — несколько притушить напряженную и цветовую активность толпы и тем самым прибавить силы образу боярыни. Но то был выход не для Сурикова. После долгих поисков он наконец увидел лицо одной уральской старообрядки, приехавшей в Москву:
«Я с нее написал этюд в садике, в два часа. И как вставил ее в картину — она всех победила».
Что значит — победила? Это значит, что сила и значительность образа Морозовой стала выше силы и значительности образов толпы. Могли среди провожающих встретиться люди с таким же накалом духовной стойкости? Безусловно, могли. А почему же художник не показал их в толпе? Надо полагать, по двум причинам.
Во-первых, исходя из психологической правды: у пассивного наблюдателя эта стойкость не может проявиться с такой силой, как у человека, которому пришло время решать вопрос жизни и смерти.
Во-вторых, если бы художник изобразил в толпе людей, близких по накалу главному образу, то это была бы уже картина не о трагедии Морозовой, а о чем-то другом.


Боярыня Морозова.
Этюд. 1886 год. Холст, масло.


Боярыня Морозова.
Этюд. 1886 год. Холст, масло.

[Ирэна]

Эдвард Мунк «Крик»



Картина «Крик» самая известная картина норвежского художника Эдварда Мунка (1863 – 1944), одно из самых выразительных полотен экспрессионизма. Такую картину современные издатели массовой литературы могли бы уверенно поместить в подборку с названием типа «Десять самых ужасающих картин в истории».
Произведение выполнено художником, как минимум, в пяти версиях (два варианта – масляная живопись, два варианта – пастель, один вариант – литография) и являет собой хрестоматийный пример понятности живописи широкому кругу зрителей. Живопись сложного эмоционального клубка, живопись не внешних форм и цветов, а внутренний выплеск, переданный кистью и красками, ясно и недвусмысленно ощущается людьми. Что хотел сказать Эдвард Мунк? По-моему, вот прямо, что хотел, то и сказал! И все услышали: множество отсылок в массовой культуре, ажиотаж среди коллекционеров, обращения к «Крику» других художников, масса интерпретаций искусствоведов, психиатров, социологов, просто большие деньги на аукционах, и, как справедливо отмечается, деньги платятся не столько за имя живописца, сколько именно за само произведение. И всё это одна сторона дела...
Ко времени написания первого варианта картины (1893 год) жизнь тридцатилетнего Мунка наполнена опытом боли и отчаяния. Даже читать пересказы о том, как умирала его сестра, когда ему было четырнадцать лет, нечаянно представлять, как она молила о спасении и понимать при этом бессилие отца и брата, даже читать это трудно. Что уж говорить о его переживаниях. С 1880 года Эдвард Мунк начинает делиться своими эмоциями, рисуя первые серьёзные картины. И получает жёсткий отказ от норвежского общества. Молодой художник ссорится с отцом-католиком (а его мама умерла, ещё когда ему было пять лет) и уезжает из Норвегии.
Мунк выставляется с переменным успехом во Франции, Германии, снова в Норвегии. Бедность, одиночество, меланхолия… В 1890 году, находясь в Сен Клу под Парижем, Мунк получает известие о смерти отца.
1893 год. Мунк снова в Норвегии, Осло (тогда этот город назывался Христианией), обычная прогулка… «я шёл…», «вдруг…», «неожиданно…», «приостановился, почувствовав…», «дрожа от волнения…» — в этом весь экспрессионизм и для Мунка такие неожиданные спотыкания об реальность тоже типичны. Исследователи отмечают пристрастие Эдварда Мунка к дневниковым записям. Даже рама недавно проданного на Сотбисе одного из вариантов «Крика», содержит авторскую надпись – «историю» создания произведения. Мунк сам объяснил как родился замысел этой картины. «Я шел по дороге с друзьями. Садилось солнце. Небо стало кроваво-красным. Меня охватила тоска. Я стоял смертельно усталый на фоне темной синевы. Фьорд и город повисли в огненных языках пламени. Я отстал от друзей. Дрожа от страха, я услышал крик природы», - выгравировано на рамке проданного лота рукой Мунка.



Красноватое небо, возможно, было вызвано извержением вулкана Кракатау в 1883 году. Вулканический пепел окрасил небо в красноватый цвет в восточной части США, Европы и Азии с ноября 1883 по февраль 1884.
Фигура на переднем плане, вероятно, изображает самого художника, не кричащего, а наоборот, защищающего себя от крика природы. В этом смысле, поза, в которой он себя изображает, может быть рефлекторной реакцией человека, старающегося спастись от сильного шума, реального или вымышленного.
«Крик» обращается к коллективному, бессознательному. Какой национальности бы вы ни были, убеждений или возраста, вы хотя бы однажды наверняка испытали такое же экзистенциональное чувство ужаса, особенно, в век насилия и саморазрушения, когда каждый борется за выживание.
Некоторые считают , что холст Мунка стал пророческой работой, предрекшей 20-й век с его двумя мировыми войнами, холокостом, экологическими катастрофами и ядерным оружием.
Три другие версии «Крика» не раз похищали из музеев, однако они неизменно возвращались владельцам.



Проданная на аукционе Sotheby's в Нью-Йорке картина «Крик» выполнена пастелью. Ранее она принадлежала сыну миллиардера Томаса Олсена и никогда не демонстрировалась широкой публике. При этом эта версия «Крика» является одной из самых узнаваемых в истории произведений искусства, наравне с «Подсолнухами» Ван Гога или «Черным квадратом» Малевича.
Мунк сам продал Олсену эту картину в конце 19 века, норвежский судовладелец, который жил по соседству, был другом и покровителем художника. Сообщается, что картина по-прежнему помещена в простую раму, которую создал для нее сам Эдвард Мунк.



На аукционе она была продана за 12 минут и установила абсолютный рекорд по стоимости когда-либо ранее проданных произведений искусства – 19,1 миллионов долларов. За последнее десятилетие барьер в 100 млн долларов удалось взять лишь трем произведениям искусства – двум картинам Пикассо и одной скульптуре Альберто Джакометти. «Крик» побил рекорд, установленный картиной Пабло Пикассо «Обнаженная, зеленые листья и бюст», которая была продана в 2010 году за 106,5 миллиона долларов.
Существует мнение, что картины прокляты. Мистика, по словам искусствоведа и специалиста по Мунку Александра Пруфрока, подтверждается реальными историями. Десятки людей, так или иначе входивших в контакт с полотном заболевали, ссорились с близкими, впадали в тяжелую депрессию или внезапно умирали. Все это создало картине недобрую славу, и посетители музея в Осло с опаской поглядывали на нее.
Однажды музейный служащий нечаянно уронил полотно. Спустя какое-то время у него начались страшные головные боли, припадки становились сильнее и в конце-концов он покончил с собой.
Есть также версия, что эта картина — частично плод психического расстройства художника. Есть сведения, что Мунк страдал маниакально-депрессивным психозом, так как тяжело пережил в раннем детстве смерть сестры.
«Мунк неустанно воспроизводил «Крик», словно таким образом пытаясь избавиться от него, — до тех пор, пока не прошёл курс лечения в клинике. С победой над психозом он утерял способность (или необходимость) делать это», - сказано на сайте «Энциклопедия искусства».

[Ирэна]

В одном из тихих уголков Милана, затерявшихся в кружеве узеньких улиц, стоит церковь Санта Мария делла Грацие. Рядом с ней, в неприметном здании трапезной, вот уже более 500 лет оживет и поражает людей шедевр шедевров - фреска "Тайная вечеря" Леонардо да Винчи.
Для своей фрески на стене трапезной монастыря Санта Мария делла Грацие да Винчи выбрал тот момент, когда Христос говорит своим ученикам: "Воистину говорю вам - один из вас предаст меня". Эти слова предваряют кульминацию чувств, высшую точку накала человеческих отношений, трагедию."Один из вас предаст меня..." - и ледяное дыхание неотвратимого рока коснулось каждого из апостолов. После этих слов на их лицах выразились самые различные чувства: одни были поражены, другие возмущены, третьи опечалены. Готовый к самопожертвованию склонился к Христу юный Филипп, в трагическом недоумении развел руками Иаков, вот-вот готов броситься на предателя схватившийся за нож Петр, правая рука Иуды сжимает кошель с роковыми серебрениками... Впервые в живописи сложнейшая гамма чувств нашла такое глубокое и тонкое отражение. Все в этой фреске выполнено с удивительной правдой и тщательностью, даже складки на скатерти, покрывающей стол, выглядят настоящими.
У Леонардо так же, как и у Джотто, все фигуры композиции расположены на одной линии - лицом к зрителю. Христос изображен без ореола, апостолы без своих атрибутов, которые были характерны для них на старинных картинах. Игрой лиц и движением выражают они свое душевное беспокойство.
"Тайная вечеря" - одно из великих творений Леонардо, судьба которого оказалась очень трагичной. Любой, кто видел эту фреску уже в наши дни, испытывает чувство непередаваемой скорби от вида тех страшных утрат, которые нанесли шедевру неумолимое время и варварство людское. А между тем сколько времени, сколько вдохновенного труда и самой пламенной любви вложил Леонардо да Винчи в создание своего произведения!
Рассказывают, что часто можно было видеть, как он, внезапно бросив все дела, бежал среди дня в самую сильную жару в церковь Святой Марии, чтобы провести одну-единственную черту или поправить контур в "Тайной вечере". Он был так увлечен своей работой, что писал беспрестанно, сидел над ней с утра до вечера, забыв о пище и питье. Леонардо тщательно выбирал модели для образов апостолов. Леонардо да Винчи придавал особое значение двум фигурам: Христа и Иуды. Он очень долго не мог найти натурщиков, с которых можно было написать эти фигуры. Наконец, ему удалось найти модель для образа Христа среди юных певчих. Подобрать натурщика для Иуды Леонардо не удавалось в течение трех лет.
Он ежедневно отправлялся в те кварталы Милана, где обитали низшие слои общества и даже преступные люди. Там он искал модель для лица Иуды, которого считал величайшим негодяем на свете.
Действительно, в то время Леонардо да Винчи можно было встретить в самых различных частях города. В трактирах он усаживался за стол вместе с бедняками и рассказывал им разные истории - то веселые, то грустные и печальные, а иногда и страшные. И внимательно присматривался к лицам слушателей, когда те смеялись или плакали. Заметив какое-нибудь интересное выражение на их лицах, он тут же быстро зарисовывал его. Существуют свидетельства того, что однажды он наткнулся на улице на пьяницу, который валялся в сточной канаве. Это был молодой мужчина, которого состарило беспробудное пьянство. Леонардо пригласил его в трактир, где сразу же начал писать с него Иуду. Когда пьяница пришел в себя, он сказал художнику, что однажды уже позировал ему. Это было несколько лет назад, когда он пел в церковном хоре, Леонардо писал с него Христа.


Казалось бы, что "Тайная вечеря" должна была тщательно сохраняться, между тем на деле все обернулось иначе. Виной тому отчасти сам великий да Винчи. Создавая фреску, Леонардо применил новый (им самим изобретенный) способ грунтовки стены и новый состав красок. Это позволяло ему работать медленно, с остановками, внося частые изменения в уже написанные части произведения. Результат сначала оказался прекрасным, но уже через несколько лет на росписи появились следы начинающегося разрушения: проступили пятна сырости, небольшими листиками стал отставать красочный слой.
В 1500 году, через три года после написания "Тайной вечери", вода залила трапезную, коснувшись и фрески. Через 10 лет ужасная чума постигла Милан, и монашествующая братия забыла о том, какое сокровище хранится в их обители. Спасаясь от смертельной опасности, они (может быть, и против собственной воли) не могли надлежащим образом позаботиться о фреске. К 1566 году она была уже в весьма жалком состоянии. Монахи прорубили посреди картины дверь, которая нужна была для сообщения трапезной с кухней. Эта дверь уничтожила ноги у Христа и у некоторых апостолов, а потом картину обезобразили огромным государственным гербом, который прикрепили над самой головой Иисуса Христа.
В дальнейшем австрийские и французские солдаты как будто соперничали между собой в вандализме по уничтожению этого сокровища. В конце XVIII века трапезная монастыря была превращена в конюшню, испарения конского навоза покрыли фрески густой плесенью, а заходившие в конюшню солдаты забавлялись, швыряя кирпичи в головы апостолов.
Но даже и в полуразрушенном состоянии "Тайная вечеря" производит неизгладимое впечатление. Французский король Франциск I, захвативший Милан в XVI веке, был в восторге от "Тайной вечери" и пожелал перевезти ее в Париж. Он предлагал большие деньги тому, кто найдет способ переправить эти фрески во Францию. И только потому оставил этот проект, что инженеры отступились перед трудностью данного предприятия.

[Сартиэль]

Письмо запорожцев турецкому султану

Картину эту знают все – примелькалась, а вот то, что они там пишут, известно немногим. Славная запорожская братва собралась не просто черкнуть султану пару ласковых от нечего делать, а сотворить ответ на послание Магомета IV, ибо негоже оставлять без такового письмо брата Солнца и Луны, с которым запорожцев связывали более чем тесные терки на грешной земле. Кажись запорожцы слегка перебрали в количестве матюгальников на квадрат текста, если учесть мягкий и тихонький мотивчик турецкого письма. Ну что с них возьмешь – хулиганы…

И еще – письмо это вряд ли действительно было отослано туркам, скорее это просто народное творчество.

Далее письмо султана запорожцам, их ответ и два варианта "Запорожцев" Репина в полный экран. Историческая справка прилагается.

Письмо турецкого султана к казакам

"Я, султан и владыка Блистательной Порты, сын Мухаммеда, брат Солнца и Луны, внук и наместник Бога на земле, властелин царств Македонского, Вавилонского, Иерусалимского, Великого и Малого Египта, царь над царями, властитель над властелинами, несравненный рыцарь, никем не победимый воин, владетель древа жизни, неотступный хранитель гроба Иисуса Христа, попечитель самого Бога, надежда и утешитель мусульман, устрашитель и великий защитник христиан, повелеваю вам, запорожские казаки, сдаться мне добровольно и без всякого сопротивления и меня вашими нападениями не заставлять беспокоиться."

Подписано: Султан турецкий Мухаммед IV

Ответ Запорожцев Магомету IV-му

"Запорожские казаки турецкому султану!
Ты — шайтан турецкий чёрт, проклятого чёрта брат и товарищ, и самого Люцифера секретарь! Какой же ты к чёрту рыцарь, когда голою сракой ежа не убьёшь? Чёрт высирает, а твоё войско пожирает. Не будешь ты, сукин ты сын, сыновей христианских под собой иметь, твоего войска мы не боимся, землёй и водой будем биться с тобой, ** твою мать.
Вавилонский ты повар, Македонский колесник, Иерусалимский пивовар, Александрийский козолуп, Великого и Малого Египта свинопас, Армянский свин, Подолянская злодеюка, Татарский сагайдак, Каменецкий палач, и всего света и подсвета шут, а для нашего Бога — дурак, самого аспида внук и нашего х*я крюк. Свинячья морда, лошадиная *цензура*, мясника собака, некрещёный лоб, мать твою **!
Вот так тебе запорожцы ответили, никчёмный! Не годен ты и свиней христианских пасти! Числа не знаем, ибо календаря не имеем, месяц в небе, год в книге, а день такой у нас, какой и у вас, и за это целуй в сраку нас!"
Подписали: Кошевой атаман Иван Сирко со всем войском Запорожским

Историческая канва такова. По легенде, письмо было написано в 1676 году кошевым атаманом Иваном Сирко «со всем кошем Запорожским» в ответ на ультиматум султана Османской империи Магомета IV. Оригинал письма не сохранился, однако в 1870-х годах екатеринославским этнографом-любителем Я. П. Новицким была найдена копия, сделанная в XVIII веке. Он передал её известному историку Д. И. Яворницкому, который однажды зачитал её, как курьёз, своим гостям, среди которых был, в частности, И. Е. Репин. Художник заинтересовался сюжетом, и в 1880 году начал первую серию этюдов.

Ещё не завершив основной вариант, Репин в 1889 начал работу над вторым, работу над которым он так и не закончил. Это полотно несколько уступает по размерам первоначальному варианту (2,03×3,58 м), и является, так сказать, кулуарным экземпляром. Хранится он сейчас в Харьковском художественном музее.

"Запорожцы" И. Репин, 1880-1891

"Запорожцы" И. Репин, вариант 1893 года

[Ирэна]

И. Репин - Иван Грозный и сын его Иван


Картина Ильи Ефимовича Репина, которую мы чаще всего называем «Иван Грозный убивает своего сына», имеет другое название: «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года». Сюжетом для нее послужил подлинный исторический факт — убийство царем Иваном IV своего старшего сына Ивана. Об этом говорит и точная дата в названии картины.
Причина убийства Грозным царем своего сына долгое время оставалась невыясненной. Некоторые современники считали причиной царского гнева чисто семейную сцену; другие полагали, что между царем и царевичем возник спор по вопросу о помощи осажденному поляками Пскову. Возможно, что большую роль сыграла и провокация бояр, желавших поссорить Ивана Грозного с сыном.
В своей автобиографической повести «Далекое — близкое» И.Е. Репин вспоминает, что мысль о картине зародилась у него в связи с мартовскими событиями 1881 года ( имеется в виду взрыв народовольцем И. И. Гриневецким бомбы, осколками которой был убит царь Александр II ).
Не сразу, не вдруг родилась у художника конкретная композиция задуманного им полотна. Сначала были просто карандашные наброски, самый общий эскиз, в котором замысел был выражен еще неясно и нечетко. Скорее всего это были всего лишь «прикидки», правда, здесь на переднем плане были уже Иван Грозный и его сын. Но сначала были здесь и стольные бояре, вбежавшие на шум, была и женщина, застывшая на пороге какого-то дальнего покоя.
Сам И. Репин был недоволен этим наброском, и уже в следующем эскизе исчезли бояре и женщина, они ведь не нужны на картине. Конечно, в действительности были и крики Грозного царя, и испуганные придворные, и воздевшие руки мамки и няньки, и врач: «Рана глубока. Надежды нет, разве что на чудо». Так примерно описывали дальнейшие события современники, но это были именно «дальнейшие события». И художнику стало ясно, что на картине нужно изобразить только царя и его сына.
Великие произведения не создаются ценой малых усилий. Да разве и была такая картина, над которой бы И.Е. Репин не работал как каторжный, с утра до ночи — неделями, месяцами, годами? Так было и на этот раз. Задумав писать большое полотно, художник принялся изучать историческую обстановку.
Дворцовая палата воссоздана им по одной из комнат музея «Дом боярина XVII века», отброшенное царем кресло, зеркало и кафтан царевича написаны с натуры в Оружейной палате, царский посох — с жезла в Царскосельском дворце, а сундук художник нашел в Румянцевском музее. С исключительным живописным мастерством написаны ковер и кафтан царевича. Зритель как бы осязательно ощущает и пушистость ковра, и шелковистость халата.
В своей неистребимой требовательности по пять, десять раз переделывал И. Репин готовые уже фрагменты, безжалостно разрушал то, что еще накануне ему самому нравилось. «Писал — залпами, — вспоминал он впоследствии, — мучался, переживал, вновь и вновь исправлял уже написанное, упрятывал с болезненным разочарованием в своих силах, вновь извлекал и вновь шел в атаку». Так продолжалось три года.
Первые шаги на пути решения художественных образов И. Репин сделал с помощью своего единственного учителя — П. П. Чистякова. Художник бывал у профессора на даче в Царском Селе, и здесь Павел Петрович показал ему старика, ставшего прототипом царя на картине. Потом на этот образ наложились черты чернорабочего, встреченного случайно на Литовском рынке: этюд с него был написан прямо под открытым небом. А для головы царя, уже во время работы над холстом, И. Репину позировали художник Г. Г. Мясоедов и композитор П. И. Бларамберг. Какие-то частности для лица царевича он взял с этюда, сделанного с художника Менка, но в основном в роли царевича выступал писатель В. Гаршин: «У него было лицо человека, обреченного погибнуть. Это было то, что нужно для моего царевича».
Художник боролся с картиной, как с тяжелым недугом. Впоследствии И.Е. Репин вспоминал: «Мне минутами становилось страшно. Я отворачивался от этой картины, прятал ее. На моих друзей она производила то же впечатление. Но что-то гнало меня к этой картине, и я опять работал над ней».
Действие картины Илья Репин переносит в полумрак палаты царского дворца в Александровской слободе, где и произошло роковое столкновение отца и сына. Он изобразил первый момент осознания Грозным только что совершенного поступка. Не исторический факт, а психологический момент занимают здесь художника. Недаром Игорь Грабарь отмечал, что «успех пришел к Репину именно потому, что он создал не историческую быль, а страшную современную быль о безвинно пролитой крови».
...Отброшено в сторону кресло, на котором вот только что сидел царь, всего какое-то мгновение назад, а потом в неистовом гневе швырнул в наследника окованный железом посох...
В цветовом построении картины И. Репина преобладает интенсивный красный цвет. Он писал чистой красной краской, без всяких примесей, потому красный цвет и разработан у художника с чрезвычайным разнообразием оттенков. Алая кровь, текущая из раны на виске царевича; красные, похожие на кровь тени в складках его кафтана; темно-красная лужа крови на красном ковре — все это создает напряженность колорита, находящегося в гармонии с изображенной на картине трагедией. А синеватый полумрак палаты и проникающий в нее из небольшого окна холодный рассеянный свет еще больше усиливают драматическую напряженность изображенной сцены.
10 февраля в петербургском доме князя Юсупова на Невском проспекте открылась выставка, на которой и была представлена картина «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года». Успех ее был просто ошеломляющий. «Как написано. Боже, как написано! — восторгался репинским полотном И. Крамской. — В самом деле, вообразите, — тьма крови, а вы о ней и не думаете, и она на вас не действует, потому что в картине есть страшное, шумно выраженное отцовское горе и его громкий крик, а в руках у него сын — сын, которого он убил!»
Но чуть ли не в первые же дни выставки начались разговоры о запрещении экспонирования картины, правда, административных мер И. Репину на этот раз удалось избежать. Зато они настигли его в Москве. В апреле 1885 года по представлению оберпрокурора Синода К. П. Победоносцева картина была снята с выставки. Купивший ее П.М. Третьяков получил предписание хранить ее в недоступном для посетителей месте. Правда, через три месяца, по ходатайству художника А. П. Боголюбова, близкого ко двору, запрет был снят. Но «Ивану Грозному и сыну его Ивану» предстояло еще одно испытание, случившееся почти через 30 лет.
В январе 1913 года Третьяковскую галерею посетил иконописец из старообрядцев Абрам Балашов. Постояв недолго около суриковской «Боярыни Морозовой», он внезапно метнулся к картине И. Репина и с криком «Довольно крови!» нанес полотну три удара ножом, заранее припрятанным за голенищем сапога. Удары пришлись по лицам Ивана Грозного и царевича Ивана.
Восстановить живопись должен был сам И.Е. Репин, специально для этого приехавший из Куоккалы. Но со времени создания картины прошло уже почти три десятилетия, за это время изменились и художественная манера И. Репина, и трактовка им цвета. Художник ничего не стал восстанавливать, а заново написал голову царя в манере, свойственной ему к 1913 году. Кусок новой репинской живописи заплатой лег на старую картину. Через несколько часов Игорь Грабарь, возглавлявший Третьяковскую галерею, увидел на полотне свежие еще краски. Его решение по своей смелости было просто дерзким. И. Грабарь насухо стер положенные И. Репиным краски (художник к тому времени уже уехал) и «заправил», как выражаются специалисты, потерянные места акварелью, покрыв их потом лаком. Через несколько месяцев И.Е. Репин вновь оказался в Третьяковской галерее, долго стоял перед своей картиной, но так ничего и не заметил.

[Ирэна]

Картина Клода Моне «Водяные лилии», созданная им в 1903 году, — один из шедевров мировой культуры. Интересно, думал ли сам художник, когда рисовал картину, что спустя десятилетия о ней будет идти столь дурная слава? А дело все в том, что за картиной тянется целый шлейф пожаров. Причем первый произошел у самого Моне дома, буквально сразу после окончания работы над картиной. Пожар в мастерской, где находились и «Водяные лилии», удалось быстро потушить, сама картина не пострадала.В скором времени хозяевами картины стали владельцы увеселительного заведения на Монмартре, и месяц спустя владельцы паковали чемоданы, выезжая из сгоревшего здания кабаре. Кстати, в чемодане была и сама картина – одна из нескольких вещей, которые удалось вынести из охваченного пламенем здания. После этого картину приобрел Оскар Шмитц, меценат, живший в Париже. Ему повезло больше, чем прошлым хозяевам – его дом стоял нетронутым целый год… Через год от дома остался лишь пепел, причем пожар, по свидетельствам очевидцев, начался именно в той комнате, где висела картина Моне. Кстати, полотно опять оказалось среди той толики вещей, которую удалось спасти. И вновь картина перекочевала к новому хозяину. На этот раз не к единоличному владельцу, а в музей — Нью-Йоркский музей современных искусств. И его не обошел пожар – он случился через 4 месяца, на этот раз полотно довольно серьезно пострадало.

[Ирэна]

Альбрехт Дюрер «Меланхолия»
«Бодрствуй, иначе впадешь в леность и забвение... Памятуй, что ты должен выполнить миссию, которую Провидение назначило тебе. Когда наступит время, оно откроет тебе глаза и направит по нужному пути. Будь всегда к этому готов... Внимательно прислушивайся, и ты услышишь, когда прозвучит призыв!..» (древние астрологи о Сатурне).



Сидит крылатая женщина в задумчивости, её окружают предметы: измерительные, столярные инструменты. Неподалёку лежит шар (возможно, он деревянный, выструганный недавно). Обилие деталей не отвлекает внимание от крылатой фигуры. Она выделяется на общем плане, словно находится вне (или над?) окружающего мира. События, жизнь проходят без её участия. Песочные часы на стене усиливают это ощущение. И всё это называется меланхолия, что понятно из надписи, которую несёт летучая мышь (так её называют искусствоведы, хотя трудно узнать летучую мышь в этом хвостатом существе ).



Сколько символов, аллегорий, какая продуманная до мелочей композиция! Для людей, живущих в те времена (1514 год), подобные иносказания были более-менее понятны. Что для нас эта гравюра? Если не вдаваться в толкования, имея перед глазами лишь изображение да название?
Многим, должно быть, известно это состояние мрачной тоскливой бездеятельности, при которой разум не отключён, он бодрствует, но нет сил и желания что-либо делать. На гравюре Дюрера изображена именно такая меланхолия, не депрессивное состояние, когда кажется, что всё плохо, а состояние усталости, задумчивости, вызванное не ленью, но сложной задачей, ношей, уделом. Здесь подойдут слова английского писателя Клайва Баркера, на мой взгляд передающие самую суть гравюры: «Меланхолия — это печаль, только сильнее. Это то, что мы чувствуем, думая о мире и о том, как мало мы понимаем, когда размышляем о неизбежном конце».



Дюрер создал «Меланхолию» в тяжёлое время: в тот год умерла его мать, разгорались войны и восстания, Европа стояла на пороге Реформации.
«Столько вопросов, но почему нет на них ответов!» — словно хочет воскликнуть Дюрер через изображение.
«Меланхолия» — последняя из серии трёх «мастерских гравюр» Дюрера. Первые две это «Иероним в келье» и «Рыцарь и смерть». Во всех трёх присутствует действующее лицо (рыцарь, Иероним, крылатая женщина) или, как считают искусствоведы, описано три разных состоянии души человека. А Станислав Зарницкий полагает будто на гравюрах описаны три состояния великого Мартина Лютера, идеи которого разделял живописец. Также из гравюры в гравюру кочуют часы, пёс и некоторые другие символы. Но «Меланхолия» ими просто перенасыщена.
Давайте пройдёмся по некоторым из них.
Во-первых, многое на гравюре связано с планетой Сатурн — покровительницей меланхоликов. Сатурн, вообще, считался (может, и сейчас так считают) плохой планетой, страшной, оказывающей негативное влияние на людей. Ну да, что хорошего в меланхолии?! За год до того, как создать гравюру, Дюрер занимался составлением астрономических карт, сам следил за движениями небесных светил. В конце декабря 1513 года он увидел комету, которая двигалась к месту созвездия Весов (на гравюре висят на стене), где тогда находилась планета Сатурн. Именно ту комету изобразил Дюрер на картине.


Бог Сатурн, лист из средневековой книги

Разбросанные инструменты, циркуль в руках женщины связаны с земельными и измерительными работами (бог Сатурн — бог земли).
Свернувшаяся калачиком собака — символ меланхоликов, потому что собаки часто болели бешенством, а меланхолический человек, считалось, находился на грани безумия.
На стене выгравирован квадрат с цифрами — магический квадрат, где сумма чисел на каждой горизонтали, вертикали и диагонали и во многих других комбинациях равна 34. Возможно, Дюрер сам составил квадрат, или же взял за основу более ранний квадрат Корнелия Агриппы и видоизменил его, подобрав свои цифры. Так в квадрате зашифрованы год создания картины (нижние средние два числа), дата смерти матери художника (16.05), и можно найти много других. Нужно отметить, что квадрат Агриппы назывался «квадрат Юпитера», а Юпитер подавлял негативное влияние Сатурна.



В заключение-четыре гипотезы о названии. На крыльях мыши написано: «Меланхолия I».

1. Дюрер планировал сделать несколько гравюр, изображающих меланхолию.
2. Согласно учению того времени, существует три вида меланхоликов. Первые — это те, у которых хорошо развита фантазия, творческие люди; у вторых преобладает разум — политики, чиновники; у третьих — интуиция — люди религии. Дюрер причислял себя к первой группе.
3. «I» — это вовсе не цифра, а латинская буква i, и вместе с меланхолией — это значит «Прочь, меланхолия».
4. Дюрер, создавая гравюру, ошибся: стал набирать букву «М» вместо «А» (гравюра на меди вырезалась с обратной стороны, следовательно, слово надо было начинать с последней буквы). Ошибку в гравюре он уже совершал, изображая цифры квадрата (лист с перевёрнутыми цифрами сохранился в собрании Отто Шефера). Но в названии переделать не получилось, и Дюрер решил так обыграть сложившуюся ситуацию: пронумеровал меланхолию MELENCOLIA I. Кстати, в своих записях он везде называет гравюру просто «Меланхолия».

[Autumn]

Карл Брюллов
«Последний день Помпеи»


Можно бесспорно утверждать, что самым знаменитым, самым популярным русским художником первой половины ХIХ века был Карл Павлович Брюллов. Восхищенными его творениями, современники называли художника «великим, божественным Карлом». Его картина «Последний день Помпеи» вызывала восторженные отклики, ее официально признали одной из лучших работ столетия.
История трагической катастрофы, постигшей древний город, целиком захватила все помыслы живописца, и он приступает к написанию картины. Много труда предшествовало работе над ней — неоднократные посещения развалин Помпеи, где художник проводил часы, чтобы запечатлеть в памяти каждый камешек мостовой, каждый завиток карниза.
Брюллов перечитывал описания историков, особенно римского писателя Плиния младшего — современника и очевидца гибели Помпеи. В музеях художник изучал костюмы, украшения и предметы быта той далекой эпохи. Но главным в работе была идея, захватившая ум и сердце художника. Это была мысль о гибели всего прекрасного, и, прежде всего человека, под натиском необузданной, жестокой стихии.
Работая над картиной, художник ясно представлял, как в городе кипела жизнь: народ шумел и рукоплескал в театрах, люди любили, радовались, работали, пели песни, во дворах играли дети...


Так было и в тот августовский вечер, когда жители Помпеи отправились на покой, не ведая, какая ужасная участь постигнет их через несколько часов.
Среди ночи вдруг раздался страшный грохот — оживший Везувий отверз свои огнедышащие недра.... Кое-как одетые, объятые неописуемым ужасом, помпеяне выбегают из своих домов. А в небе бичи молний полосуют тучи, сверху на город низвергаются камни и пепел из кратера вулкана, земля под ногами колеблется и дрожит...
Несчастные жители бегут из города, надеясь за спасение за городскими воротами. Вот люди уже миновали поместье Борго Аугусто Феличе. Но вдруг раздается еще более оглушительный грохот, молния раскалывает небо, и люди в ужасе глядят на страшные небеса, откуда, кроме гибели, они уже ничего не ждут... Вспышки молний выхватывают из тьмы мраморные статуи. Они наклонились, вот-вот рухнут...
В дикой злобе необузданная стихия обрушилась на Помпею и ее обитателей. И в час грозного испытания каждый проявляет свой характер. Брюллов видит будто наяву:
два сына несут на плечах старика отца;
юноша, спасая старуху мать, упрашивает продолжать путь;
муж стремится уберечь от гибели любимых жену и сына;
мать перед смертью в последний раз обнимает своих дочерей.

Гибель Помпеи в представлении Брюллова — это гибель всего античного мира, символом которого становится самая центральная фигура холста — прекрасная женщина, разбившаяся насмерть, упав с колесницы.

Брюллов потрясен внутренней красотой и самоотверженностью этих людей, не теряющих человеческого достоинства перед лицом неотвратимой катастрофы. В эти страшные минуты они думают не о себе, а порываются помочь свои близким, оградить их от опасности.
Художник видит и самого себя среди жителей Помпеи с ящиком красок и кистей на голове. Он здесь, рядом с ними для того, чтобы помочь, поддержать их дух.
Но даже перед гибелью его не покидает зоркая наблюдательность художника — он отчетливо в блесках молний видит совершенные в своей пластической красоте человеческие фигуры. Они прекрасны не только благодаря необыкновенному освещению, но так же и потому, что как бы сами излучают свет душевного благородства и величия.
Прошло почти шесть лет с того памятного дня, когда на улицах безжизненной Помпеи у Брюллова возникла мысль написать картину о гибели этого древнего города. В последний год художник так неистово работал, что его не раз выносили из мастерской в состоянии полного изнеможения.
Наступила осень 1833 года. Карл Брюллов открыл для посетителей двери своей мастерской. В ней находилось огромное полотно «Последний день Помпеи», размер которого достигал тридцати квадратных метров! Работа над таким огромным полотном заняла у него три года (1830-1833). Выставка картины Брюллова стала важнейшим событием в Риме. Толпы зрителей осаждали выставку. Картиной восхищались все — итальянцы, многочисленные иностранцы, постоянно наводняющие Рим, знатная публика и простой народ. Даже художники, обычно столь ревнивые к чужому успеху, называли Брюллова «вторым Рафаэлем». После успеха, выпавшего на долю его произведения в Риме, Брюллов решил выставить его в Милане. Он закрыл двери своей мастерской, и начал было готовить картину в путь.


В те дни в Рим прибыл знаменитый писатель Вальтер Скотт. Он был стар и болен. В Риме он хотел увидеть прежде всего, картину русского художника, о которой писали газеты и которого так хвалили ему английские художники, находившиеся в Риме. Английские живописцы явились к Брюллову и просили его открыть мастерскую для В. Скота. На другой день больного писателя привезли в мастерскую художника и усадили в кресло перед картиной. Более часа просидел Вальтер скотт перед картиной и никак не мог оторваться от нее. Он повторял с восторгом:
— Это не картина, это целая поэма!
Брюллова узнавали на улице, приветствовали его, а однажды, когда художник посетил театр, публика узнала живописца и устроила ему овацию. А через несколько минут певица читала со сцены стихи, написанные в честь русского гения.
Слухи о славе Брюллова скоро докатилась до Петербурга. Отечественные газеты стали передавать содержание заграничных статей о его картине. Общество поощрения художников собрало статьи о «Последнем дне Помпеи», которая неторопливо шествовала по Европе и, побывав в Париже, наконец, достигла Родины.
Демидов, который стал владельцем картины, преподнес ее Николаю I. Стоял август 1834 года. У подъезда Академии художеств не протолкнуться. Там скопилось множество экипажей. Ликованию соотечественников не было предела. Высокие ценители искусства были поражены блистательным произведением Карла Брюллова.
А. С. Пушкин, вернувшись из Академии художеств, домой, излил свои впечатления в стихах:
Везувий зев открыл — дым хлынул кубом — пламя
Широко развилось, как боевое знамя.
Земля волнуется — с шатнувшихся колонн
Кумиры падают! Народ, гонимый страхом,
Под каменным дождем, под воспаленным прахом
Толпами стар и млад бежит из града вон.
Тут же, рядом со стихами, Пушкин нарисовал по памяти центральные фигуры картины.
А Н. В. Гоголь вдохновился и написал статью о «Последнем дне Помпеи». Там были такие строки: «Брюллов первый из живописцев, у которого пластика достигла верховного совершенства... У Брюллова является человек для того, чтобы показать всю красоту свою. Нет ни одной фигуры у него, которая не дышала бы красотой, где бы человек ни был прекрасен...»
«Гениальным художником» и «первым живописцем Европы» называл его Белинский.
Триумф! Другого слова не подыщешь, чтобы оценить тот поток восторга, любви и признательности, который обрушился на счастливого художника. Эта была полная мера народного признания за творческий подвиг. Москва произвела на Брюллова огромное впечатление. Он целыми днями бродил по городу. Москвичи приняли его радушно, хлебосольно. В 1836 г. в Академии художеств в его честь устроили торжество. Сам Николай I удостоил его аудиенции.
«Последний день Помпеи» стал и остается по сей день самым известным произведением Брюллова, и вполне заслуженно. Здесь ему удалось поддержать традицию клонящегося к упадку и скучнеющего академизма — не изменяя его по существу, но лишь умело и эффектно, подправляя приемами живописи романтизма. Русский живописец сумел в картине на сюжет из древней римской истории выразить мысли и идеи, волновавшие его соотечественников, его современников, причем лучших из них. Как говорил Гоголь, «поэт даже может быть и тогда национален, когда описывает совершенно сторонний мир, но глядит на него глазами своей национальной стихии, глазами всего народа...».

Сообщение отредактировал Autumn - 2.10.2012 - 8:57

[Autumn]

Константин Дмитриевич Флавицкий

Княжна Тараканова, 1864

Холст, масло. 245×187 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва.

Д. Флавицкий вошел в историю искусства главным образом как автор картины "Княжна Тараканова", написанной на легендарный сюжет из русской истории XVIII в. Ее высоко оценил В. В. Стасов, назвавший "чудесной картиной, славой нашей школы, блистательнейшим и глубочайшим творением русской живописи". Более сдержанное, зато и более профессиональное суждение принадлежит И. Н. Крамскому, который считал эту картину "крупной, а главное, счастливой", исполненной с большим мастерством. В общем решении "Княжны Таракановой" он находил "удивительную умеренность и равновесие во всем, драматизм без ложного пафоса".

Завершенная в 1864 г., за два года до смерти Флавицкого, "Княжна Тараканова" подвела итог его короткого творческого пути. Она же наглядно обозначила эволюцию художника от работ историко-религиозного содержания, решенных в условно-академическом духе, до наиболее прогрессивного направления в русской исторической живописи 1860-х гг.

Петербургскую АХ Флавицкий окончил в 1855 г. с большой золотой медалью, присужденной ему за картину "Дети Иакова продают своего брата Иосифа". Медаль давала право на заграничную поездку с целью совершенствования мастерства. Шесть лет (1856-62) художник провел в Италии. Своеобразным живописным отчетом Флавицкого стала большая, полная драматической экспрессии картина "Христианские мученики в Колизее" (1862), за которую он получил звание почетного вольного обшника АХ. В картине очевидно влияние К П. Брюллова - кумира академической молодежи середины XIX в. И хотя Флавицкий значился в АХ учеником Ф. А. Бруни, факти чески он принадлежал к числу тех, кто боготворил Брюллова. Это о Флавицком и о себе Н. Н. Ге сказал: "...наследие Брюллова питало нас во время наших исканий на новом пути, нам завещанном, по которому мы все, его ученики по духу, за ним шли".

История создания
Первоосновой для создания картины послужила история княжны Таракановой, авантюристки, выдававшей себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и сестру Емельяна Пугачёва. По повелению императрицы Екатерины II она была арестована и в мае 1775 года была доставлена в Петропавловскую крепость, подвергнута продолжительному допросу фельдмаршалом князем Голицыным, во время которого давала различные показания. Умерла от чахотки 4 декабря 1775 года, скрыв тайну своего рождения даже от священника.
Картина была написана в 1864 году, и в этом же году впервые выставлена на выставке Академии художеств. В. В. Стасов, известный критик того времени, высоко ценивший картину, назвал полотно Флавицкого «чудесной картиной, славой нашей школы, блистательнейшим творением русской живописи». Картина была приобретена Павлом Третьяковым для его коллекции уже после смерти художника.

Сюжет
Сюжетом для картины послужило предание о гибели Таракановой во время наводнения в Санкт-Петербурге 21 сентября 1777 года (исторические данные говорят о том, что она умерла на два года раньше этого события). На полотне изображён каземат Петропавловской крепости, за стенами которой бушует наводнение. На кровати, спасаясь от воды, прибывающей в зарешеченное окно, стоит молодая женщина. Промокшие крысы выбираются из воды, подбираясь к ногам узницы.
Хотя легенда о гибели Таракановой от наводнения не соответствует действительности, благодя Флавицкому именно эта версия её смерти закрепилась в народной памяти. Например, в стихотворении «Душа» Борис Пастернак пишет: «ты бьешься, как билась княжна Тараканова, когда февралем залило равелин».

[Сартиэль]

В 1882 г. была написана картина в виде чёрного прямоугольника «Битва негров в туннеле»



В 1882 году (за 33 года до «Черного квадрата» Малевича) на выставке «Exposition des Arts Incohérents» в Париже поэт Пол Било представил картину «Combat de nègres dans un tunnel» («Битва негров в туннеле»). Правда, это был не квадрат, а чёрный прямоугольник.
Французскому журналисту, писателю и эксцентричному юмористу Альфонсу Алле идея так понравилась, что он развил её в 1893 году, назвав свой черный прямоугольник «Combat de nègres dans une cave, pendant la nuit» («Битва негров в пещере глубокой ночью»). Не остановившись на достигнутом успехе, затем Алле выставил девственно белый лист бристольской бумаги под названием «Первое причастие страдающих хлорозом девушек в снежную пору». Спустя полгода, следующая картина Альфонса Алле была воспринята как своего рода «колористический взрыв». Прямоугольный пейзаж «Уборка урожая помидоров на берегу Красного моря апоплексическими кардиналами» представлял собой ярко-красную одноцветную картину без малейших признаков изображения (1894 год). В конце концов в 1897 году книгу из 7 картин «Album primo-avrilesque» (Первоапрельский альбом).
Таким образом, за двадцать лет до супрематических откровений Казимира Малевича маститый художник Альфонс Алле стал «неизвестным автором» первых абстрактных картин. Также Альфонс Алле прославился тем, что почти за семьдесят лет неожиданно предвосхитил известную минималистическую музыкальную пьесу «4′33″» Джона Кейджа, представляющую собой четыре с половиной «минуты молчания». Пожалуй, единственное отличие Альфонса Алле от его последователей заключалось в том, что он, выставляя свои ошеломляюще новаторские работы, нисколько не пытался выглядеть многозначительным философом или серьёзным первооткрывателем.