ХОРОШИЕ стихи, как верные друзья..., запало в Душу Опции

[Sacred]

Думаю, у каждого из нас есть какие-то любимые строчки, начиная от "Любите, девки, химию...." и заканчивая "ананасы в шампанском..." и т.д. Давайте выкладывать сюда наши любимые (а может, и наоборот) стихи. Свои сочинения тоже приветствуются!

[Heartbeat]

Говоришь стареем????Нет , мудреем,
И морщинки есть, да это же пустяк,
Главное , чтоб в душу не забрался,
Холод, пустота или сквозняк.

То , что располнели , это в радость ,
Значит добрые сердца у нас,
Стали забывать немного, исправимо,
Станем мы стихи учить сейчас.

Что ещё тебя волнует,годы??
Годы , это времени поток,
И его остановить не в силах,
Всё , что прожито, есть наш урок.

Наш урок, где были двойки и пятерки,
Где ошибки, где подъём , где спад,
Но я думаю, что ты ведь не жалеешь??
Каждому годочку был ты рад.

Не живи ты в прошлом,
Нет , не надо ,
В будущее тоже ты не лезь,
А живи ты в настоящем сразу,
Радуйся , что ты на свете есть!!!

Сообщение отредактировал Heartbeat - 13.09.2017 - 20:49

[льдинка]

В цвет багряный окрасились ясени,
Время икс наступило для осени.
Лето вдаль уплывает карасиком,
Мы купальники в шкафчик забросили.

Скоро дождик заплачет штрих-кодами,
Станет холодно, сыро и слякотно.
Мы всё реже довольны погодою,
Пессимизмом по уши заляпаны.

Где та радость от цвета нарядного
листопадной румяности дерева?
Мы улыбки под зонтики спрятали,
Только смайлики, клавиши, серверы…
© Эд Дикий

[Шепот Ветра]

Осип Мандельштам
-----------------------------------
Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся.

Как журавлиный клин в чужие рубежи, —
На головах царей божественная пена, —
Куда плывете вы? Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?

И море, и Гомер — все движется любовью.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,
И море черное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.

1915

[Шепот Ветра]

Женщина яблоко ела.
Летело над крышами время.
Весна на ногах своих длинных
бежала, смеясь, как девчонка.

Женщина яблоко ела.
У ног ее море рождалось.
Солнце ее золотило,
заставляя светиться тело.

От волос ее воздух струился.
А земля была — зелень и розы.
Синевы победное знамя
против смерти весна поднимала.

Женщина яблоко ела.
Весна величавым жестом
раскрывала ладонь: кружились
в лазури цветы и рыбы.

Ревел, подбираясь ближе
в венке из лимонных листьев,
ветер быком незримым.
Мирт пылал, как белое пламя.

И южное море сияло,
словно лицо любимой.
Женщина яблоко ела.
Мерцали звезды Гомера.

Летело над крышами время.
Резвились в воде дельфины.
Женщина яблоко ела.
Так было, так есть и так будет.

И сердцу мнилось, что это —
оно в зубах ее белых.
Земным мое сердце было,
и в землю оно возвратится.

Эдуардо Карранса.

[Шепот Ветра]

Я вас люблю, красавицы столетий,
за ваш небрежный выпорх из дверей,
за право жить, вдыхая жизнь соцветий
и на плечи накинув смерть зверей.

Еще за то, что, стиснув створки сердца,
клад бытия не отдавал моллюск,
отдать и вынуть — вот простое средство
быть в жемчуге при свете бальных люстр.

Как будто мало ямба и хорея
ушло на ваши души и тела,
на каторге чужой любви старея,
о, сколько я стихов перевела!

Капризы ваши, шеи, губы, щеки,
смесь чудную коварства и проказ —
я все воспела, мы теперь в расчете,
последний раз благословляю вас!

Кто знал меня, тот знает, кто нимало
не знал — поверит, что я жизнь мою,
всю напролет, навытяжку стояла
пред женщиной, да и теперь стою.

Не время ли присесть, заплакать, с места
не двинуться? Невмочь мне, говорю,
быть тем, что есть, и вожаком семейства,
вобравшего зверье и детвору.

Довольно мне чудовищем бесполым
быть, другом, братом, сводником, сестрой,
то враждовать, то нежничать с глаголом,
пред тем, как стать травою и сосной.

Машинки, взятой в ателье проката,
подстрочников и прочего труда
я не хочу! Я делаюсь богата,
неграмотна, пригожа и горда.

Я выбираю, поступясь талантом,
стать оборотнем с розовым зонтом,
с кисейным бантом и под ручку с франтом.
А что есть ямб — знать не хочу о том!

Лукавь, мой франт, опутывай, не мешкай!
Я скрою от незрячести твоей,
какой повадкой и какой усмешкой
владею я — я друг моих друзей.

Красавицы, ах, это все неправда!
Я знаю вас — вы верите словам.
Неужто я покину вас на франта?
Он и в подруги не годится вам.

Люблю, когда, ступая, как летая,
проноситесь, смеясь и лепеча.
Суть женственности вечно золотая
всех, кто поэт, священная свеча.

Обзавестись бы вашими правами,
чтоб стать, как вы, и в этом преуспеть!
Но кто, как я, сумеет встать пред вами?
Но кто, как я, посмеет вас воспеть?

1973
Белла Ахмадулина.

[льдинка]

ОДА ГРАНЁНОМУ СТАКАНУ

.
Ты, как Золушка, прост и невзрачен на вид —
Не чета хрусталю, что брильянтом блестит.

Не тебя за роскошным столом, полным яств,
Дамы тонкими пальцами держат, смеясь.

Не тобою, заслышав божественный звон,
Восхищается чопорный, строгий бомонд.

Но в тебя — не в шикарный богемский хрусталь —
Воду льют, чтоб запить анальгин и фестал.

Но в тебя газировкой чихал автомат
В жаркий полдень в Москве полстолетья назад.

Был спасеньем тот «монстр», хоть гремуч и облезл.
Три копейки — с сиропом, копеечка — без.

Но с тобою и с кружкой в большом рюкзаке,
На байдарках сплавляясь по горной реке,

Позабыв про покой, сквозь москитную мгу
«За туманом» романтики едут в тайгу.

Пусть в заплёванной, грязной пивнушке, мон шер,
Тебя лапают руки дурных алкашей,

В подворотнях, подвалах под крики и мат
Ты по кругу гуляешь раз двадцать подряд.

Но в тебя льют чаёк, подстаканник надев,
В пассажирских и скорых — в Орле и в Чите.

Но тому, кого в жизни последний ждёт вздох,
Подадут в тебе свежей водицы глоток.

И в день тризны среди поминальных свечей,
Хоть другой ты посуды не лучше ничем,

Но доверят тебе в память тех, кто усоп,
Сто грамм водки и чёрного хлеба кусок.

Ты — мерило широкой российской души!..

Ну… погнали, родимые!..
Стоя…
За жизнь!


© Ирина Zалетаева

[svitch]

Слушай, поганое сердце,
Сердце собачье мое.
Я на тебя, как на вора,
Спрятал в руках лезвие.

Рано ли, поздно всажу я
В ребра холодную сталь.
Нет, не могу я стремиться
В вечную сгнившую даль.

Пусть поглупее болтают,
Что их загрызла мета;
Если и есть что на свете -
Это одна пустота.
3 июля 1916
Сергей Есенин

[Heartbeat]

Любовь и трусость
Эдуард Асадов


Почему так нередко любовь непрочна?
Несхожесть характеров? Чья-то узость?
Причин всех нельзя перечислить точно,
Но главное все же, пожалуй, трусость.

Да, да, не раздор, не отсутствие страсти,
А именно трусость - первопричина.
Она-то и есть та самая мина,
Что чаще всего подрывает счастье.

Неправда, что будто мы сами порою
Не ведаем качеств своей души.
Зачем нам лукавить перед собою,
В основе мы знаем и то и другое,
Когда мы плохи и когда хороши.

Пока человек потрясений не знает,
Не важно - хороший или плохой,
Он в жизни обычно себе разрешает
Быть тем, кто и есть он. Самим собой.

Но час наступил - человек влюбляется
Нет, нет, на отказ не пойдет он никак.
Он счастлив. Он страстно хочет понравиться.
Вот тут-то, заметьте, и появляется
Трусость - двуличный и тихий враг.

Волнуясь, боясь за исход любви
И словно стараясь принарядиться,
Он спрятать свои недостатки стремится,
Она - стушевать недостатки свои.

Чтоб, нравясь быть самыми лучшими, первыми,
Чтоб как-то "подкрасить" характер свой,
Скупые на время становятся щедрыми,
Неверные - сразу ужасно верными.
А лгуньи за правду стоят горой.

Стремясь, чтобы ярче зажглась звезда,
Влюбленные словно на цыпочки встали
И вроде красивей и лучше стали.
"Ты любишь?" - "Конечно!"
"А ты меня?" - "Да!"

И все. Теперь они муж и жена.
А дальше все так, как случиться и должно;
Ну сколько на цыпочках выдержать можно?

[Imagination]

Я не то что схожу с ума, но устал за лето.
За рубашкой в комод полезешь, и день потерян.
Поскорей бы, что ли, пришла зима и занесла всё это -
города, человеков, но для начала зелень.
Стану спать не раздевшись или читать с любого
места чужую книгу, покамест остатки года,
переходят в положенном месте асфальт.
Свобода -
это когда забываешь отчество у тирана,
а слюна во рту слаще халвы Шираза,
и, хотя твой мозг перекручен, как рог барана,
ничего не каплет из голубого глаза.

Иосиф Бродский)

[Любопытная]

Валерий Брюсов

Эта светлая ночь, эта тихая ночь,
Эти улицы, узкие, длинные!
Я спешу, я бегу, убегаю я прочь,
Прохожу тротуары пустынные.
Я не в силах восторга мечты превозмочь,
Повторяю напевы старинные,
И спешу, и бегу, — а прозрачная ночь
Стелет тени, манящие, длинные.

Мы с тобой разошлись навсегда, навсегда!
Что за мысль, несказанная, странная!
Без тебя и наступят и минут года,
Вереница неясно туманная.
Не сойдёмся мы вновь никогда, никогда,
О любимая, вечно желанная!
Мы расстались с тобой навсегда, навсегда...
Навсегда? Что за мысль несказанная!

Сколько сладости есть в тайной муке мечты.
Этой мукой я сердце баюкаю,
В этой муке нашёл я родник красоты,
Упиваюсь изысканной мукою.
"Никогда мы не будем вдвоём, — я и ты..."
И на грани пред вечной разлукою
Я восторгов ищу в тайной муке мечты,
Я восторгами сердце баюкаю.