Грешки: стишки и не стишки, Что было, что будет, чем сердце успокоится Опции

[Дорик Тупотилов]

"В творцы стремиться некрасиво. Не это подымает ввысь. Не надо заводить архива, Над рукописями трястись" - позволю себе перефразировать великого поэта. Простите, Борис Леонидович.
Отдавая себе отчет, находясь в трезвом условно уме и в безусловно здравой памяти, ступаю на скользкую тропу и создаю темку для хранения своих имевших место быть поделок на точках, в рифму и не совсем.
Графомания есть грех, но децкий и простительный, простите и вы меня, если сможете. А не сможете - бейте тапками и чем душе угодно. Дружескую и не очень критику, возможные чмоки и эстетическое презрение, любые замечания и ха-ха дебил прошу выражать здесь http://tochek.net/index.php?showtopic=62455 или в личку, а в этой темке ничего не писать. Так будет и компактно, и грубо-зримо, и удобно читабельно.
Благодарю за внимание, рахмат-мархамат, дзенькую добже (простите, волнуюсь).

[Дорик Тупотилов]

И ГРЯНУЛ ГРОМ

» Кликните сюда для просмотра оффтоп текста.. «

– Ну, что там?

– Эхма! – Костя плюхнулся на сиденье жиги и поправил указательным очки. – Кофе ещё есть?

Оператор Гена кивнул на термос с витиеватой гравировкой "Лауреату районного конкурса видеоматериалов "Иду на зов".

Жига тронулась, съезжая с трассы. Хмурые люди у разбитых машин даже не посмотрели в их сторону.

В сухой колючей траве справа и слева от проселка капельками крови горели гордые саранки. Жара стояла какой день. И ни облачка. Ни ветерка.

– Там такое дело. – Костя завинтил крышку термоса и вытащил зажигалку. – Это подсиненские мужички. Бухали в бане у кого-то. На бережку. Разодрались. По концовке один другого свиноколом в спину. Их разнимать, он еще одного ножом по глазам. Вырвался, дождевик на голое тело, и тапочку газа в пол. И вперёд, в поисках лучшей доли. Мужики из Подсиненькой за ним. Шумахер бьёт встречную молоковозку, бросает свою лайбу и удирает в дождевике и кирзачах, как ужас на крыльях ночи. Теперь ментов ждут.

– Ну, и где он, как думаешь? – Гена тоже закурил. – Давно ждут?

– Давно. Да спит где-нибудь под кустом, хрюша Или к тайге подался. Засухарится и будет из зимовья в зимовье шастать, пока не поймают.

– До тайги ещё дойди. – Гена сморщился и сплюнул в окно тугой слюной. – Не успеет. А комар? Тут прилично, по километрам. План "Перехват" и амба.

– Да и хер с ним. Смотри, парит как. И тучи вверху. Ох, и встрянем мы с тобой, Геныч, в самый непогодь... Не, не успеет. Примут его.

По этому отрезку убитой дороги из Лазаревского Гена всегда ездил только на второй. Костя ёрзал, ему хотелось к Люське. И пить. Пить...

Это смешно – они расстались всего дня два как.

В Лазаревское их отправили делать репортаж про затянувшийся ремонт детского сада для программы "Сельская новь". Сам сюжет на рубль, от силы два – так в редакции называли минуту эфира – а канители... Дорога. Уехали под вечер, ночевали там, у шурина главреда. "И как они жрут водку на такой жарище?" – подумал Костя про подсиненских. Но вспомнил посиделки у гостеприимного шурина и поскучнел.

Гена думал, что съездили хорошо. Детский сад, мордахи, запах… Картинку и синхроны залудили за полчаса. С Костей хорошо ездить. Пока ехали, всё рассказал. Что Люську за границу хочет свозить, дом построить. Сына Люсе замастрячить. Любит Люську. Ну, это он молодой ещё... Колбасит его после вчерашнего. Щас до ручья допилим, попьем холодненькой. И снова вынырнем на трассу. Ну и пекло, маму её...

– После ручья попрём, – ободряюще сказал Гена, видя, как мается Костя. Как будто Костик не знал, что попрут.

Говорят, обратная дорога веселей. Но это не всегда. Разговаривать уже не хотелось. Гена подруливал здоровенной веснушчатой рукой, стараясь не цепануть днищем. А туда ехали, у Кости рот не закрывался. Забавный стажер. Ты, говорит, Геныч, скучно живешь. Мечты у тебя нет! А чего это и нету-то. Сашку надо выучить, девок замуж. Это ж денег сколько, ипотеки там и всё... Это Костик как птичка живет. Вот, заграницу собрался. А мне какая граница. Скоро клубника пойдет, а там огурцы, помидоры и прочая огородина. Корова и поросята, опять же. А Галя болеет. Вот такие пироги, по-сибирски – шанежки. Пахать и пахать…

Возник ветерок, очень горячий и ещё слабый. Сразу запахло дорожной пылью. Костя высунулся под ветер. С мутного горизонта в их сторону лениво ползла лиловая мохнатая туча.

– Геныч! – Костик вернул вихрастую голову в салон и поправил очки. – Лупанёт, сто пудов, лупанёт! А ты помнишь, как у тебя сын родился?

Гена хмыкнул и кивнул. Он мог подробно рассказать, как впервые в роддоме увидел Сашку на руках у Гали. Но не стал.

– Геныч! – не унимался Костик. – А тебе чего из-за границы привезти?

– Ты, главное, себе привези. Пацанёнка в животе у Людмилы. А мне магнитик. Футбольной тематики.

Ветер усилился, зашевелил кусты и кривые ёлки. Туча уже не ползла, а неслась им навстречу.

Улыбающуюся Галину и Сашку столбиком очень хорошо помнил Гена. Сашка оказался некрасивым, золотисто-оранжевого цвета. "Галя! – крикнул Гена вверх. – Ты чо это там за морковку какую-то родила?" Курившая в соседнем окне акушерка отозвалась хорошим мужским басом: "Папаша, вы дурак? Это у него желтуха начинается..."

Вот и ручей. Гена вышел и уперся ручищами в ноги, разминая колени. Костя с термосом побрел к воде, отбиваясь от комарья.

– Костик, пошустрее! Ливанёт щас! Ух и ливанёт!

И грянул гром. Костя обернулся и не увидел Гену. Снова загрохотало. Костю ударило в спину, обожгло, кинуло на пыльную траву, и стало темно… темно.

Давя грубой кирзой саранки, человек в дождевике спускался по склону к ручью, опустив карабин. Первая долгая капля упала ему на плечо и ушла в потертый брезент.

Кто-то высоко-высоко чиркнул по небу серебряным перстнем. И сразу по кустам, по ручью, по крыше распахнутой жиги замолотил крупный и радостный дождь.

Замечания-предложения типа молодец пеши есчо; аффтр, выпей йаду и убейся уже ап стену; любую дружескую критику с элементами общественной обструкции можно отправить в личку или сюда: http://tochek.net/index.php?showtopic=62455, а эту ветку не трогать.
Сэнкс за понимание и вэлкам по ссылке.

Сообщение отредактировал Дорик Тупотилов - 14.01.2024 - 22:09

[Дорик Тупотилов]

ПРОКЛЯТИЕ ЗОЛОТА ИНКОВ

» Кликните сюда для просмотра оффтоп текста.. «

Джек Мёрфи сбежал.

Полиция штата гналась за ним, мечтая разорвать его накрахмаленную грудь и посмотреть, что там внутри.

О, плавные холмы Лос-Анджелеса. О, текучие линии платьев, декольтированные спины, страусиные перья и прочий ар-деко! О, ветреная Кэтти!

В дверь постучали.

– Войдите! – крикнул Джек, убирая ноги со стола.

Вошедший коротышка имел испуганное потное лицо.

– Мистер Мёрфи?

– Просто Джек. Вы от Сэма?

– Я от друзей, мистер Мёрфи. Вас трудно узнать. Это грим? Можно содовой? Жаль, вас не видит моя жена. Жара, мистер Мёрфи…

Джек кивнул на сифон.

– Благодарю! – коротышка взял фужер. – Машина внизу. Синий "Паккард". Вот деньги, – он протянул пухлый конверт. – В Мексике на заправке вас ждёт человек Большого Сэма. Он сам подойдет к вам. Всего двести каких-то миль, мистер Мёрфи.

– Что с Кэтти? Она напугана? Я могу ей позвонить?

– Не стоит, мистер Мёрфи. Телефонистка сообщит в полицию о вашем звонке. Мисс Кэтти взволнована, да. Не нужно было так темпераментно реагировать...

– Я не знал... впрочем, всё равно. Как там молодой Колдуолл?

– Всё плохо, сэр. Очень плохо. Так велел вам сказать Большой Сэм.

– Передайте Кэтти, что я её люблю. И огромное спасибо друзьям, конечно.


Старлетка Кэтти Вильсон нервно болтала ножкой, сидя напротив большого грузного мужчины. Мужчина вертел в руке толстую незажженную сигару.

– Кэтти... – начал мужчина и вздохнул. – Вы безбожны, Кэтти. Я всё сделал, как вы просили. Скоро он будет в полной безопасности. В полной, уверяю вас.

– Вы, вы во всём виноваты, Сэмюэл! – Кэтти вспорхнула и заходила по комнате. – Всё так удачно складывалось! Моя первая большая роль! Такой успех! Вы не представляете, на что пришлось пойти, чтобы она не досталась Лиз! Эта корова – богиня ацтеков! Боже, как смешно! И тут вы, вы... вы, с вашими шуточками! Зачем вы тогда не уехали домой, к вашей миссис Морриган!

– Успокойтесь, Кэтти. Малыш Колдуолл всего лишь ранен. Я бы мог купить шерифа, но старина Колдуолл взбешён и нанял ребят Пинкертона. А что вы сказали полицейским?

– Вы можете курить, Сэми. Я тоже закурю. – Кэтти взяла с изящного столика тонкую сигаретку и золотую зажигалку с вензелем. – Я рассказала, как после ресторана мы все приехали ко мне и стали играть в фараон. Боже мой, я так хохотала! А Джек проигрывал и дулся. Да, ему не нравился малыш Эдди. Но что я могла поделать, если он мой партнер? Потом вы пошутили, что Джеки играет в чувства лучше, чем в карты. А Джек выпучил глаза, как цирковой клоун, схватил с подноса револьвер и нечаянно нажал! Я уверена, он думал, что это реквизит! О, зачем он оказался так близко к нам!

– Вас спрашивали, откуда этот револьвер?

– Конечно! Мне часто приносят что-нибудь со студии. Я репетирую новую роль и дома, как вы знаете. Мы с Джеком обожаем во всё это наряжаться и дурачиться! Вчера вечером принесли, вместе с боа и бижутерией. Какой-то незнакомый посыльный, коротенький такой, и невыносимо мокрый. Он него пахло натуральным козлом! Я позвоню в дирекцию, чтобы его никогда больше не присылали!

– Не нужно волноваться! – Сэм Морриган привстал и, сопя, достал из кармана массивную бархатную коробочку. – Кэтти, я люблю вас, как отец. Надеюсь, эта безделица поможет вам быстрее позабыть об этом досадном происшествии...


Мексиканская муха вернулась в Северо-Американские Соединенные Штаты и уселась на лопасть вентилятора в придорожной закусочной.

Джек огляделся. Бармен стирал с прилавка мокрое пятно. Загорелый работяга в выцветшем комбинезоне ждал свой заказ. Двое одинаковых парней в светлых мятых пиджаках, похожие на коммивояжеров, долбили вилками по яичнице с ветчиной.

– Вас заправить? – бармен кивнул на старую негритянку за окном, отгонявшую суматошных кур от покрытого пылью синего "Паккарда".

– Нет, спасибо. Бифштекс и пару сэндвичей. И кофе.

– Впервые в наших краях?

С рекламного плаката за барменом Джеку улыбалась Кэтти в священном уборе богини Кавильяке. Индейцы в боевой раскраске окружали её. Джек незаметно дернул уголок шляпы.

– Впервые в наших краях? Мне кажется, мы где-то встречались. Вы не внук тётушки Салли? С вас пять долларов, сэр.

– Нет, я впервые здесь, – ответил Джек, протягивая мятую купюру.

– И вы не из Ривердейла? Господи, да что же это я тут говорю, – бармен всплеснул руками. – Элли, бросай свою стряпню и скорей сюда. У нас сам Джек Мёрфи из твоего любимого фильма!

"Проклятье!" – пронеслось в голове у Джека. Он обернулся на шум падающих стульев и увидел, как светлые пиджаки одновременно ринулись к ему.


На суде Большой Сэм показал под присягой, что любит Джека, как сына. И что у него создалось впечатление, что тот намеренно из ревности выстрелил в малыша Эдди Колдуолла.

Коротышку полиция так и не нашла. Но портье гостиницы, где прятался Мёрфи, описал неприятного невысокого мужчину, выходившего из номера Джека.

Еще до оглашения вердикта присяжных Кэтти уехала на съемки продолжения "Золота Инков".

Больше они не виделись.

Сообщение отредактировал Дорик Тупотилов - 14.01.2024 - 22:10

[Дорик Тупотилов]

ЗА КУЛИСАМИ

» Кликните сюда для просмотра оффтоп текста.. «

На рабочем месте Ивана Ардалионыча никаких условий – ноги в холоде, а рожу от рампы жжёт не пойми как, пыль постоянно, не ровен час, чахотка! От чахотки Иван Ардалионыч спасается водочкой: дежурный мерзавчик всегда при нём. Директор Беневоленский знает о шкалике, и порою несильно ругает Ивана Ардалионыча, а бывает, и спросит перед представлением из левой кулисы с напускной угрозой: "А скажите-ка, голубчик, фразу: его превосходительство фантасмагорически облагодетельствовали переосвидетельствуемых!" А Иван Ардалионыч, низким шепотом, чуть слышной фистулой, без запиночки, чеканит и про превосходительство, и про благие деяния. И директор Беневоленский удовлетворённо кивнёт и уходит в зрительный зал.

Жены у Ивана Ардалионыча нет, живут они с мамашей, суровой усатой вдовой кондуктора, далеко от театра, в собственном доме. Жалование он отдаёт матери, оставляя себе на шкалики. По его вечно красному лицу трудно понять, сколько же ему лет, а лет-то, по метрике, всего чуть за сорок.

Актёры и актёрки дразнят Ивана Ардалионыча за глаза Шептуном, Иван Ардалионыч не обижается. Знает, что без его заветной, испещренной пометками тетрадочки с текстом пьесы они как дети малые, и не будь его в обитой старым войлоком будочке, не спектакль, сплошной пердимонокль начнётся. Премьер много, учить роль некогда, а ежели трагедию какую героическую в стихах представлять, тут актёр актёрычам и на отсебятинке не выехать, одна надёжа Иван Ардалионыч. И все они, на рождество и на пасху, и в день тезоименитства всенепременно одаряют Ивана Ардалионыча кто рублём серебряным, кто красненькой ассигнацией, а Беневоленский как-то после успешной гастроли на Нижегородской ярмарке даже радужной катенькой наградил. Вот катеньку-то эту, казначейский сторублевый билет, Шептун матери и не отдал.

И с недавних пор актриса Зарницкая-Барименти, урожденная Кулькова, стала получать таинственные подарки. Это были: миленькая золотая брошечка в виде толстой пчелы, кулончик с камешком, перстенёк, массивные дутые серьги. Дуся ломала прелестную головку, но никто из поклонников в таинственные дарители не годился. Трагик Вьюжин обременён семьей и стеснен в средствах. Пристав Аникеев дарит только букеты и шампанское "Мадам Клико", которое сам же и лакает потом в Дусиной постели. Купец Каллистратов сулился свозить в Париж, свозил в Разгуляй, были цыгане с медведем, получил своё и не кажет носа. Так кто же?

Из своей морской ракушки Иван Ардалионыч хорошо видел потёртые носочки Дусиных туфелек, краешек крепких лодыжек и развевающиеся юбки, поднимавшие летевшую в рот Ивана Ардалионовича пыль. А когда Зарницкая отходила в глубь сцены, он смотрел во все глаза на стянутую лифом высокую грудь и напудренное лицо, на черную мушку, приклеенную чуть правее верхней губы, и сердце Шептуна билось так сильно, так сильно! Но Зарницкая не слышала, и почти никогда не глядела на всклокоченную голову в низкой зеленоватой будочке посреди сцены.


На сегодняшнюю премьеру все билеты были проданы, о чем Беневоленскому радостно сообщил кассир.


Публика принимала хорошо, дружно смеялась, весело хлопала, студенты свистели, пехотные офицеры квартировавшего в городе полка бросали к ногам актрис цветы. Нервно бродивший из кулисы в кулису Беневоленский к концу первого действия успокоился, наконец, и убыл в директорскую ложу.

Иван Ардалионыч, как только объявили антракт, отправился к своему приятелю Шипичкину, чтобы размять ноги и выкурить папироску. В своём грязном, пыльном ящике он никогда не сидел, весь спектакль был на ногах и очень от нервов и необходимости говорить сдавленным, напряженным голосом, уставал, и только потребность упреждающей борьбы с чахоткой скрашивала его нелегкую службу.

Пышноусый Шипичкин, положив на столик огнём полыхавшую каску и пожарный топорик, ждал Шептуна в своей крохотной комнатке за сценой.

– Ну что, брат! С премьерой! – сказал круглолицый добродушный Шипичкин и подмигнул вошедшему. Он поднял со столика каску, и взгляду Ивана Ардалионовича открылась початая бутылочка шустовского коньяку, два налитых чайных стакана, ломтики лимона на тарелочке и пачка папирос "Ада".
Друзья молча выпили и задымили.

– Ух, хороша! Как хороша Зарницкая сегодня! Вот бы кого я распатронил и отфрунтировал! Давай, Ваня, ещё по одной, давай быстро, по-военному, за служителей муз и Мельпомены, как говорится! Видел, в чем она на премьеру-то явилась? Блестит и слепит, хоть туши! На театре шепчутся, Стива Вьюжин ей подарил. Ай да Стива! Ведь голь перекатная! Прима Питиримова прибегала сегодня к Дусе и чуть глаза ей в гримёрке не выцарапала! Умора, брат!

Иван Ардалионыч хотел что-то сказать, но махнул рукой, показав на горло, и молча отправился в будочку, не дожидаясь третьего звонка.

Евдокия Аркадьевна, и правда, блистали во всех смыслах. Роль молодой прекрасной графини, соблазненной сибирским золотопромышленником, очень шла ей. Игравший сибиряка пузатый сердцеед Стива, по обыкновению, нетвёрдо знал текст, но Иван Ардалионович, прикладываясь к шкалику и сплёвывая попадавшие в рот сургучные крошки, неизменно приходил на выручку, не замечая, как укрывавшая шустовский коньяк водочка начала своё разрушительное коварное действие. Дуся заламывала руки корабликом, плакала, мела подолом затёртую, в занозках, сцену, отступала в глубину и горестно прожигала глазами зал от партера до галёрки, а сердце Ивана Ардалионовича от любви, тоски и муки трепетало, стучало, ухало, потом замирало и падало куда-то на самое дно обессиленным паровым молотом, и никогда, никогда ещё Ивану Ардалионовичу не было так горько, как в эти минуты, когда с таким обожанием, покачивая им подаренными серьгами и кулончиком, и не по роли, о нет, не по роли, смотрела Дуся Зарницкая на партнера Стиву.

Прочитав финальный монолог, спасенная от бесчестья благородным князем графиня и князь обнялись и слились в поцелуе, зрители приготовились хлопать... И тут в полной тишине раздался усиленный вогнутым зеркалом суфлерской будки рёв, переходящий в захлёбывающиеся рыдания.

И публика хлопать передумала и стала прислушиваться. Сделав страшные глаза на вмиг побелевшем лице, в директорской ложе соскочил и захлопал Беневоленский, а за ним и стоявшие за кулисами актёры. Шурша, поехал тяжелый малиновый занавес, и зал всколыхнулся и утонул в рукоплесканиях.

Сообщение отредактировал Дорик Тупотилов - 14.01.2024 - 22:11

[Дорик Тупотилов]

ПО ПУТИ В ЭЛЬДОРАДО

» Кликните сюда для просмотра оффтоп текста.. «

Наша встреча случайна, поцелуи горьки,
как кусты молочая, что растут у реки.
И осталась в далёком, подзабытом уже
в Эльдорадо дорога, что на том чертеже
в старой трепаной книжке, что читали, смеясь,
где звезда Козерога и старинная вязь,
и сокровищ тех нету, и светильник угас,
время схлопнулось в Лету, как и не было нас.

Ты не снись мне. Не надо. Наш закончен вояж,
и огни Эльдорадо – это просто мираж,
только боль и утрата этот морок ночной,
вот страница, ты рядом, но уже не со мной.
Обнимаешь другого, и другому верна,
только он это слово тебе скажет – жена,
значит, он тебе ближе, значит, с ним по пути.
Отпусти меня, слышишь. Навсегда отпусти.

Почему же не спится, что так ноет-болит?
Но исчезнет страница, если щелкнуть "Delete".
Этот сон только признак, в сердце куст-молочай...
Эльдорадо лишь призрак. Не грусти. И прощай.

Сообщение отредактировал Дорик Тупотилов - 14.01.2024 - 22:12

[Дорик Тупотилов]

ТЭДДИ

» Кликните сюда для просмотра оффтоп текста.. «

Этот текст про виртуальную любов с заходом в реал и возвращением обратно.

Есть у меня один... старший научный сотрудник, скажем так.

Абсолютно кастрюльный, т.е. домашний.

Домашний в смысле семьи и в смысле никогда никуда далеко от дома не отъезжал, не считая времени детства золотого и платиновой юности.

И он влюбился. В интернете. Встретились в соцсети, переползли в скайп. В общем, трэш и угар.

Роман бурлил и ветвился, прошло прилично времени, все сиськи-письки давно показаны. Деушка (35) из Москвы, ранит-манит-обжигает – прилетай! У него и у неё семьи, если что. А он (43), повторюсь, домашний. Такой сибирский мишка Тэдди – рост под два, весу за центнер, кулаки пудовые, бетонный блок отформатирует, как куличик. Но – в душе раскисший персик, а сам уже прихвачен амуром за хоботок. Как лететь, куда? И снова – а как.

Деушка находит нестандартное решение. Чтобы приподнять температурку этого бульона, она прилетает в наш город сама. На 2 (два) дня. У неё подруга здесь. Тэдди о прилеталове узнает. Хоботок уже не хоботок, а раскаленный пульсирующий жезл! Контрольный созвон. И... она пропадает с радаров. Совсем. Не, подруга звонит – у прилетевшей всё ок, но встречаться не хочет. Не ищи. Гениально, да?

По тревоге подняты армейские подразделения двух дивизий, друзья подключили полицию и ФСБ. Бес-по-лез-но. Отзвон. Пока разворачивали войсковую операцию, пока план-перехват и всё такоэ, улетела. В город-герой и столицу нашей родины.

Поскольку пульсация уже не пульсация и жезл не жезл, а звенящий сталью полыхающий меч джедая, Тэдди придумывает, что его вызывают в столицу, обговорить вариант повышения по службе. Всё это происходит в районе православного крещения. Дома мудро делают вид, что верят. Помогаю с деньгами на представительские расходы и бронирую ему миленькую гостиницу. И провожаю в аэропорт.


Тэдди дисциплинированно отзвонился спустя какие-то часы, потому что я осуществлял его связь с малой родиной. Фоном нашего разговора шумела вода в душе. Пьяным и счастливым голосом он рассказал, что она встретила его в порту и они сразу же поехали в гостиницу. Не снимая ботинок, прямо в прихожей похотливец Тэдди вознамерился познакомить её со своим джедаем, но тут, о боги, где-то за пять тысяч км о нём вздохнулось жене Тане, и у Тэдди случился прострел в спину. Реальный прострел, ни согнуться, не разогнуться. И москвичке пришлось эту тушу в виде буквы г тащить до дивана, где, собственно, осуществилась вся любов и сразу же спина чудодейственно прошла. Деушка в реале, чирикал герой-любовник, оказалась гораздо симпатичней и очень, очень секси. Тут он, возможно, не объективен, поскольку это был его первый за много лет левый огневой контакт. Звонил он с её телефона, так как, улетая, забыл зарядное. И это очень пригодилось нам в дальнейшем.

Прошли сутки или около. Он звонил ещё раз, по-прежнему пребывая в эйфории. Уже со своего номера. Сказал, что они в гостях. Потом положил, не отключаясь, трубу, и какое-то время я слышал его пьяный самоуверенный басок. "Я, сибиряк.. " – говорил он кому-то, стуча себя, очевидно, кулачищем по груди, как по наковальне. Чокались рюмашечки. Потом короткие гудки.

В пятом часу утра снова зазвонил телефон. По-московски растягивая слова, деушка спросила, кто я Тэдди. Я объяснил. Тэдди пропал, сказала она. Как? Вышел в магазин и не вернулся. Вы не ссорились? – уточняю. Немножко. А где его телефон, спросил я. У меня, ответила деушка и отключилась.

Спать я, понятно, уже не мог.

Такие вещи с моим другом случались и раньше, но он был в родном городе. А сейчас он, пьяный и без телефона, растворён в двадцатимиллионном Вавилоне, как кристаллик соли в лайме. Города не знает. Связи, знакомых нет.

Я набрал московский номер. Стал просить её съездить в гостиницу, обещая компенсировать расходы. Она сказала, что ей сейчас на работу, утром – дети, фитнес, муж, а вот в обед (в мой вечер) она съездит.

Слава будде, аллаху и Вицли-Пуцли, спустя прилично часов она нашла его в гостинице. Набрала меня, чтобы поговорил с ним. Я попросил дать ему трубу, удостовериться. Но Тэдди раздраженно отпихнул телефон, продолжая её за что-то ругать.

Вечером он должен был улететь домой. Она обещала мне не уезжать из Домодедова, пока не взлетит его самолёт.

Ну вот и всё, подумал я. Скоро карета превратится в тыкву, а форейтор в кастрюльного Тэдди, что не есть сказка, а встречай, родина-мать, то есть я, на родной застуженной земле.

Когда снова позвонила она, я не удивился. Сказала, что по пути в аэропорт они заехали в какое-то кафе, и вот, на самолёт опаздывают, и уезжать он не хочет.

Мои слова, сказанные ей, приводить долго. На самолёт они успели.

Следующий звонок был с номера незнакомого. Дежурный линейного отдела аэропорта Домодедова беспокоил. Сержант Поцелуйко, назовём его так. Сержант доложил, что с рейса Тэдди сняли, и спрашивал, что с ним делать. Я попросил дать ему телефон. Пьяный восторженный голос. Москва столица нашей родины, московские менты классные. Его рейс улетел, телефон, банковские карточки и ноут в сумке он где-то просохатил, а денег у него сотка (одной бумажкой). Паспорт у тебя? – спросил я. Паспорт есть! Земля, земля! Как слышите, приём! – веселился жовиальный Тэдди...

Первым делом я отзвонился Тане. Путано что-то объяснил. О нет, не про задержку. Задержка гуглится, авжеж. Что-то врал. Потом сделал дебилу электронный билет на следующий рейс. И только после пошел и купил себе мерзавчик...


Я встречал московский рейс ранним серым утром. Машина чудом завелась. Мороз был за сорок пять, даже вороны не летали, а, натянув валенки и треухи, скучно сидели на березах вдоль трассы в аэропорт. Но самолёту мороз пох, он же железный!

В зал ожидания, мимо рамки металлоискателя, заходили какие-то приблатнённые молчаливые ребятки в спортивных штанах, зыркали по сторонам и за руку здоровались с дежурным ментом; я подумал, что Тэдди устроил в самолёте маленький раскардаш, и это группа захвата. Потом понял, что это встречающие рейс местные таксисты-бомбилы. А как Тэдди мог устроить раскардаш в самолёте, если денег всего сотка (одной бумажкой)? И я чутка успокоился.

А вот и огромный Тэдди. Мы обнялись. Запах был – агонь.

В машине он долго хвастался, как строил московских ментов, какая классная заманившая его в Москву коза и что он, потерявшись, поехал в гостиницу и вызвал в номер проститутку, и как проститутка, очень-очень секси, уходя, чуть не встретилась с козой, а так всё ок.

У себя на мобиле я набрал номер его жены. Он со смехом начал ей что-то объяснять. Потом поскучнел, его голубые глазки стали заметно больше, и вернул телефон.

Ты не знаешь, на что обиделась Таня? – недоуменно-доверчиво спросил он меня...

Сообщение отредактировал Дорик Тупотилов - 14.01.2024 - 22:13

[Дорик Тупотилов]

НАВЕРХ

» Кликните сюда для просмотра оффтоп текста.. «

На акваланге буква "т", и нужно сделать фуэте
чтобы подняться из космических глубин!
Шныряют рыбы косяком, и всё пучком, а вот молчком
плывёт ленивый синий кит, а с ним дельфин.

Я должен всплыть под перископ, и знает каждый рукожоп
что глаз очкует, а рука всегда легка!
Немного давит глубина, но жизнь одна и цель одна,
а кислорода на хороших три глотка.

Околоплодная вода, ты отпусти меня туда
где я смогу свой расстегнуть гидрокостюм!
И эту молнию рвану, глаза пошире распахну,
увижу солнце и услышу моря шум.

Я сын земли, воды лишь брат, и мне костюмчик маловат,
хоть ладно скроен он, вторая кожа мне!
Гораздо лучше без него, пружиня шаг, дыша легко
бежать по полю, чем барахтаться на дне.

Ну что, рывок? Ещё рывок; пока не хрустнул позвонок,
и баротравма не впилась занозой в грудь!
И я стремительно лечу навстречу тёплому лучу
и я кричу, готовясь молнию рвануть.

-------------------------------------------------------------------
Комментарии в этой ветке невозможны (см. топикстартер)

[Дорик Тупотилов]

ВЫБОР

» Кликните сюда для просмотра оффтоп текста.. «

Жила юная Таня, милая, добрая, славная, в сибирской глухой деревухе, в жуткой заперде́, и было у нее два кавалера, оба два местные, Игорь да Олег. Игорь курсант военного училища на каникулах, Олег что-то там механик. И проходу, главное, не дают! Серьезно настроены на горизонтальное общение и дружбу гениталиями, а там, чем рогатый не шутит, мож и до Мендельсона дойдёт. Игорь больше нравился, но был нюанс...

Игорь больше нравился, но был нюанс. Игорь пил. Или не то чтобы пил, или это он из казармы на лето к мамке вырвался и приноровился пристёгивать ежедневно для полировки крови на фоне пейзанских пейзажей. Классический русский почти офицер: до синевы пьян, слегка побрит, и знает всё, от Эдиты Пьехи (а кто это, вообще?!) до иди ты на. Так-то с ним интересно было. Но рассудительная Таня, выросшая в семье алкоголика-отца, предпочла ему Олега с прицелом на ячейку общества и долгую счастливую жизнь.

Олег появился в поселке недавно, Таня плохо его знала. Приходил всегда трезвый, стеснялся. Напор и натиск – это не про него; ни руку на титьку, ни под юбку любознательно – о нет, милая крестьянская старомодность и застенчивость. Очень спустя, когда уже и Игорь вернулся в училище, любовь всё ж таки осуществилась на классическом душистом сеновале. "Ты меня любишь?" – прошептала Таня куда-то в сено, пока Олег возился с молнией на её джинсах…

Так и встретились два одиночества, развели на дороге костёр. Но самое интересное, Олег после свадьбы запил! И пил как напуганный, до изумления, паралича и бреда!

Помыкавшись с ним пару-тройку лет, Таня сбежала в областной центр, вместе с крохотной девочкой с полунеприличным отчеством Оле-говна. Ну и хлебнула, конечно. Но всё устаканилось, определилось, сгладилось. Жизнь, пожевав Таню и подумав, приобрела твёрдые финансовые очертания…

Таня пригубила из хрусталя.

– Вот такие дела, Дорик. А могла бы сейчас генеральшей быть. Игорь уже генерал-майор, весь в орденах. Грузию и Сирию прошел.
– А Олег?
– Спился. Живёт у какой-то доярки. Дочь видела его недавно. Душераздирающее зрелище, говорит.

Мы закурили и помолчали.

– Я только потом, Дорик, узнала, как ему тогда удалось в доверие войти и красиво с бубенчиками подъехать. Он, оказывается, в тот конфетно-букетный период от триппера лечился. Потому и не пил…

Вот такая вот музыка, такая, блин, вечная молодость.

THE END

СКОРОСТЬ

» Кликните сюда для просмотра оффтоп текста.. «

Милым утром в неприсутственный день вынаю из почтового ящика казенный конверт. "Гражданин Тупотилов Дорик, предлагаем вам добровольно явиться в Углежопинский РОВД для чтобы перетереть. Отказ от явки означает вашу аннигиляцию в пыль. Шаг вправо, шаг влево побег, прыжок на месте попытка улететь. Целую в носик, следователь Углежопова".
Дела… Это ж другой берег города, где редко бываю. Даль ацкая. Но ехать надо, х*ли. Чо там у этой следачки на уме.
В РОВД Углежопова вместо обещанных поцелуев мне предъявляет, что я в розыске. И не просто, а месяц. Ну в рот компот. У вас мой адрес, телефон. Цинканули бы. Розыскники, мля…

Кароч, шьют 12.27 КОАП. Якобы скрылся с места ДТП. Да где, когда? В прошлом месяце, на проспекте имени Нашего Рабочего.
Да не было такова, иду в отказ и глухую несознанку. Как не было, милый? - капризно дует губки Углежопова, призывно оглаживая под кителем грудь размер четыре....
Кароч, вызывает потом она потерпевшего. Приезжает терпила, сам из себя мирный таджик на убитой синей шо́хе.
Выходим во двор. Тычет нам нерусским пальцем на вдавленное пятнышко размером с пятак на левом переднем крыле. Даже краска целая. Блин, ну не помню! И ты из-за этой хни на меня заявил?
Ты стояль на трамвайный пути, я за тобой, - лепечет мирный таджик. - Ты показаль левый поворот, встречка шла, ты задом сдаль, потом вперёд и сразу уехаль, а мне в жёппу тут же бьёт ниссан и я полицию вызываль...
И вспоминаю я. Вспоминаю, за каким хером меня занесло тогда на проспект имени Нашего Рабочего... Да, стоял, фафакнула встречка, я сдал на сантиметры какие-то, но соприкосновения не было... вроде...
Да не важно.
Слушай, бро, - говорю терпиле, - давай я тебе штукарь и разбег, лады? Сам даванешь изнутри крыла, оно не место встанет.
О нет, - встревает Углежопова. - Всё будет по-другому, чудо ты майо...

Расстроенный тадж уезжает без штукаря, на какой был согласен, а Вика Углежопова в кабинете доводит мне, типа пойми и прости, сделать ничо не могу, ты в розыске, скрылся, давай паспорт, ночуешь в РОВД, завтра суд, самый гуманный в мире.
И чо в суде, спрашиваю. А в суде чо судья намерит, ну там санкции принудительная кастрация без наркоза, вечный бан на точках, штраф, лишение или арест до пятнашки.
Мило, чо.
Нет, за паспортом не отпущу, иначе мне погоны снять и на автомойку диспетчеркой, вот как-то пупсик пока не готовая я. Звони.
И вот звоню. Пунктирно рисую картину маслом. Моя хихикает, думает, приколюхи обычные. Ага, ну да.

Я представил, как на службе удивятся, обнаружив меня на киче на сутках. Так удивятся, что кушать не смогут, да...

Далее светлую линию Вики Углежоповой в повествовании целомудренно опускаем, у меня и так тут с войну и мир, ой, война теперь нельзя говорить как собственно и мир. Зачеркиваем и возвращаемся к линии серой.

И вот ранний вечер, Вика удрала в семью, я в камере в подвале РОВД. В джинсах, белом поло апаш и в белых же ботах. Ну, такой недометросексуал с лица необщим выраженьем. Сижу один, из мебели пластиковая полторашка с водой. Пялюсь в безобразные стены под шубу в угрюмой темно-синей краске. Сиги и телефон у дежурного сержанта. Зябко и скукота голимая.
Потом притащили пьяненького кухонного боксёра, гонявшего дома свою тян. Думал, поговорим, вспомним утро раннее небо синие, но боксер быстро сдувается и ложится на приступочке бай.
Где-то за полночь сержант отдал мне через решку мои сигареты и телефон. Сделав пару звоночков, я кое-как задремал сидя, под алкогольный выхлоп и храп соседа.
В суд меня телепортировали часа в три следующего дня. За зданием суда засёк братишку с сумкой-майданом: это он мне дачку приволок в потенциальную тюрягу, ай малаца. Я помахал брату и шагнул за сопровождающим летёхой через порог.

Я рассказал, что да, сдавал назад, касания не почувствовал, потому что громыхал трамвай и все бибикали. Да и какое это касание... да смех один. Не почувствовал, спокойно повернул через пути и уехал.
Судья, очень миленькая, быстро раскидала тему. Позвонила потерпевшему. Потерпевший Насриддин Бобоханов претензий не имел, имел желание получить от меня штуку на карту.
Опросила лейтенанта, бывает ли, что уезжают, не зная о ДТП. О да, ваша честь. Особенно КамАЗы с прицепами. На трассе так легковушку шибанет и летит далей, не зная и не чувствуя вины. Вот, например, третьего дня....
Достаточно, суду вполне достаточно.
Суд удаляется... Суд возвращается... Встать, сукины дети...
Именем... данной мне богом и императором... Дорик Тупотилов... невиновен, неподсуден... наручники снять... шляпы долой... во измещение ночи в РОВД... приговаривается к минету... эээ менуэту в исполнении судьи.
Она спустилась на паркет и мы повальсировали кружок, не снимая мантии и не приходя в сознание. Её щека была пунцовой...
И я свободным человеком вышел из суда под ослепительное блюдечко солнца.

В сумке-майдане у брата оказались пара блоков сигарет и горка книг. А ещё сало, чеснок, чорный хлеб и яблочки. Всё это было торопливо сожрано в машине, потому что в РОВД меня не кормили.
А одежда - одежда так воняла тюрьмой, что ее хотелось повесить на бомжа.

Но это не вся история!
Какое-то время спустя мне понадобилось на днюху и я вызвал такси. И приехал тот самый Бобохон! Мы встретились, как родные.
И да, то синее пятнышко он так и не выправил пальцем изнутри, катается так.

И ЭТО КАНЕЦ

-------------------------------------------------------------------
Комментарии в этой ветке невозможны (см. топикстартер)

Сообщение отредактировал Дорик Тупотилов - 25.04.2022 - 6:53

[Хельга]

Работы из наших дуэлей. Помню помню.

[Sunshine]

.

Сообщение отредактировал Sunshine - 25.04.2022 - 12:59