Прочитал этот рассказ про Ливию, мне понравилось
» Кликните сюда для просмотра оффтоп текста.. «
Дух предательства
Полковник Абдель Хамид проснулся среди ночи и первым делом взглянул на свои наручные часы. Светящиеся стрелки показывали ровно четыре часа, умение просыпаться в нужное время без будильника никогда его не подводило. На умывание и бритье ушло несколько минут, застегивая пуговицы мундира, он подумал о том, что не плохо бы было выпить чашку кофе, но решил, что на это нет времени. Через пятнадцать минут после подъема полковник подъехал к контрольно-пропускному пункту на выезде из своей военной части. Из-за участившихся налетов авиации на ее территории действовал режим световой маскировки, поэтому пункт был погружен во тьму, лишь слабый голубоватый отблеск экрана телевизора освещал уставшее лицо дежурного. Сонный офицер в форме правительственных войск Ливии отдал честь, принял через опущенное стекло документы, и, подсветив большим фонарем, сверил их с номером джипа полковника:
- Куда так рано, полковник?
- Домой. У младшего сына поднялась температура, нужно отвезти его к врачу.
Офицер сочувственно закивал головой:
- Возьмете машину сопровождения?
- Нет. Это не займет много времени, - ответил полковник, забирая назад свои документы.
- Доброй ночи, храни Аллах вас и вашу семью, полковник!
- Доброй ночи, Аллах с тобой!
Шлагбаум щелкнул за машиной полковника, отразив красным габаритные огни машины. Абдель бросил взгляд в зеркало заднего вида: офицер зафиксировал шлагбаум и, не оборачиваясь, поспешил скрыться в дверном проеме, возвратившись во власть мерцающего экрана. Отъехав на достаточное расстояние от части, полковник включил ближний свет фар и, прибавив скорость, помчался по шоссе в сторону города Марса-Брега. Миновав еще две заставы, он въехал в город, который встретил его темнеющими глыбами обгоревших, наполовину обвалившихся жилых домов. Сейчас Брега полностью контролировался правительственными войсками и по нему можно было передвигаться спокойно, но совсем недавно на улицах рекой текла кровь и звуки разрывов отражались от древних, седых стен. В Брега прошло детство и юность Абделя. Полковник поблагодарил Бога за то, что сейчас темно и он не видит всех ужасающих ран войны, которые так сильно изменили облик родного места. Нет, не следы вражеских мин, и даже не руины, оставшиеся после авиационных ударов, изуродовали город. Что-то более страшное, более жестокое и коварное проникло на улицы, подобно ядовитому туману заклубилось в переулках, через мельчайшие щели просочилось в каждый дом и опустилось в сырые подвалы плотным, почти осязаемым духом. Они называют это «духом свободы», не ведая, что это «дух предательства». За то короткое время, пока город находился в руках оппозиции, одурманенный духом предательства народ, разукрасил стены домов ярким граффити с неприличными выражениями, разбил витрины магазинов, кафе, разграбил госучреждения, сжег вековые деревья, уничтожил памятники культуры. Даже тысяча авиационных ударов не нанесла бы такого урона.
Сейчас город спал, будто забывшийся сном тяжелобольной человек. Кризис миновал, но следы трагедии ясно указывали на перенесенный недуг. Фары машины полковника выхватили из темноты груду обломков. Гора разломанных на части бетонных перекрытий, арматуры и цементной пыли – вот и все, что осталось от одной из лучших школ города. Полковник вспомнил, как на руках вместе со своими солдатами выносил из здания детей, за мгновение до того, как крылатые ракеты сровняли школу с землей. Тогда удалось поймать вражеского наводчика. В расположение Абделя солдаты приволокли упирающегося человека. Он не говорил по-арабски и только дико вращал глазами и кричал по-английски: «НАТО! Где НАТО?». Таких было много. В отличие от банд противника, которые без боя бросали свои позиции, едва завидев танки полковника, иностранные наемники и мародеры еще долго оставались в городе и, приходилось в буквальном смысле очищать от них каждую улицу, каждый дом. Это люди наводили авиацию на цели, расстреливали с чердаков мирное население, сеяли панику и совершали диверсии. Все они были отлично подготовлены и представляли для власти серьезную угрозу.
Полковник сбавил газ, объезжая глубокую воронку, на дне которой скопилась вода и грязные полиэтиленовые пакеты. Когда до дома, в котором мирно спала его семья оставалось три квартала, он резко взял вправо и ушел на объездное шоссе. Отличное знание этих мест и расположения военных застав, позволило ему незамеченным выехать из города. Времени и возможности попрощаться с родными не было. Абдель подумал о том, как тяжело будет им встретить первые вести о его судьбе, но выбора уже не оставалось. Полковник взял направление на северо-восток по одному из шоссе, ведущему в сторону Бенгази – оплоту мятежников. Солнце должно было встать в ближайшее время, но по расчетам Абделя к рассвету он должен быть достаточно далеко от Брега, чтобы не опасаться встречи с правительственными войсками.
Полковник остановился на обочине, вышел из машины, развернув потрепанную карту, сверил ориентиры. Дальше его путь лежал, через пустыню, поэтому он стравил лишний воздух из шин, включил полный привод и свернул с шоссе на песчаную равнину. Двигаться по трассе было не безопасно, в этих местах можно было попасть под удар авиации или в руки многочисленных разбойничьих шаек, которые не причисляли себя ни к войскам правительства, ни к оппозиции, а просто пользовались смутным временем в своих преступных целях. Полковник верил, что наступит час, и все они предстанут перед судом, в стране воцарит порядок и процветание, раны войны буду залечены, и ливийский народ вернется к мирной жизни. Ради этого он готов был пойти на любые жертвы, эта война, которую он про себя называл «подлой», научила его тому, что врага нужно бить его же оружием. Танковые клинья не годились против подлости, призывы к патриотизму и здравому смыслу уступали лживой, но красочной вражеской пропаганде. После того, как Абдель обнаружил в своей части отпечатанные на первоклассной глянцевой бумаге листовки с призывами переходить на сторону врага, он окончательно утвердился в мысли, что медлить больше нельзя. В предстоящей операции полковник мог полагаться только на удачу и на свое безупречное чувство времени.
Солнце встало и мгновенно раскалило песок, до дрожи нагрело воздух и украсило горизонт манящими миражами призрачных водоемов. Джип полковника скользил между дюнами, то взбираясь на крутую возвышенность, то скатываясь вниз, прокладывая извилистый путь по самой жаркой пустыне Африки. За машиной тянулся длинный шлейф пыли, но Абдель уже не боялся быть обнаруженным. Напротив, он быстро приближался к нужному месту, где рассчитывал встретиться с патрулем противника. По разведданным в этом районе должен располагаться мобильный командный пункт крупной группировки противника, подготавливающей новый удар по Брега. Командовал группировкой Юсуф Джебриль, старый друг и сокурсник Абделя, переметнувшийся на вражескую сторону в первые дни восстания. Встреча с ним была целью полковника.
Ближе к полудню, когда солнце так раскалило кузов машины, что до него невозможно было дотронуться, не получив ожог, высоко в небе появились блестящие фигурки двух истребителей F-15, Абдель сориентировался по курсу их движения и свернул налево, в глубокую ложбину между двумя огромными дюнами. Миновав ее, он оказался на возвышенности, а прямо перед ним, на равнине, не более чем в шестистах метрах лежала стоянка племени бедуинов-кочевников, занятая под временный штаб группировки. Полковник остановил машину, вышел на улицу и достал пачку сигарет. Лагерь состоял из нескольких каменных строений, десятка шатров, среди которых сновали вооруженные люди. На окраине стояло два бензовоза и грузовики с вооружением. В его сторону уже неслись два пикапа с развивающимися трехцветными флагами оппозиции. Абдель щелкнул зажигалкой, прикуривая. С одного из пикапов пустили очередь из пулемета поверх головы полковника. Он глубоко затянулся и спокойно посмотрел в сторону приближающихся к нему машин. На бортах джипов, как обезьяны висели бойцы с разномастным оружием, одетые кто в спортивную форму, кто в джинсы, а кто просто в шорты и сланцы. Все они кричали что-то устрашающее и едва машины приблизились к полковнику, попрыгали на песок и побежали вперед, паля в воздух из автоматов. Полковник затянулся последний раз и выбросил окурок, подумав про себя, что будь с ним хотя бы двое из его бойцов и от толпы разбойников не осталось бы ничего кроме кровавых лохмотьев. Вырвавшийся вперед пучеглазый и длинный как жердь африканец с автоматом Калашникова, нацеленным в грудь полковника, заорал что есть силы:
- Кто такой? Ты почему здесь? Я тебя застрелю!
Полковник поднял руки вверх и, глядя в глаза агрессору, спокойно сказал:
- Меня зовут Абдель Хамид. Как ты видишь по моей форме, я кадровый офицер правительственных войск. В кармане у меня лежат все документы, подтверждающие это. Ты можешь взять их, но обращайся с ними очень бережно, потому что если с ними что-то случится, твой командир расстреляет тебя.
Пучеглазый потряс автоматом и закричал:
- Ты, вшивая собака, поганый пес из стаи Каддафи! Я возьму документы, а тебя пристрелю, чтобы забрать твои нашивки!
- Твоя воля, но знай, что если ты убьешь меня, то сам не доживешь до заката, а если доставишь целым и невредимым до своего командира, для которого у меня есть очень важные сведения, то он тебя не только пощадит, но и наградит.
Африканец еще больше вытаращил свои белые глаза, опустил ствол автомата и обвел взглядом обступивших его солдат, будто спрашивая совета, потом сплюнул и приказал одному из них:
- Эй, Омар, обыщи этого пса, забери оружие и документы и скрути как следует! Нужно доставить его Джебрилю.
Услышав это имя, полковник мысленно поблагодарил небеса, так как разведданные оказались верными, и ему предстояло встретиться именно с тем, с кем он рассчитывал. Не выдав эмоций, он позволил обыскать себя молодому, небритому солдату, после чего его руки скрутили за спиной, а самого затолкали в кузов пикапа, где он оказался зажатым между не сводящих с него глаз и оружия людей. Кто-то из них поставил ему на спину ногу, а когда машина остановилась в лагере, его грубо вытолкнули наружу, бросили на песок и с головой накрыли куском брезента. Солнце стояло в зените, полковник подумал, что еще немного, и он поджарится на этом песке, так и не дождавшись встречи. К счастью, всего через несколько минут, с Абделя сорвали покрывало и над ним склонился человек, черный силуэт которого заслонил собою солнце. Полковник узнал его по голосу:
- Я глазам своим не верю! Это же сам полковник Абдель Хамид!
Полковник сел на песок, разглядывая собеседника. Это был не высокий, полноватый человек, с белоснежными зубами, сияющими на фоне иссиня черных усов и мелкими, суетливыми глазами, облаченный в форму правительственных войск с отпоротыми шевронами. Он смотрел на Абделя, с любопытством еще несколько секунд, а потом, резко распрямился и стал нервно осматривать окрестности, будто ожидая, что сейчас из-за дюн раздастся залп танковых орудий и накроит лагерь осколочными снарядами. Юсуф отрывисто спросил одного из стоявших вокруг солдат:
- Он прибыл сюда один?
- Да, он приехал на джипе, но в округе нет больше ни одной живой души, мы проверили.
- На нем нет спутниковых пеленгаторов? Он никому не звонил перед тем, как вы его взяли?
- Нет, он абсолютно чист. Ни у него, ни в его машине нет телефонов или раций. Это абсолютно точно.
Юсуф посмотрел на полковника с подозрением, присел на корточки и заглянул ему в глаза:
- Зачем ты пришел сюда, полковник Хамид?
Абдель спокойно встретил его взгляд и ответил:
- Я решил уйти от Каддафи. Навсегда. У меня есть сведения.
Юсуф вглядывался в лицо полковника, чуть наклонив голову, будто хотел по выражению лица понять говорит он правду или лжет. По его выпуклому лбу струился пот, левый глаз чуть подергивался. Он еще приблизил свое лицо, дыхнув запахом крепкого табака, и сказал тихо:
- Аллах свидетель, если это правда, то ты совершил мудрый поступок, полковник Хамид, - потом помолчал и добавил, - и тебе повезло, что ты пришел именно в мой лагерь.
Юсуф распрямился, отряхивая брюки, приказал солдатам:
- Возьмите этого человека, накормите и дайте умыться, но не сводите с него глаз. Через час я лично допрошу его.
Указывая рукой на стоящий рядом транспорт, он добавил:
- Снарядите дополнительные патрули, усильте контроль периметра. Готовьтесь к смене дислокации, к вечеру мы покинем это место.
Во второй половине дня резко упало атмосферное давление, и задул хамсин – традиционный для этого времени года ветер, несущий с собой тонны пыли и раскаленный, сухой воздух. Люди в лагере засуетились, ускорив сборы. Полковника привели в невысокое глиняное строение, состоящее из одной комнаты. Свет, проникая через единственное узкое окно, падал на небольшой раскладной стол, за которым на походном стуле сидел Юсуф. На столе перед ним стояла полная окурков пепельница и чайный набор. Кроме сейфа и второго стула в комнате больше ничего не было. Юсуф указал полковнику на свободное место, махнул рукой сопровождающему, чтобы тот убирался и разлил кипяток в стеклянные чашки.
- Вот мы и встретились, полковник, - сказал он, засыпая в воду чай из жестяной коробки, - Если бы не мои глаза, я бы никогда не поверил, что это возможно.
Юсуф придвинул дымящуюся чашку полковнику, взял свою и откинулся на спинку стула.
- Перед началом разговора, я хочу предупредить тебя, Абдель. Пока что мы на разных сторонах баррикады. Не смотря на то, что мы давние друзья, сейчас мы враги. Это будет так, пока я не смогу убедиться в обратном. Ты уже видел достаточно, чтобы я не выпустил тебя отсюда живым. И я хочу, чтобы ты знал, если ты решишься бежать, мои солдаты проинструктированы стрелять на поражение, - Юсуф прихлебнул чая и глянул на полковника из подлобья, наблюдая за его реакцией.
Абдель Хамид подул на чашку и аккуратно поставил ее на место:
- Я бы не стал приходить сюда, если бы решил бежать. Ты знаешь, я не принимаю опрометчивых решений.
Юсуф помолчал и ответил:
- Это и настораживает меня, Абдель. Зачем ты пришел сюда? Ответь мне честно, как старому другу!
Полковник удивился с какой легкостью этот человек назвал его другом. Человек, который с группой таких же, как и он предателей в один из первых дней беспорядков ушел на сторону повстанцев, прихватив с собой немало из имущества и кассы войсковой части, а потом безжалостно стрелял в своих бывших солдат под диктовку новых работодателей. Абдель отпил из чашки самую малость и сказал:
- Я всегда был честен с тобой друг, не хочу изменять этому правилу и сейчас. Я решил уйти от Каддафи, перейти на сторону временного революционного правительства и завязать с войной.
Юсуф изумленно развел руками:
- Ты не мог этого сделать! Ты один из лучших командиров! Ты всегда был примером для подражания! Ты образец патриотизма! Я понимаю, когда из горящего дома бегут министры в поисках большего дохода, но ты же не из таких! Что толкнуло тебя на этот шаг, Абдель?
Полковник опустил голову и положил на колени сжатые кулаки. В комнате повисла тишина. Полковник выжидал, будто набираясь сил, даже в сумраке было заметно, что лицо его покраснело, но потом поднял глаза и ровным голосом начал говорить:
- Буду честен, это решение далось мне с огромным трудом. Я, боевой офицер, принимавший тысячи тяжелых решений, даже не подозревал, что самое трудное у меня впереди. Ты спрашиваешь, как я на это решился, поверь, у меня есть для этого весомые причины. Человек, которому я верой и правдой служил двадцать пять лет, предал меня, предал мою страну, предал революцию. Ты знаешь, что я всегда без сомнения стрелял во врага, на которого мне указывало государство, но стрелять в свой народ оказалось выше моих сил, Юсуф, - полковник помолчал, вновь опустив голову и повторил, - стрелять в свой народ оказалось выше моих сил…
Юсуф наклонился над столом и, положив руку на плечо полковнику, заглянул ему в глаза:
- Я понимаю тебя, друг. Я знаю как это тяжело.
Абдель не стал поднимать взгляда, чтобы не выдать себя. Он вспомнил, как однажды солдаты привели к нему снайпера, только что застрелившего с крыши мирного старика. Стрелок был из бригады Юсуфа и, так как при нем оказалось удостоверение сотрудника Корпуса Мира, его пришлось отпустить. Сегодня Абдель заметил его среди солдат лагеря.
Полковник накрыл руку Юсуфа своей ладонью и крепко сжал. В это мгновение раздался стук, в комнату вошел вооруженный человек в форме. Он положил пакет на стол и удалился, плотно прикрыв за собой входную дверь.
Юсуф распечатал конверт, извлек из него донесение и, повернувшись к свету, чуть прищурившись, стал внимательно изучать. Ознакомившись с информацией, он сложил листок и сунул себе в нагрудный карман, потом достал портсигар и протянул полковнику. Абдель принял сигарету и прикурил лежавшей на столе серебряной зажигалкой, Юсуф последовал его примеру.
- В твоем гарнизоне объявлена тревога, тебя ищут. Они думают, что мы тебя похитили.
Полковник распрямился на стуле и глубоко вдохнул. Юсуф спросил, выпуская изо рта струйку сигаретного дыма:
- Что будет с твоей семьей, Абдель? Ты подумал о них?
- Они поймут меня…
- Но у них начнутся неприятности, как только выяснится, что ты перешел на нашу сторону.
Полковник был готов к такому вопросу, поэтому резко ответил:
- Это не продлится долго!
Юсуф отвел в сторону руку с сигаретой и удивленно посмотрел на Абделя:
- Что ты имеешь в виду?
- Я уже говорил тебе, что у меня есть сведения. Важные сведения для командования коалиции. Я обменяю их на гарантию неприкосновенности меня и моей семьи.
Юсуф затушил сигарету, встал из-за стола и в задумчивости подошел к окну. Стоя спиной к полковнику, он сказал:
- Ветер усиливается. Скоро мы тронемся в путь. К ночи мы достигнем точки, где тебя заберет конвой и доставит в Бенгази. Там ты все расскажешь.
Полковник украдкой взглянул на часы.
- Что меня всегда поражало, так это твое чутье, твое чувство времени, - продолжал Юсуф Абу Ахмед, не поварачиваясь, - ты выбрал лучшее время для перехода на нашу сторону. Через два дня я выбью войска из Бреги и пойду на Триполи. Если мне удастся взять Брегу, а мне это удастся, наши западные союзники поддержат штурм Триполи наземной операцией.
Юсуф резко повернулся к полковнику:
- Каддафи осталось жить совсем немного. Все офицеры его армии, оставшиеся в живых, предстанут перед международным судом. Стоит признать, мой друг, что у тебя оставался последний шанс и ты использовал его.
Полковник внимательно посмотрел на Юсуфа и спросил:
- Руководить операцией по взятию Брега будешь ты?
Глаза Юсуфа загорелись:
- Да! Кроме меня никто не сможет взять город! Ты бы знал, с какими идиотами мне приходится иметь дело!, - Юсуф возбужденно заходил по комнате, - Нет ни одного командира, способного управлять этим диким стадом! Они не умеют сражаться! Это не бойцы, а сброд, умеющий только позировать перед журналистами! И их мне нужно вести в атаку! Да они разбегаются при первом звуке выстрела!
Юсуф дошел до угла комнаты, повернулся к сидящему на стуле полковнику и ткнул себя пальцем в грудь:
- Но я нашел выход и я в скором времени завершу эту войну! На Брегу я поведу не эту свору, а отлично обученных и вооруженных наемников. Ты вовремя ушел, Абдель! Ты бы видел их вооружение! Артиллерия не оставит от города ни одного камня! Это будет не битва, это будет побоище! – Юсуф вновь принялся ходить по комнате, - Как только мы займем Брегу, сразу двинемся на Триполи! А там будет уже совсем другая война.
Юсуф подошел к столу, оперся на него кулаками и посмотрел на полковника полными ярости глазами:
- Мы обрушим на Каддафи всю мощь альянса. Наши союзники поддержат нас полномасштабным наземным наступлением. Формально это будет называться миротворческой операцией. На деле мы сравняем город с землей и, пес Каддафи приползет к нам на коленях.
Юсуф опустился на стул, запрокинул голову на спинку и накрыл лицо рукой.
Полковник, который с большим трудом сдерживался от того, чтобы не кинуться и не сломать ему шею, тихо спросил:
- А что потом? Что ты будешь делать после того, как режим падет?
Юсуф убрал руку от лица и расплылся в довольной улыбке. Его мечтательный взгляд устремился в потолок:
- Я уеду отсюда навсегда. За успешную операцию мне полагается хороший чек. Я смогу поселиться в любой стране мира.
- Почему ты не хочешь остаться на родине?
Юсуф посмотрел на полковника с недоумением:
- На родине? О чем ты говоришь? Ближайшие пятнадцать лет здесь нечего будет делать. Сразу после падения режима, начнется длительная и кровопролитная война между племенами. Это входит в сценарий, написанный для нас Западом. Ливия погрузится во тьму. Когда кланы выпустят пар и истощат свои силы, Америка установит здесь марионеточное правительство, построит военные базы и заберет всю нефть. Это грустно, но это так, Абдель. И мы никак не сможем повлиять на них, слишком не равны наши силы!
- Ты стал большим человеком, Юсуф, - сказал полковник.
- Да. Война дала мне шанс проявить себя. Сейчас я являюсь ключевой фигурой в предстоящей операции. Они делают на меня большие ставки. Ты, наверняка, задаешься вопросом как я могу уничтожать город, в котором рос, как могу стрелять в своих бывших солдат. Это не просто Абдель, но я уже переборол себя. Пройдет время, и города построят снова, народ поймет, что новая жизнь стоила пережитых страданий. Свобода еще никому не давалась без жертв. И хоть, они, - Юсуф махнул рукой в сторону окна, - пришли сюда из корыстных побуждений, все-таки они дают нам взамен настоящую свободу. Вот увидишь, через несколько десятилетий Ливия превратится в современное, развитое государство и наши потомки вспомнят нас с благодарностью!
Резкий порыв ветра распахнул оконную створку и та с треском ударилась об стену. В комнату вошел солдат и сообщил:
- Все готово к выезду, уважаемый Юсуф.
- Мы выходим, выносите мебель. Полковник поедет в моей машине.
Юсуф подошел к поднявшемуся со стула полковнику и крепко пожал ему руку, а потом заключил в объятия:
- Это война уже всем надоела, Абдель. Я рад за тебя. Вместе мы очень скоро завершим это безобразие, - сказал так и снисходительно похлопал полковника по плечу, - пойдем Абдель Хамид, нужно уезжать, пока твои солдаты не пришли выручать полковника из плена!
Ветер усиливался. Люди бегали по лагерю, завершая сборы: складывали шатры, грузили на машины ящики с оружием и медикаментами, выносили мебель. Полковник замотал лицо синим шарфом и двое конвоиров провели его к пикапу Юсуфа. Из-за недостатка свободного места, его посадили в кузов, где он с трудом разместился между ящиками со снарядами и, обернутыми в брезент ракетницами. Конвоирующий его солдат сел напротив, положил на колени автомат и уставился на полковника. Абдель улыбнулся, узнав этого человека:
- Что, в Корпусе Мира произошло сокращения штатов?
Снайпер заерзал и вместо ответа передернул затвор автомата. К машине подошел Юсуф в сопровождении двух офицеров:
- Извини, полковник, что не нашел для тебя места в машине, но ты сам видишь в каких условиях нам приходится воевать. Надеюсь, ты не передумаешь и не решишь бежать в самое не подходящее время, - сказал он с улыбкой, потом кивнул в сторону сидящего напротив конвоира, - этот парень метко стреляет!
Спереди просигналила одна из машин, и Юсуф с офицерами поспешил скрыться в салоне автомобиля. Через мгновенье они тронулись. Транспорт выстроился в колонну и покинул лагерь, взяв направление на северо-запад. Абдель определил, что они едут почти в центре, прямо за ними шел джип с солдатами, а следом бензовоз и автобус, под завязку набитый бойцами. Вздумай полковник бежать, у него не было бы ни единого шанса остаться в живых.
Через час движения начал усиливаться ветер. Хамсин – один из самых суровых ветров этих мест. Он дует без перерыва почти два месяца и приносит с собой огромную массу пыли и песка. Полковник плотнее намотал на лицо шарф и прикрыл глаза ладонью. Еще через тридцать минут порывы стали настолько сильными, что на открытых участках машины сносило в сторону, а песок поднялся так высоко, что заслонил собой садящееся солнце. Колонна сбросила скорость до минимума, а проехав еще километр, полностью остановилась. Шторм погрузил равнину во тьму. Сидящие в открытых кузовах солдаты пригнулись как можно ниже, обхватив руками затылок. Дышать этим сухим, обжигающим воздухом было тяжело, каждый вдох давался с трудом. Полковник поднес часы вплотную к глазам, до рассчитанного им момента оставалось полторы минуты. Он воззвал к небесам, чтобы его чувство времени оказалось верным и на этот раз. Ветер нанес песок вокруг стоявших машин, так что двигаться дальше было невозможно. Полковник приподнял край платка и посмотрел на сидевшего перед ним конвоира. Не смотря на то, что находились они на расстоянии вытянутой руки друг от друга, сквозь пыльное облако можно было различить лишь силуэт сидящего напротив человека. Стрелок, как и все замотал голову платком и опустился на дно кузова, забившись между ящиками со снарядами. Полковник как мог вдохнул горячий воздух, и оттолкнувшись от борта бросился на конвоира. Схватив его руками за затылок, Абдель рванул голову стрелка на себя, одновременно с этим выбросив навстречу колено. Тот успел лишь вскинуть руку вверх, но было поздно, удар вдавил нос в череп, расколол челюсть и стрелок обмякнув, сполз на дно кузова. Следом за ним рухнул полковник, судорожно хватая ртом сухой воздух. Отдышавшись, Абдель выглянул наружу: вокруг машины стоял такой столб пыли и песка, что не было видно дальше вытянутой руки, не говоря уже о стоявшей в десяти метрах машины сопровождения. Сидевшие в пикапе офицеры и Юсуф тоже ничего не разобрали сквозь вой бури. До расчетного времени оставалось совсем немного. Полковник сорвал брезент, укрывающий оружие и выдернул первый попавшийся ствол. По иронии судьбы это оказался ПЗРК «Игла» украденный некоторое время назад со склада части полковника. Абдель вытащил из ящика выстрел и зарядил орудие, ловкими, отточенными движениями, приведя его в боеготовность. Уже ничего не опасаясь, он в полный рост встал под свирепыми порывами бури, закинул ракетницу на плечо и направил ствол в небо. В это мгновение, будто отчаявшись, ветер в последний раз ударил по колоне и разом стих. Грязная взвесь медленно оседала, обозначились силуэты стоявших рядом машин. Полковник положил палец на спусковой крючок, вглядываясь воспаленными глазами в проясняющееся небо. Чувство времени не подвело его. В высоте, правее колоны показались силуэты трех штурмовиков. Не изменяя правилам, точно по расписанию и по привычному курсу, они летели бомбить город Брега. Подбить самолет под таким углом было невозможно, но для полковника этого и не требовалось. Он направил ствол в сторону ведущего штурмовика и нажал на курок. Грохот выстрела разбил установившуюся после бури тишину, из тыльной стороны ракетницы ударила белая струя газа, а снаряд молнией ушел в коричневое небо. Полковник успел заметить как шарахнулись в стороны самолеты, будто стая напуганных голубей и как, совершая противозенитный маневр, легли на крыло, резко изменив курс. Абдель бросил ракетницу и устало опустился на борт. Хлопнули дверцы машины, и из нее выскочил Юсуф и офицеры. Полковник посмотрел на растерявшегося предводителя повстанцев и не смог сдержать улыбки. Один из офицеров рванул из кобуры пистолет, Юсуф посмотрел на стоящую возле полковника «Иглу», потом на небо в котором, завершая крутой вираж, строились в боевой порядок F-15, и мгновенно покраснев, заорал офицерам, срывающимся голосом:
- В машину! Заводи! Быстро!!!
Первая ракета накрыла замыкающую, буксующую в песке машину, вторая подожгла бензовоз, а следующий залп «Томагавков» угодил в самый центр колонны. Детонация перевозимых боеприпасов и бензина создала взрыв такой силы, что он за несколько секунд уничтожил всю технику и живую силу колонны. В огне погиб Юсуф Джалиль, его офицеры, так и не пришедший в себя снайпер, худой и длинный как жердь африканец, арестовавший полковника и все разномастные солдаты штаба. Погиб и Абдель Ахмед, но в отличие от остальных, он был единственным, кто встретил смерть с чувством глубокого удовлетворения и выполненного долга.
На следующий день командование НАТО признала ошибочным авиационный удар по колонне повстанцев и принесла свои извинения. Было объявлено, что обстрелу подверглась малочисленная, небоеспособная группа воинов-бедуинов, однако план наступления на город Брега и начало наземной операции было отложено на неопределенный срок.
Ливия, очередная гражданская
25.06.2011 - 21:23
3511 
