Стихи в настроение, любые сюда вносите Опции

[Natik]

Люди,что служат охотно льстецами
В скрытом потворстве не видят греха,
Легче всего притворяться слепцами,
Только беда на начало лиха.

Можно не видеть чужие страдания,
Чтобы кумира себе сотворить,
Можно придумывать оправдания,
И о добре хорошо говорить.

Можно за деньги продать свою душу,
И как ни в чем не бывало дышать,
Тот,кто устроился у кормушек,
Будет себе невиновность внушать.

Власть и почет надо взять непременно—
Просто купить в наш коммерческий век
Тот,в ком нет совести совершенно
Только снаружи еще «человек»

Личное «ЭГО» владеет всецело
Маски меняя в актерской игре,
Манипулируя так умело
И рассуждая о зле и добре.

Море симпатий,,доверия тонны—
Принцип пускания пыли в глаза
Можно со свечкой стоять у иконы,
Можно креститься на образа.

Можно себя поднести превосходно—
Вид деловой и надежный создать,
Чтобы льстецами служили охотно
Те,что впоследствии будут страдать.
(автор Журавкова)

[Natik]

«Как, милый Петушок, поёшь, ты громко, важно!» —
«А ты, Кукушечка, мой свет,
Как тянешь плавно и протяжно:
Во всем лесу у нас такой певицы нет!» —
«Тебя, мой куманёк, век слушать я готова». —
«А ты, красавица, божусь,
Лишь только замолчишь, то жду я, не дождусь,
Чтоб начала ты снова…
Отколь такой берётся голосок?
И чист, и нежен, и высок!..
Да вы уж родом так: собою невелички,
А песни, что твой соловей!» —
«Спасибо, кум; зато, по совести моей,
Поёшь ты лучше райской птички,
На всех ссылаюсь в этом я».
Тут Воробей, случась, примолвил им: «Друзья!
Хоть вы охрипните, хваля друг дружку, —
Всё ваша музыка плоха!..»

За что же, не боясь греха,
Кукушка хвалит Петуха?
За то, что хвалит он Кукушку.

[Sunshine]

Иосиф Бродский

Одиночество

Когда теряет равновесие
твоё сознание усталое,
когда ступеньки этой лестницы
уходят из под ног,
как палуба,
когда плюёт на человечество
твоё ночное одиночество, -
ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия
произведения искусства,
и - кстати - самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.
Но лучше поклоняться данности
с глубокими её могилами,
которые потом,
за давностью,
покажутся такими милыми.

Да.
Лучше поклоняться данности
с короткими её дорогами,
которые потом
до странности
покажутся тебе
широкими,
покажутся большими,
пыльными,
усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
покажутся большими птицами.

Да.
Лучше поклоняться данности
с убогими её мерилами,
которые потом до крайности,
послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице.

[Любопытная]

Помнишь, мы встретились. Был ноябрь.
Город послушно менял резину.
Ты мне сказал, что не любишь зиму,
В принципе, как и я.

Брал меня за руку, вел в трактир,
Вместо того, чтобы спать и бегать.
Ты мне сказал, что не будет снега,
Если мы захотим.

Пили вино. Целовались зло.
[Как перепуганные волчата].
Я незнакомым писала в чатах:
«Как же мне повезло!»

Дворники вымели все дворы,
Город стирал об асфальт резину,
Метеослужбы просили зиму!
Вежливо [до поры].

Дальше - неясно. Вино, постель,
Черные простыни – шелк и хлопок.
Мир разорвался на сотни хлопьев,
И началась метель.

Столбик термометра взял "зеро",
Села зарядка на телефоне
Снег совершал на твоем балконе
Зимний переворот.

Пальцы ломило от нежности,
Столбик термометра падал в бездну.
Я повторяла:"Зима исчезнет,
Если мы захотим."

Снег разлетался как серпантин,
Город стоял в сумасшедших пробках...
Я повторяла, но как-то робко:
"Если мы захотим..."

Город к утру поменялся весь.
Кто-то забыл поменять резину.
Ты мне писал, что не любишь зиму
Редко по СМС.

Помнишь, мы встретились. Был ноябрь,
Было в трактире полно народу.
Ты не сумел обмануть природу…

В принципе, как и я.

Сола Монова

[Секлетея Абрамов...]

Нежнее нежного
Лицо твоё,
Белее белого
Твоя рука,
От мира целого
Ты далека,
И всё твоё -
От неизбежного.

От неизбежного
Твоя печаль,
И пальцы рук
Неостывающих,
И тихий звук
Неунывающих
Речей,
И даль
Твоих очей.

О.Э. Мандельштам, 1909

[Секлетея Абрамов...]

Песня последней встречи.

Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.
Показалось, что много ступеней,
А я знала — их только три!
Между кленов шепот осенний
Попросил: «Со мною умри!
Я обманут моей унылой,
Переменчивой, злой судьбой».
Я ответила: «Милый, милый!
И я тоже. Умру с тобой…»
Это песня последней встречи.
Я взглянула на темный дом.
Только в спальне горели свечи
Равнодушно-желтым огнем.

Анна Ахматова, 1911.

[Лисён]

Лиса всегда на лис других похожа,
Её уста – кораллы?! Нет, не то.
И огненная шёрстка, а не кожа
Видна из-под зелёного манто.

Когда наутро в пору пробуждения
Она спешит умыться в ранний час,
Её глаза всего лишь орган зрения,
А не какой-то палевый топаз.

И ушки милой не цветок пальметты.
И зубки вряд ли жемчуга белей.
Не знаю я, что говорят поэты,
Но лисы просто ходят по земле.

И всё равно такой прекрасной крали
Я даже в небесах найду едва ли…

[Каталея]

у нас проблема, хьюстон.
только давай без лжи во спасение,
иначе сразу отбой.
«всё будет хорошо!» — самое хреновое утешение,
гораздо лучше «я не знаю, что будет дальше, но проживу это вместе с тобой».

хьюстон,
хьюстон, у нас проблема.
мы взрослеем, грубеем, с головою уходим в быт.
и это давно доказанная теорема:
ничего нет больнее пропасти между тем, кто ты есть, и кем хочешь быть.

мы взрослеем, хьюстон.
реже чувствуя, реже плача.
чаще оставляем всё на автопилоты.
мне страшно, хьюстон, ты лишь представь, что
лет через двадцать кто-то устроит разбор мной невыполненных полётов.

у нас проблема, хьюстон.
мы уходим в сериалы, книги, запираем двери,
и для этих сюжетов реальность — фон.
но нужно прорваться, несмотря на то, что в тебя не верят,
ведь песня остаётся песней, даже если её записали на диктофон.

хьюстон,
хьюстон, у нас проблема.
в новом мире нет места для сказок и бабочек в животе.
ждать счастья, не ждать, вот в чём дилемма,
но тот, кто однажды увидел солнце, сможет выжить и в темноте.

у нас проблема, хьюстон,
у нас проблема. который год.
у нас проблема: мне дико пусто.
но я верю, хьюстон, что всё пройдёт.

Ок Мельникова

[Каталея]

Дети бессонницы

дети бессонницы видят себя в каждой бездомной кошке:
случайный прохожий погладит, но не заберёт домой.
сыграй мне ночью блюз на старой губной гармошке,
нужно же как-то греться этой вечной седой зимой.

нужно же спасаться от под сердцем огромной бездны.
все гуляют, держась за руки, играют близостью напоказ,

но послушай,
если не рекламировать чувства, они не исчезнут.
если не клясться, что веришь в бога, он не станет одним из нас.

как жестоко, нелепо, глупо разбросало нас всех по миру.
в этом крохотном городишке, где никто не откроет суть,
нас вряд ли когда-то обнимут, полюбят, поймут и примут.
— хорошо, там где нас нет.
— ну тогда собирайся в путь.

Ок Мельникова

[Sunshine]

Есть лица, подобные пышным порталам,
Где всюду великое чудится в малом.
Есть лица — подобия жалких лачуг,
Где варится печень и мокнет сычуг.

Иные холодные, мертвые лица
Закрыты решетками, словно темница.
Другие — как башни, в которых давно
Никто не живет и не смотрит в окно.

Но малую хижинку знал я когда-то,
Была неказиста она, небогата,
Зато из окошка ее на меня
Струилось дыханье весеннего дня.

Поистине мир и велик и чудесен!
Есть лица — подобья ликующих песен.
Из этих, как солнце, сияющих нот
Составлена песня небесных высот.

Николай Заболоцкий.