Истории замечательных людей, поразительные люди с которых хочется брать пример Опции

[Sunshine]

«Каждый раз, когда я смотрю на Галю, я снова женюсь на ней»

Они стали мужем и женой через четыре дня после знакомства и душа в душу прожили долгую и счастливую жизнь.
Любовь гениального виолончелиста, интеллигентнейшего человека, трепетного возлюбленного, заботливого мужа и отца Мстислава Ростроповича и звезды мировой оперной сцены, первой красавицы Галины Вишневской была такой светлой и прекрасной, что ее, наверное, хватило бы не на одну, а на десять жизней.

Впервые они увидели друг друга в ресторане «Метрополь». Восходящая звезда Большого театра и молодой виолончелист были в числе гостей на приеме иностранной делегации. Мстислав Леопольдович вспоминал: «Поднимаю я глаза, а ко мне с лестницы снисходит богиня… Я даже дар речи потерял. И в ту же минуту решил, что эта женщина будет моей».

Когда Вишневская собралась уходить, Ростропович настойчиво предложил проводить ее. «Между прочим, я замужем!» — предупредила его Вишневская. «Между прочим, это мы еще посмотрим!» — ответил он ей. Потом был фестиваль «Пражская весна», где и произошло все самое главное. Там Вишневская, наконец, его разглядела: «Худущий, в очках, очень характерное интеллигентное лицо, молодой, но уже лысеет, элегантный, — вспоминала она. — Как потом выяснилось, узнав, что я лечу в Прагу, он взял с собой все свои пиджаки и галстуки и менял их утром и вечером, надеясь произвести впечатление».

В те пражские дни Ростропович называл свою избранницу Галей, тогда как все остальные обращались к ней исключительно «Галина Павловна». Он хватал ее за руку и тащил на улицу, заставлял перелазить через забор, а когда Галина отказалась спрыгивать с этого забора, потому что внизу была грязная лужа, без колебаний снял пальто и кинул его в эту лужу, чтобы она не намочила ноги. В другой раз во время совместной прогулки Ростропович заметил торговку цветами, подошел и купил целую корзину ландышей. На последние суточные. Первый поцелуй их тоже был весьма неординарным.

«Зашел ко мне в комнату, сел за рояль... — вспоминала Галина Вишневская. — „Как жаль, у меня концерт за городом, и я не услышу вас сегодня в „Онегине“ — наверное, вы чудная Татьяна“... И вдруг! Выскочил из-за рояля и опустился на колени! Я растерялась. Может, превратить все в шутку? Но он продолжает:

„Простите, я еще в Москве при нашей первой встрече заметил, что у вас очень красивые ноги, и мне хотелось их поцеловать“. После чего наклонился и поцеловал меня в щиколотку! А потом откланялся и ушел к себе.

Или как-то бежим по улице мимо магазина, в котором продают соленые огурцы. Я вслух пожалела, что магазин закрыт, ведь так хочется соленых огурцов... Пришла к себе в комнату, открываю шкаф — взять ночные вещи — и... в страхе отскакиваю прочь: в шкафу, как белое привидение, стоит огромная хрустальная ваза, а в ней ландыши и соленые огурцы! Ну когда же он успел?»
Ко всему этому приложил пояснительную записочку: дескать, не знаю, как вы отнесетесь к такому букету, и поэтому я — чтобы гарантировать успех сего сюрприза — решил добавить к нему соленый огурец, вы их так любите…

Роман развивался стремительно. Через четыре дня они вернулись в Москву и Ростропович поставил вопрос ребром: «Или ты сейчас же придешь жить ко мне — или ты меня не любишь, и все между нами кончено». А у Вишневской — десятилетний надежный брак, верный и заботливый муж Марк Ильич Рубин, директор Ленинградского театра оперетты. Они через многое прошли вместе – он не спал день и ночь, пытаясь достать лекарство, которое помогло спасти ее от туберкулеза, их единственный сын умер вскоре после рождения…

Ситуация складывалась непростая, и тогда она просто убежала. Отправила мужа за клубникой, а сама покидала в чемоданчик халат, тапочки, что попало и — бегом. «А куда бежать? Я даже адреса не знаю, — вспоминала Галина Павловна. — Звоню Славе из коридора: «Слава! Я иду к тебе!» Он кричит: «Я тебя жду!» А я ему ору: «Не знаю, куда ехать!» Он диктует: улица Немировича-Данченко, дом такой-то. Я по лестнице вниз бегу, как сумасшедшая, ноги подкашиваются, не знаю, как я себе голову не разбила. Села и кричу: «Улица Немировича-Данченко!» А таксист уставился на меня и говорит: «Да вы пешком дойдете — это рядом, вон там, за углом». А я кричу: «Я не знаю, вы меня везите, пожалуйста, я вам заплачу!»

«Я ждала любви, ради которой стоило бы умирать, как мои оперные героини, — вспоминала Вишневская. — Мы неслись навстречу друг другу, и уже никакие силы не могли нас удержать».

И вот машина подъехала к дому Ростроповича. Вишневскую встретила его сестра Вероника. Сам он пошел в магазин. Поднялись в квартиру, открывают дверь, а там — мама, Софья Николаевна, стоит в ночной рубашке, с вечным «Беломором» в углу рта, седая коса до колена, одна рука ее уже в халате, другая никак в рукав попасть не может от волнения... Сын три минуты назад объявил: «Сейчас приедет моя жена!»

«Села она так неловко на стул, — рассказывала Галина Павловна, — а я села на свой чемодан. И все вдруг расплакались, заревели. В голос заголосили!!! Тут открывается дверь — входит Ростропович. Из авоськи у него торчат какие-то рыбьи хвосты и бутылки шампанского. Орет: “Ну, вот и познакомились!”» Так Вишневская стала женой Ростроповича...

В то время как другие артистки боялись заводить детей, чтобы не испортить карьеру, Вишневская родила двух дочерей. Пока была беременна, Ростропович много работал, не позволяя перетруждаться своей Жабке, как он ее называл. «Тебе надо сейчас смотреть только на красоту! — говорил он ей. — Так что не отходи от зеркала». Когда подошло время родов, он как раз был на гастролях и по телефону, крича, умолял не рожать без него. «Даже дышать без тебя не буду», — обещала Вишневская.

И я дождалась! Вечером 17 марта он вернулся домой, окрыленный успехом гастролей, счастливый и гордый тем, что домашнее бабье царство выполнило все его приказы: жена, еле шевелясь, сидит в кресле в ожидании своего повелителя. И вот как у фокусника из волшебного ящика появляются всевозможные чудеса, так и из Славиного чемодана полетели на меня фантастические шелка, шали, духи и еще какие-то невероятно красивые вещи, которые я не успевала и рассмотреть, и, наконец, вывалилась оттуда роскошная шуба и упала мне на колени. Я только ахала и от изумления не могла произнести ни слова, а сияющий Слава ходил вокруг и объяснял:

— Вот это пойдет к твоим глазам... Из этого ты закажи концертное платье. А вот эту материю только я увидел, мне стало ясно, что это специально для тебя. Вот видишь, как хорошо, что дождалась меня, — я всегда бываю прав. Теперь у тебя будет хорошее настроение и тебе легче будет рожать. Как только станет очень больно, ты вспомни про какое-нибудь красивое платье, и все пройдет.

Его просто распирало от гордости и удовольствия, что он такой замечательный, такой богатый муж, что смог преподнести мне такие красивые вещи, каких нет ни у одной артистки театра. А я-то знала, что мой “богатый” муж и, как уже тогда писали английские газеты, “гениальный Ростропович”, чтобы иметь возможность купить для меня все эти подарки, наверняка за две недели гастролей ни разу не пообедал, потому что получал за концерт 80 фунтов, а остальные деньги... сдавал в советское посольство».

18 марта 1956 года родилась их первая дочь. Галина Павловна вспоминает: «Я хотела назвать ее Екатериной, но получила от Славы жалобную записку. “Умоляю тебя не делать этого. Мы не можем назвать ее Екатериной по серьезным техническим причинам — ведь я буквы “р” не выговариваю, и она еще будет меня дразнить. Давай назовем ее Ольгой». А через два года на свет появилась и вторая девочка, которую назвали Еленой.

Впереди у них было счастливое, но очень тяжелое время: дружба с опальным Солженицыным, лишение гражданства СССР, скитания, успех и востребованность на мировой музыкальной сцене, прилет Мстислава Леопольдовича в Москву во время августовского путча 1991 года, возвращение в уже новую Россию.

В середине 90-х, журнал «Ридерз Дайджест» брал у Ростроповича интервью. Корреспондент спросил: «Скажите, а это правда, что вы женились на женщине через четыре дня после знакомства?» Музыкант сказал: «Правда!» Тогда он спросил: «А что вы думаете по этому поводу теперь?» Ростропович ответил: «Думаю, что потерял четыре дня!»
И вот за этот «лучший ответ» журналу «Ридерз Дайджест» виолончелист получил чек на 40 долларов.
Он сохранил этот чек как «большую премию». Поместил его в специальную рамку и в день золотой свадьбы, в мае 2005 года , предъявил сей артефакт гостям, собравшимся на юбилей в гостинице «Метрополь».

Поздравить юбиляров в гостиницу «Метрополь» пришли около трехсот гостей, среди которых были королевы и президенты. Прием был организован на высшем уровне, а рядом с каждой тарелкой стояли хрустальные вазочки чешского производства, с букетиком ландышей и одним-единственным соленым огурцом.

P.S. Любите друг друга..

[Sunshine]

«Каждый раз, когда я смотрю на Галю, я снова женюсь на ней»

Они стали мужем и женой через четыре дня после знакомства и душа в душу прожили долгую и счастливую жизнь.
Любовь гениального виолончелиста, интеллигентнейшего человека, трепетного возлюбленного, заботливого мужа и отца Мстислава Ростроповича и звезды мировой оперной сцены, первой красавицы Галины Вишневской была такой светлой и прекрасной, что ее, наверное, хватило бы не на одну, а на десять жизней.

Впервые они увидели друг друга в ресторане «Метрополь». Восходящая звезда Большого театра и молодой виолончелист были в числе гостей на приеме иностранной делегации. Мстислав Леопольдович вспоминал: «Поднимаю я глаза, а ко мне с лестницы снисходит богиня… Я даже дар речи потерял. И в ту же минуту решил, что эта женщина будет моей».

Когда Вишневская собралась уходить, Ростропович настойчиво предложил проводить ее. «Между прочим, я замужем!» — предупредила его Вишневская. «Между прочим, это мы еще посмотрим!» — ответил он ей. Потом был фестиваль «Пражская весна», где и произошло все самое главное. Там Вишневская, наконец, его разглядела: «Худущий, в очках, очень характерное интеллигентное лицо, молодой, но уже лысеет, элегантный, — вспоминала она. — Как потом выяснилось, узнав, что я лечу в Прагу, он взял с собой все свои пиджаки и галстуки и менял их утром и вечером, надеясь произвести впечатление».

В те пражские дни Ростропович называл свою избранницу Галей, тогда как все остальные обращались к ней исключительно «Галина Павловна». Он хватал ее за руку и тащил на улицу, заставлял перелазить через забор, а когда Галина отказалась спрыгивать с этого забора, потому что внизу была грязная лужа, без колебаний снял пальто и кинул его в эту лужу, чтобы она не намочила ноги. В другой раз во время совместной прогулки Ростропович заметил торговку цветами, подошел и купил целую корзину ландышей. На последние суточные. Первый поцелуй их тоже был весьма неординарным.

«Зашел ко мне в комнату, сел за рояль... — вспоминала Галина Вишневская. — „Как жаль, у меня концерт за городом, и я не услышу вас сегодня в „Онегине“ — наверное, вы чудная Татьяна“... И вдруг! Выскочил из-за рояля и опустился на колени! Я растерялась. Может, превратить все в шутку? Но он продолжает:

„Простите, я еще в Москве при нашей первой встрече заметил, что у вас очень красивые ноги, и мне хотелось их поцеловать“. После чего наклонился и поцеловал меня в щиколотку! А потом откланялся и ушел к себе.

Или как-то бежим по улице мимо магазина, в котором продают соленые огурцы. Я вслух пожалела, что магазин закрыт, ведь так хочется соленых огурцов... Пришла к себе в комнату, открываю шкаф — взять ночные вещи — и... в страхе отскакиваю прочь: в шкафу, как белое привидение, стоит огромная хрустальная ваза, а в ней ландыши и соленые огурцы! Ну когда же он успел?»
Ко всему этому приложил пояснительную записочку: дескать, не знаю, как вы отнесетесь к такому букету, и поэтому я — чтобы гарантировать успех сего сюрприза — решил добавить к нему соленый огурец, вы их так любите…

Роман развивался стремительно. Через четыре дня они вернулись в Москву и Ростропович поставил вопрос ребром: «Или ты сейчас же придешь жить ко мне — или ты меня не любишь, и все между нами кончено». А у Вишневской — десятилетний надежный брак, верный и заботливый муж Марк Ильич Рубин, директор Ленинградского театра оперетты. Они через многое прошли вместе – он не спал день и ночь, пытаясь достать лекарство, которое помогло спасти ее от туберкулеза, их единственный сын умер вскоре после рождения…

Ситуация складывалась непростая, и тогда она просто убежала. Отправила мужа за клубникой, а сама покидала в чемоданчик халат, тапочки, что попало и — бегом. «А куда бежать? Я даже адреса не знаю, — вспоминала Галина Павловна. — Звоню Славе из коридора: «Слава! Я иду к тебе!» Он кричит: «Я тебя жду!» А я ему ору: «Не знаю, куда ехать!» Он диктует: улица Немировича-Данченко, дом такой-то. Я по лестнице вниз бегу, как сумасшедшая, ноги подкашиваются, не знаю, как я себе голову не разбила. Села и кричу: «Улица Немировича-Данченко!» А таксист уставился на меня и говорит: «Да вы пешком дойдете — это рядом, вон там, за углом». А я кричу: «Я не знаю, вы меня везите, пожалуйста, я вам заплачу!»

«Я ждала любви, ради которой стоило бы умирать, как мои оперные героини, — вспоминала Вишневская. — Мы неслись навстречу друг другу, и уже никакие силы не могли нас удержать».

И вот машина подъехала к дому Ростроповича. Вишневскую встретила его сестра Вероника. Сам он пошел в магазин. Поднялись в квартиру, открывают дверь, а там — мама, Софья Николаевна, стоит в ночной рубашке, с вечным «Беломором» в углу рта, седая коса до колена, одна рука ее уже в халате, другая никак в рукав попасть не может от волнения... Сын три минуты назад объявил: «Сейчас приедет моя жена!»

«Села она так неловко на стул, — рассказывала Галина Павловна, — а я села на свой чемодан. И все вдруг расплакались, заревели. В голос заголосили!!! Тут открывается дверь — входит Ростропович. Из авоськи у него торчат какие-то рыбьи хвосты и бутылки шампанского. Орет: “Ну, вот и познакомились!”» Так Вишневская стала женой Ростроповича...

В то время как другие артистки боялись заводить детей, чтобы не испортить карьеру, Вишневская родила двух дочерей. Пока была беременна, Ростропович много работал, не позволяя перетруждаться своей Жабке, как он ее называл. «Тебе надо сейчас смотреть только на красоту! — говорил он ей. — Так что не отходи от зеркала». Когда подошло время родов, он как раз был на гастролях и по телефону, крича, умолял не рожать без него. «Даже дышать без тебя не буду», — обещала Вишневская.

И я дождалась! Вечером 17 марта он вернулся домой, окрыленный успехом гастролей, счастливый и гордый тем, что домашнее бабье царство выполнило все его приказы: жена, еле шевелясь, сидит в кресле в ожидании своего повелителя. И вот как у фокусника из волшебного ящика появляются всевозможные чудеса, так и из Славиного чемодана полетели на меня фантастические шелка, шали, духи и еще какие-то невероятно красивые вещи, которые я не успевала и рассмотреть, и, наконец, вывалилась оттуда роскошная шуба и упала мне на колени. Я только ахала и от изумления не могла произнести ни слова, а сияющий Слава ходил вокруг и объяснял:

— Вот это пойдет к твоим глазам... Из этого ты закажи концертное платье. А вот эту материю только я увидел, мне стало ясно, что это специально для тебя. Вот видишь, как хорошо, что дождалась меня, — я всегда бываю прав. Теперь у тебя будет хорошее настроение и тебе легче будет рожать. Как только станет очень больно, ты вспомни про какое-нибудь красивое платье, и все пройдет.

Его просто распирало от гордости и удовольствия, что он такой замечательный, такой богатый муж, что смог преподнести мне такие красивые вещи, каких нет ни у одной артистки театра. А я-то знала, что мой “богатый” муж и, как уже тогда писали английские газеты, “гениальный Ростропович”, чтобы иметь возможность купить для меня все эти подарки, наверняка за две недели гастролей ни разу не пообедал, потому что получал за концерт 80 фунтов, а остальные деньги... сдавал в советское посольство».

18 марта 1956 года родилась их первая дочь. Галина Павловна вспоминает: «Я хотела назвать ее Екатериной, но получила от Славы жалобную записку. “Умоляю тебя не делать этого. Мы не можем назвать ее Екатериной по серьезным техническим причинам — ведь я буквы “р” не выговариваю, и она еще будет меня дразнить. Давай назовем ее Ольгой». А через два года на свет появилась и вторая девочка, которую назвали Еленой.

Впереди у них было счастливое, но очень тяжелое время: дружба с опальным Солженицыным, лишение гражданства СССР, скитания, успех и востребованность на мировой музыкальной сцене, прилет Мстислава Леопольдовича в Москву во время августовского путча 1991 года, возвращение в уже новую Россию.

В середине 90-х, журнал «Ридерз Дайджест» брал у Ростроповича интервью. Корреспондент спросил: «Скажите, а это правда, что вы женились на женщине через четыре дня после знакомства?» Музыкант сказал: «Правда!» Тогда он спросил: «А что вы думаете по этому поводу теперь?» Ростропович ответил: «Думаю, что потерял четыре дня!»
И вот за этот «лучший ответ» журналу «Ридерз Дайджест» виолончелист получил чек на 40 долларов.
Он сохранил этот чек как «большую премию». Поместил его в специальную рамку и в день золотой свадьбы, в мае 2005 года , предъявил сей артефакт гостям, собравшимся на юбилей в гостинице «Метрополь».

Поздравить юбиляров в гостиницу «Метрополь» пришли около трехсот гостей, среди которых были королевы и президенты. Прием был организован на высшем уровне, а рядом с каждой тарелкой стояли хрустальные вазочки чешского производства, с букетиком ландышей и одним-единственным соленым огурцом.

P.S. Любите друг друга..

[Sunshine]

Всемирно известная голливудская актриса Джулия Робертс опубликовала сенсационное послание.
В нём она не просит, умоляет всех женщин занять активную позицию, и перестать уделять внимание только внешней красоте, в ущерб себе и своему естеству.

Вот, что она говорит:

"Совершенство – это болезнь, которой страдают многие нации. Мы наносим тонну макияжа на наши лица. Мы регулярно вкалываем что-нибудь себе в лицо и морим себя голодом, ради идеальных форм.
Мы всё время хотим исправить то, что в этом не нуждается. А то, о чём мы должны заботиться в первую очередь, остается без нашего внимания.

Знаете, что это?
Речь идет о нашей душе.
Именно она нуждается в более тщательном уходе и заботе. И пришло время ею заняться.
Я бы хотела понять простую вещь: как вы можете все время ждать, что кто-то вас полюбит, если вы сами себя полюбить не можете?
Перекраивая свою внешность, разве можно сказать, что вы довольны собой? Ответ простой: нет.

Вы должны понимать, что не имеет значения, как вы выглядите снаружи, если внутри у вас пустота.

Сегодня я заявляю: я больше не буду делать макияж, я не хочу носить чужое лицо. Настало время сбросить маски.
Я в курсе, что у меня есть морщины, но я хочу их видеть. Ведь это в первую очередь настоящая я.
И я хочу, чтобы вы принимали меня такой, какая я есть.

Сегодня все сошли с ума и помешались на внешности.
Вы не представляете какой доход зарабатывают косметологические и косметические компании после того, как им удалось вбить вам в голову, что вам срочно нужно вкладывать финансы, чтобы оттянуть то, что по истине неизбежно.

Вы действительно считаете, что должны прибегать к нездоровым, болезненным процедурам, которые якобы делают вас лучше, моложе.

Принципы красоты 21-го века четко можно определить как ненормальные.
Это красота на стероидах, которая, как вирус, распространяется по всему миру.
Это же ужас!

Когда же вы поймете, что эти искусственно созданные правила правят миром и держат нас в плену иллюзий по поводу своих внешних данных?

Мы не можем просто наслаждаться своим естеством, мы обязаны следовать тем канонам красоты, которые нам навязало современное общество.

Но знаете что? Я от этого устала.
И я выбираю сказать себе: стоп. И попросить всех вокруг остановиться и вспомнить, кто мы есть на самом деле и чего же мы действительно хотим в этой жизни.

Никто и никогда не сможет на 100% соответствовать критериям красоты.
Внешняя оболочка – это последнее, что нас должно интересовать в других людях. Только наша душа имеет значение – запомните это навсегда"
.
© Джулия Робертс



+++

[Sunshine]

15 октября 1917 года, утром, за Маргаретой пришла стража. Ее попросили одеться и приготовиться к казни. Однако арестантка возмутилась, что её ведут на расстрел, не покормив завтраком. Завтрак немедленно подали.
Пока Маргарета готовилась, гроб уже был доставлен. Вскользь взглянув на него, приговорённая спросила, будет ли проводиться фотосъёмка? "Я просила сделать мою последнюю фото–сессию". Ей ответили, что фотографы всех центральных газет уже прибыли. Вскоре кортеж машин выехал к месту расстрела. От правительства Франции за расстрелом должна была наблюдала группа чиновников, к которым присоединились газетные репортёры.
Расстрел происходил в Венсене (под Парижем) на военном полигоне. Как свидетельствуют очевидцы, Маргарета в туфлях на высоких каблуках, тёмной одежде и модной парижской шляпке без тени волнения, очень спокойно подошла к столбу, повернулась к сопровождавшей монахине и обняла её. Потом сняла с себя пальто и отдала женщине. Маргарету привязали к столбу и стали надевать на глаза чёрную повязку. Но тут она громко потребовала, чтобы к ней подошёл старший правительственный чиновник, наблюдавший за процедурой.
– Я прошу вас развязать меня и позволить встретить залп с открытыми глазами, – прозвучал её твёрдый голос.
– Развязать я вас не могу, не по уставу, но снять повязку в моей власти.
Если хотите, вас привяжут символически, руки будут свободны. Ещё просьбы?
– Бокал вина, пожалуйста...
Чиновник распорядился открыть элитное бордо. Но бокала не нашлось. И вино подали в обычной чашке. Взяв чашку двумя руками, Маргарита не спеша, маленькими глотками, выпила тёмно–красное густое вино. Слева и справа сверкал магний фотовспышек.
Тем временем расстрельный взвод был уже построен. Перед женщиной стояло двенадцать солдат, заметно смущённых её спокойствием.
– Я готова, господа! – звонко крикнула дама, откинув голову к столбу и глядя прямо в глаза расстрельщиков.
Двенадцать стволов поднялись одновременно. "Цельсь!", – прозвучала команда. Сержант вскинул руку вверх для последнего рубящего броска. И тут Маргарета изящным отточенным жестом поднесла руку к губам и послала солдатам воздушный поцелуй. "Огонь!"
Одиннадцать человек выстрелило. Последний, двенадцатый, солдат упал в обморок. Члены правительственной комиссии, наблюдавшие за расстрелом, сняли котелки и цилиндры. Сержант подошел к безжизненной Маргарете и выстрелил ещё раз в затылок.
____________________________________
Всё вышеизложенное – буквальное описание расстрела Маргареты Зелле, знаменитой танцовщицы и шпионки Маты Хари. В давнем "советском" детстве я и мои сверстники читали про Овода и восхищались его мужеством. Особенно потрясала сцена расстрела. Но это был литературный герой, к тому же, мужчина, сильно побитый жизнью. А вот – совершенно реальная история. Мата Хари, конечно, куртизанка, шпионка, двойной или тройной агент, по вине которой, как считал французский Военный суд, Франция потеряла несколько дивизий на фронте Первой мировой. Кстати, её "Дело" до сих пор засекречено. И, наверное, мы про неё ещё очень мало знаем. Но! Мужество этой дамы в минуты казни... Чёрт возьми, оно заслуживает восхищения! Не всякий, даже великий актёр, сможет превратить свой расстрел в своё последнее шоу, последний концерт. Она смогла. И сделала это блистательно.

[Blad]

Она смогла. И сделала это блистательно.

Она стала легендой.

[Sunshine]

но история не выдумка, задокументирована

[Blad]

но история не выдумка, задокументирована

Я знаю, Наташа. Увлекаюсь историей и археологией.

[Sunshine]

На девятнадцатом году революции Сталину пришла мысль (назовем это так) устроить в Ленинграде "чистку". Он изобрел способ, который казался ему тонким: обмен паспортов. И десяткам тысяч людей, главным образом дворянам,стали отказывать в них.
За отказом в паспорте следовала немедленная высылка: либо поближе к тундре, либо - к раскаленным пескам Каракума.

Ленинград плакал.

Незадолго до этого Шостакович получил новую квартиру. Она была раза в три больше его прежней на улице Марата. Не стоять же квартире пустой, голой.

Шостакович наскреб немного денег, принес их Софье Васильевне и сказал:
- Пожалуйста, купи, мама, чего-нибудь из мебели.

И уехал по делам в Москву, где пробыл недели две. А когда вернулся в новую квартиру, глазам своим не поверил: в комнатах стояли павловские и александровские стулья красного дерева, столики, шкаф, бюро. Почти в достаточном количестве.

- И все это, мама, ты купила на те гроши, что я тебе оставил?
- У нас, видишь ли, страшно подешевела мебель, - ответила Софья Васильевна.
- С чего бы?
- Дворян высылали. Ну, они в спешке чуть ли не даром отдавали вещи. Вот,скажем, это бюро раньше стоило...

И Софья Васильевна стала рассказывать, сколько раньше стоила такая и такая вещь и
сколько теперь за нее заплачено.

Дмитрий Дмитриевич посepeл. Тонкие губы его сжались.
- Боже мой!..

И, торопливо вынув из кармана записную книжку, он взял со стола карандаш.

- Сколько стоили эти стулья до несчастья, мама?.. А теперь сколько ты заплатила?.. Где ты их купила?.. А это бюро?.. А диван?.. и т, д.
Софья Васильевна точно отвечала, не совсем понимая, для чего он ее об этом спрашивает.

Все записав своим острым, тонким, шатающимся почерком, Дмитрий Дмитриевич нервно вырвал из книжицы лист и сказал, передавая его матери:

- Я сейчас поеду раздобывать деньги. Хоть из-под земли. А завтра, мама, с утра ты развези их по этим адресам. У всех ведь остались в Ленинграде близкие люди. Они и перешлют деньги - туда, тем... Эти стулья раньше стоили полторы тысячи, ты их купила за четыреста, - верни тысячу сто... И за бюро,и за диван... За все... У людей, мама, несчастье, как же этим пользоваться?.. Правда, мама?..

- Я, разумеется, сделала все так, как хотел Митя, - сказала мне Софья
Васильевна.

- Не сомневаюсь.

Что это?..

Пожалуй, обыкновенная порядочность. Но как же нам не хватает ее в жизни! Этой обыкновенной порядочности!
Анатолий Мариенгоф

[Апостол Иуда]

Сегодня такого россиянина и такой поступок невозможно даже представить. Порядочность, благородство, понятие чести вытравлены, уничтожены вместе с дворянством, с настоящей интелигенцией безвозвратно пришедшим к Власти быдлом и их потомками.

[Sunshine]

Порядочность, благородство, понятие чести вытравлены, уничтожены вместе с дворянством

А сам бы как поступил? Но не украл ведь, всё по чесноку, бизнес и ничего личного, так ты говорил, в одной из тем?